самом деле не верил, что она ради денег могла заказать отца. Нет, женщина, с которой он встретился сегодня днем, скорее могла заморозить мужчину до смерти.
Видя, что Ди-Ди наблюдает за ними двумя, словно это был импровизированный театр, он остановил свой взгляд на ней.
— Вы позволите, миссис Гамильтон? Я взимаю со своей клиентки почасовую оплату и потому попросил бы оставить нас, чтобы я мог приступить к делу.
— О, разумеется, — пробормотала Ди-Ди и, развернувшись на своих острых, как стилет, шпильках, вышла из комнаты с тем же победоносным видом, как и появилась.
Как только дверь плавно затворилась за ней, Джон повернулся к Виктории:
— Ну что ж, приступим… Я планирую отыскать твоего брата, несмотря ни на что, но я по-прежнему хочу знать, на чем основана твоя уверенность, что он не способен на убийство. Мне кажется, нет на свете такого человека, который при определенных обстоятельствах не мог бы совершить подобное.
— Я абсолютно не представляю, при каких обстоятельствах Джаред решился бы на такое, — сказала она, пожимая плечами. — Господи, да он до смерти боялся пауков и был из тех ребят, которые делают вид, что готовы поймать его, а на самом деле вздыхают с облегчением, когда тот уползает восвояси.
Он вспомнил. Однажды она забралась ему на спину, крича: «Убей его! Убей!», когда злополучный паук появился на полу их спальни в Пенсаколе. Раздраженно отмахнувшись от этого воспоминания, он сосредоточил все внимание на настоящем.
— Если я правильно понял, то у него хватало неприятностей?
— Это так. — Она вздохнула. — Его выгоняли то из одной школы, то из другой. Но всегда из-за какой-нибудь ерунды: пиво, сигареты, конфликты с учителями. И еще нежелание отказаться от занимаемой позиции. — Она потянулась вперед, словно, сократив разделяющее их пространство, могла стать более убедительной. — Когда он был еще совсем маленьким, он всегда подбегал к отцу со словами: «Смотри, смотри!» Все, чего он хотел, — это чтобы отцу было до него хоть какое-то дело. И все его выходки в школе — просто неудачные попытки добиться того же самого. То есть добиться внимания отца, но только в негативном смысле.
— Расскажи мне о его приятелях, — попросил Джон. Виктория выпрямилась, сложила руки на коленях.
— Кроме плохих новостей, есть и одна хорошая, — сказала она. — Вообще у него была привычка дружить с теми, с кем не дружил никто, что, как ты понимаешь, только усугубляло его проблемы. А хорошая новость заключается в том, что в последнее время все сложилось иначе. Оставалось всего несколько месяцев до конца семестра, когда его выгнали из очередной школы. Отец решил зачислить его в другое заведение, чтобы он смог закончить год. Джаред начал играть в бейсбольной команде, неожиданно для себя обнаружив, что ему нравится этот вид спорта, и встретил там пару хороших ребят. Но к сожалению, он никогда не рассказывал мне о них. Знаю только, что одного зовут Дэн, а другого — Дейв.
— А как называлась эта школа?
Она ответила, и он занес информацию в файл, когда дверь кабинета снова открылась. Его брови недовольно приподнялись. Кто на этот раз?
Маленькая девочка с длинными, по-детски спутанными прелестными каштановыми волосами, украшенными двумя заколками в виде сверкающих бабочек, стояла в дверях. Бросив на незнакомца любопытный взгляд, она подбежала к Виктории.
— Хэлло, мамочка! — воскликнула она с явным британским акцентом и прижалась к матери. — Няня Хелен рассказала мне, что к нам пришел тектив, который поможет разыскать дядю Джареда.
«Мамочка»? Джон почувствовал, как напряглись его скулы, пока он наблюдал, как Виктория обнимает девочку и прижимает ее к себе. «У нее есть дочь?»
— Совершенно верно, — отозвалась Виктория. — Поэтому ты пока пойди поиграй, родная, а я приду к тебе, как только мы закончим.
Неожиданно странные неуловимые нотки, которые он расслышал в ее голосе, заставили его насторожиться. Что это? Тревога? Беспокойство? Пока он не мог определить точно.
— Но, мамочка, я хочу поздороваться с ним. — Обнимая колени матери, девочка лукаво покосилась на гостя.
На мгновение воцарилось молчание. Затем Виктория с легким вздохом уступила ей:
— Прекрасно, дорогая. Это мистер Мильонни. Он и есть тот частный детектив, о котором тебе говорила няня Хелен. Джон, это моя дочь Эсме.
Его опыт общения с маленькими детьми — или детьми ее возраста — был равен нулю. Но, черт побери, женщина есть женщина, сколько бы ей ни было лет, и Джон постарался как можно радушнее улыбнуться девочке.
— Счастлив познакомиться с тобой, Эсме. Мне нравятся твои бабочки.
Ее маленькая ручка потянулась, чтобы потрогать одну из заколок прелестным, совершенно женским жестом.
— Спасибо. Моя мама купила мне их в «Харродз». — Довольная улыбка изогнула детские губы, розовые, как бутон, и она уставилась на него своими темными глазами, такими же темными, как его собственные.
Что-то перевернулось у него в груди, и внезапное подозрение обожгло его. Проклятие, нет, не может быть… а что, если…
Черт, нет. Они предохранялись.
Но любому идиоту известно, что никогда нельзя быть уверенным на сто процентов. Он глубоко вздохнул, потирая грудь, и постарался взять себя в руки.
— В «Харродз»? Это большой магазин в Лондоне?
— Угу.
— Ты такая смышленая… Наверное, у тебя уже есть права?
Она довольно рассмеялась.
— Вы шутите… Мне только пять и три месяца.
— О, тогда действительно рановато…
Горячий комок в груди превратился в лед. Не обязательно было обладать математическими способностями, чтобы получить точный ответ. Особенно когда перед тобой эти глаза. Хотя ему потребовалось некоторое усилие, чтобы ответить улыбкой на воздушный поцелуй, когда маленькая девочка выбежала из комнаты. Но едва за ней захлопнулась дверь, он повернулся к Виктории и пригвоздил ее к месту пристальным взглядом.
— Вам придется кое-что объяснить мне, леди.
Глава 3
Проклятие! Сердце Виктории отчаянно колотилось в груди, во рту пересохло. Черт, черт, черт! Она боялась, что это произойдет, с того самого момента, как поняла, кто этот частный детектив, чьими услугами она собиралась воспользоваться. И сейчас единственное, на что она была способна, — это тупо смотреть нa Рокета, пока ее мозг лихорадочно соображал, как найти выход из положения. Но, научившись хранить хладнокровие даже тогда, когда ей хотелось совсем другого, она, сделав глубокий вздох, все же смогла выдержать его взгляд.
— Почему ты решил, что я обязана тебе что-то объяснять?
— Не изображай из себя капризную принцессу, Тори. Ты отлично понимаешь, о чем я. — Он сделал шаг и встал рядом, нависая над ней. Виктория молча проглотила комок в горле. — Эсме. Я хочу знать, чья она. Я хочу знать, чья это дочь, и немедленно.
— Моя. — Отрезвляющая волна злости захлестнула ее, выводя из оцепенения. Ее спина стала прямее, чем мачта яхты, а сердце забилось так, словно хотело выскочить из груди. Вздернув подбородок, она смело встретила его разгневанный взгляд. — Эсме моя дочь. И это все, что я могу сказать.
— И моя, — добавил он. — Немаловажная деталь, которую я мог бы никогда не узнать, не приди я
