как оказался в ее крепких объятиях вместо обещанного дополнительного занятия перед зачетной неделей. В первый момент он был ошарашен, даже испугался, боязливо поглядывая, как Елена Викторовна закрывает на ключ дверь аудитории. Да, он мог отказать ей, но в тот момент, когда она властно прижала его ладонь к своей упругой попке, здравый смысл покинул его. К тому же под тонкой тканью платья совсем не прощупывалось нижнее белье. Гошу даже в жар бросило от воспоминаний. Партнерша оказалась ненасытной, страстной и, вытирая пот, струившийся по его лицу, прижимала его к себе, шепча: «Еще». Большая аудитория наполнялась едва сдерживаемыми стонами, вскриками вырывающегося наружу оргазма.

— А теперь здесь, на кафедре, — и, бесстыдно расставив ноги, соблазнительница снова поманила его пальцем.

В тот вечер он превзошел самого себя. Ни разу до или после того он не чувствовал в себе столько — силы. Он понял, что в вопросах любви ему есть еще чему учиться, и, отложив в памяти новые впечатления, остался благодарен за неожиданный урок страсти и порока. Оба получили удовольствие, а Гоша к тому же — зачет по ненавистному английскому. Это Ксения щелкает иностранные языки на раз, а у него совсем другой склад ума. Он вообще другой, а она, любимая, не хочет ничего слышать. Почему так несправедливо устроена жизнь: та, которую любишь всем сердцем, отказывается подарить тебе удовольствие, другие же соглашаются довольно охотно. Ведь он может привыкнуть к этому. Иногда ему кажется, что он заводит очередную любовницу просто из желания испытать что-то новое, неизведанное ранее, а не потому, что гормоны льются через край, отключая разум и волю.

Он превращается в обыкновенного соблазнителя, в чьи объятия попадают девушки, ни на что не претендующие, ничего не просящие взамен. Они получают удовлетворение и с благодарностью остаются в прошлом. А в его настоящем и будущем царит Ксения, ее улыбки, ее запах, ее манера говорить и понимать его без слов.

Так дальше продолжаться не может. Ксения заставляет его испытывать комплекс вины. Получается, что он изменяет ей? Гоша все чаще задумывался над этим. Нет. Он не должен так рассуждать, иначе это приведет бог знает к чему. Обязательства, которыми они пока не связаны, все равно никогда не являлись гарантией верности и вечной любви. Она или есть, или ее нет. Сейчас Гоша был уверен, что испытывает к своей Ксении самые светлые чувства, и надеялся на взаимность. Но природа создала его страстным, возбудимым, жаждущим удовольствий. Ему невероятно тяжело бороться с этим. Поэтому он вынужден время от времени потакать своим желаниям. Иначе он просто превратится в издерганное существо с вечно ноющим низом живота и оценивающим взглядом. Да, Ксении всего не объяснить… Гоша всякий раз обижался, получив очередной отказ, однако быстро остывал и снова общался с любимой как ни в чем не бывало. Он видел, что Ксения вот-вот созреет для того, чтобы ответить «да», но время шло и ничего в их отношениях не менялось. Ему двадцать один год, скоро исполнится двадцать два. Неужели она думает, что в его жизни до сих пор не было ничего из того, от чего она в страхе убегает? Неужели она не ревнует его к этим мимолетным связям?

Ксения никогда не спрашивала его об этом. Она понимала, что Гоша где-то находит утешение после ее отказов. Чтобы не огорчаться по этому поводу, она решила для себя, что парень обязательно должен иметь опыт общения с женщинами. Пусть, против природы не стоит идти войной. Слишком неравная битва получится, проигравший заранее известен. Ксения и с подружками много раз обсуждала этот вопрос. Девчонки приходили к выводу, что мать-природа более благосклонно обошлась с мужчинами. Они могли позволять себе любовные приключения без опаски, а вот девушкам нужно всегда быть настороже. Поэтому напрашивался вывод: большинство отказов от близости связаны для девушек с боязнью забеременеть. С этим была согласна и Ксения. Мораль, желание сохранить себя для того единственного и неповторимого, правила, внушаемые матерью, все это вторично, а вот страх обнаружить сбой в своем женском календаре… А так тяжело оттягивать волнующий момент близости.

Ксения знала, что снова огорчит Гошу, говоря о том, что нужно повременить со свадьбой. Это автоматически означало продолжение ожидания. Она тоже боролась с желанием, но не давала разгуляться своим фантазиям. Ксения подозревала, что у Игоря они носят еще более болезненный характер. И была права: сколько раз он просыпался ночью от безумных картин, в которых он обладал ею и доставлял ей ни с чем не сравнимое наслаждение. Он прикасался к самым интимным местам ее тела, любуясь идеальными формами, получая колоссальный заряд энергии. Но вольности случались только во снах. Пробуждение означало очередное разочарование. Гоша понял, что единственный выход — с юмором относиться к тому, что Ксения ведет себя, как неприступная крепость. В реальной жизни Ксения четко определила границы дозволенного, и никакие уговоры и самые страстные ласки Гоши не могли поколебать ее принципов. Она вбила себе в голову, что все должно произойти в ту первую, воспетую в песнях и романах ночь. Ей была нужна романтика. В какой-то мере Гоша понимал ее, но ему приходилось переживать и минуты полного отчаяния. Он даже как-то высказался, что Ксения не доверяет ему или недостаточно крепко любит. Ему казалось, что в их ситуации все предопределено. Почему оттягивать праздник жизни? Если бы он еще узнал, что Вера Васильевна намекнула дочери о том, что стать женой можно до того, как появится штамп в паспорте! Ксения была так взволнована откровенным разговором с матерью, что только по прошествии некоторого времени до конца осознала смысл произнесенного в то ранее утро.

Только через два дня после того разговора с Верой Васильевной Ксения встретилась с Гошей. Она успела соскучиться по нему и нежно поцеловала, едва переступив порог его квартиры.

— Привет. Ксюша, заходи, — улыбнулся в ответ Гоша и невзначай крепче обычного прижал ее к себе, вдыхая запах свежевымытых волос. — Мама готовит очередной кулинарный шедевр.

— Пойду поздороваюсь, — мягко высвобождаясь, сказала Ксения.

— Жду тебя в своей комнате, — Гоша направился к себе.

Ксения быстро вернулась и с удовольствием устроилась рядом с ним на диване. Она знала, что Гоша ждет ее ответа. Но мысли не хотели выстраиваться в четкий ряд. Все они, казалось, перечеркивались маминой фразой о «штампе». Только это сейчас было важным, и Ксения почувствовала, что время пришло. Находящиеся под постоянным контролем эмоции, желания настойчиво рвались наружу. Они сметали все баррикады, выстраиваемые годами, и норовили показаться открыто и бесстрашно.

Окончательно справиться с охватившим ее волнением Ксении так и не удалось. Гоша заметил, как изменилось выражение ее лица. Она испуганно подняла на него глаза и покраснела. Именно в этот момент она поняла, что мама фактически благословила ее на близость с любимым. Это было так удивительно, ведь за много лет Вера Васильевна решила приоткрыть завесу, тщательно скрывавшую ее сердце и мысли от всего мира. Она всегда выглядела такой бесстрастной, словно действительно никогда не испытывала настоящего чувства. Но то, что она говорила Ксении, означало совершенно обратное. Значит, она понимала, что творится с ее дочерью, понимала и всячески давала понять, что она на ее стороне!

«А если я сейчас скажу Гошке, что согласна?» — Ксения смотрела на его удивленное лицо, понимая, что пауза слишком затянулась. Она глупо выглядит со своим румянцем на щеках и взглядом испуганной лани.

— Знаешь, Гоша, я не могу пойти против воли родителей. Ну что за жизнь у нас с тобой получится, если начинать ее с войны? — она так и не смогла осмелиться сказать ему, что их отношения могут измениться. Ей нужно было еще немного, еще чуть-чуть для того, чтобы отважиться. Ксения мысленно ругала себя за трусость, все-таки решив обнадежить мгновенно поникшего Игоря.

— С кем ты собралась воевать? Мы будем жить у меня, а как относится к тебе моя мама, мне не нужно объяснять, — разочарование Гоши росло с каждой минутой.

Да, с его мамой она нашла общий язык — Гоша не забывал об этом. Ему всегда было важно мнение матери, а в отношении Ксении оно полностью совпадало с его собственным. Любовь Ивановна была готова принять в семью его жену как родную дочь.

— Всегда мечтала, чтобы у меня было двое детей, — улыбаясь, однажды призналась Любовь Ивановна сыну. — Значит, так тому и быть. Дождалась. Ксюша и станет для меня той, которой не хватало долгие годы. Я давно готова к тому, что в моем доме появится дочь.

Все было слишком идеально, а Гоша знал, что так не бывает. По крайней мере, не бывает долго. Поэтому он настороженно ожидал подвохов и подножек. Первой оказалась отсрочка свадьбы.

— Ну как же так? — огорченно спрашивал он. — Мы ведь все решили. И ты сказала, что родители не будут нам мешать.

— Да, я думала, что им все равно, — оправдывалась Ксения. — Но отец уперся. Он решает все. Пойти против его воли — навсегда закрыть за собой двери родительского дома.

— Кажется, тебе никогда не было в нем уютно, — заметил Гоша.

— Отец для меня — чужой человек, но о маме я не могу не думать. Мне так жаль ее. Не могу всего тебе рассказать. Не представляю, во что превратится ее жизнь, если я ослушаюсь великого и ужасного Широкова, — Ксения поймала взгляд Гоши и, играя бровями, улыбнулась. Она вообще с детства любила корчить смешные рожицы. За это ей часто попадало в саду, потом — от учительницы в школе. С годами она стала позволять себе пошкодить только один на один с Гошкой. Ксения всегда могла рассмешить его. Это обычно разряжало обстановку. И сейчас она старалась применить свое оружие, наблюдая, как Гоша старается удержать серьезное, задумчивое выражение лица. Но его карие глаза уже смеялись в ответ. Не прошло и двух минут, как он расслабленно выдохнул и захохотал. — Наконец-то, ну и серьезный вы бываете, Игорь Виноградов!

— Ксенька, с тобой просто невозможно ни о чем серьезно говорить, — он еще пытался что-то сказать назидательным тоном, но ему это плохо удавалось. Голос его срывался от приступов подступающего смеха в ответ на очередную рожицу Ксении.

— Все, — удовлетворенно похлопала она в ладоши, добившись желаемого. — Ты больше не сердишься, а это самое главное. Терпеть не могу выяснения отношений. Сыта этим по горло — дивный пример родителей.

У нас с тобой все будет по-другому, слышишь? Все будет решаться вот так, с улыбкой.

— Хорошо, Ксения Андреевна, как скажете.

— И никакого главенства в семье, понимаешь? Ты, я и наши дети — одно целое.

— Дети… Звучит такой далекой перспективой, — хитро прищурившись, произнес Гоша. — Что-то из неопределенного будущего, в котором, надеюсь, мы вот-вот окажемся.

— Опять ты об этом!

— Мысли вслух.

— И все-таки, — Ксении хотелось прижаться к Гошке всем телом. Уткнуться лицом ему в грудь и почувствовать себя в полной безопасности. Глупый, неужели он думает, что ей легко быть добродетельной? С каким удовольствием она испытала бы то, что и ей давно не дает покоя. Условности, правила, страхи — пока они побеждают томление сердца и плоти. Хотелось поцеловать его крепко, чтобы дыхание сбилось, но, слыша, как на кухне хозяйничает Любовь Ивановна, Ксения усмиряла свое желание. Она стеснялась открыто выражать свои чувства, даже легкого поцелуя не позволяла себе в присутствии матери Гоши. Часто, поймав на себе ее озорной взгляд, Ксения чувствовала, что Любовь Ивановна понимает ее. Обеих женщин связывала любовь к Гоше. Здесь они были союзницами и не собирались ставить друг другу подножек. Ксения вздохнула, решив, что она все-таки перебарщивает. Нельзя так долго скрывать истинную силу чувств. Пришло время взрослеть. Вера Васильевна подтолкнула ее к этому. Пора сказать Гоше что-то ободряющее, обнадеживающее. Как он ни старался, а его лицо все еще сохраняло выражение отчаяния, — И все-таки я прошу тебя не обижаться и не говорить, что я недостаточно сильно люблю тебя.

Вы читаете Линия судьбы
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату
×