мужчин и отводили их на гауптвахты; там их. привязывали к столбам, зажигали фонари и без разговоров расстреливали. Только некоторые спаслись каким-то чудом при этих ночных облавах.
Эжен Тено рассказывал, что доктор Девиль видел в госпитале одного такого несчастного, по имени Патюрель, которого ни одна пуля не ранила смертельно. Другой, по имени Вузен, получил пятнадцать пуль. К счастью, его нашла одна сострадательная женщина, и его отнесли в дом призрения бедных Дю-Буа. В марте месяце, после того как Вузен поправился, он был схвачен по приказанию Морни и отправлен в форт Иври. Потом его сослали в Алжир.
Кровавые дела этих дней и ночей невозможно полностью описать. Это была в полном смысле кровавая баня, устроенная для парижан. По приказанию «Зажгите фонарь!» виновные и невиновные — все уничтожались ужаснейшим образом. Сопротивление, однако же, было подавлено. Трон возвысился на трупах, и президент Луи Наполеон стал императором французов. Он достиг своей цели, но племянник первого императора должен был пройти слишком кровавую и жуткую дорогу для того, чтобы сесть на престол своего дяди. Ужасы репрессий продолжались, еще долго, так как для осуществления своих планов Наполеон должен был вверить свою судьбу в руки людей, столь преступным образом пользовавшихся своей властью и совершавших такие безбожные дела, что слух о них тяжело смущал Наполеона и тяготел над его душой.
Эти люди между тем устраивали ему всякого рода развлечения: окружали баядерками, блеском и великолепием, курили опиум, и если он куда-нибудь отправлялся, то бесчисленные толпы конных и пеших полицейских агентов окружали его со всех сторон, охраняя от всякого неожиданного покушения и бросая вверх шляпы с кирками «Vive l'Empereur!».
Такими были знаменитые декабрьские дни 1851 года, стоившие жизни многим тысячам невинных людей».
XXX. ИМПЕРАТОР НАПОЛЕОН III
Улицы быстро очищались, разрушенные дома чинились, прокладывались новые улицы и кварталы — и все это делалось для того, чтобы отвлечь народ и заглушить раздражение, которое захватило людей.
Луи Наполеон перевез свой придворный штат из Елисейского дворца в Тюильри и окружил себя толпой царедворцев, столь же блестящих на вид, сколь жалких и пустых по своей сути.
О Морни, Персиньи и Бацциоши уже было рассказано. Флери, произведенный сначала в коменданты, а потом назначенный посланником в Петербург, имел довольно темное прошлое. Герцог Орлеанский покровительствовал ему в Африке, где он состоял лейтенантом, потом, когда он постарался, сделался необходимым принцу Луи Наполеону благодаря множеству ловких, хотя и не совсем почетных услуг. Принц произвел его в свои ординарцы, потом в шталмейстеры и, наконец, в дипломаты. Во всяком случае, Флери сумел стать богатым человеком.
Еще грязнее биография маршала Сент-Арно, военного министра новой империи. Да будет позволено нам сделать краткий очерк его жизни, прежде чем возвратимся к нашему рассказу. Характеристика подобных личностей, так долго блиставших и возбуждавших удивление, может интересовать многих, тем более, что они демонстрируют в особом свете Тюильри и принадлежат к таинственным выскочкам последнего.
Настоящее имя Сент-Арно было Леруа. Таксиль де Лорд рассказывает о нем, что в 1816 году он был унтер-офицером в королевской гвардии, но вскоре получил отставку. До того времени, когда он появился под новым именем Леруа, был странствующим комедиантом в Париже и Лондоне, чистильщиком нечистот в Брайтоне, вел бродяжническую, полную приключений жизнь, как настоящий цыганский герой: был скоморохом, остряком и сочинителем куплетов, короче — испробовал все. Во всяком случае, он был очень хитрый человек, готовый на все.
В 1836 году он поступил лейтенантом в иностранный легион. В течение восьми лет, следовавших за осадой Константины, он прошел все ступени от чина поручика до полковника, причем отличился в битвах с арабами. В генералы был произведен за следующий геройский поступок.
Шайка арабов укрылась в пещере Шеля, лежащей на территории, которой командовал полковник Сент-Арно; он отправился к арабам, чтобы привести их к повиновению. Почти все послушались приказания, и только несколько арабов боялись оставить пещеру. Тогда полковник, подражая генералу Пелисье, прославившемуся сожжением грота Деры, поступком, отвратительным для всякой цивилизованной нации, велел завалить хворостом вход в пещеру и зажечь ее. Находившиеся внутри несчастные задохнулись или сгорели. Вот так уже тогда вели свои войны французы и осмеливались иметь притязания на звание великой нации.
Тогда Флери представил генерала Сент-Арно принцу-президенту, кторый нашел в нем именно такого человека, какой ему был нужен для осуществления некоторых смелых планов. И вот он произведен в военные министры…
Был январь 1852 года, когда в один холодный, дождливый вечер изящный экипаж подкатил к порталу Тюильри и остановился у подъезда, ведущего в покои императора. Слуга отворил дверцы, и из кареты вышла дама, одетая вся в черное, со спущенной вуалью, и с гордой осанкой прошла в портал. Знаком руки она приказала слуге не следовать за собой, а дожидаться внизу.
Когда она ступила на паркет портала, к ней подошли несколько камердинеров, чтобы отчасти из вежливости, а отчасти из любопытства узнать, что нужно даме в черном в Тюильри.
Она потребовала, не поднимая вуаль, чтобы ее проводили к дежурному камергеру или флигель- адъютанту. Слуги обменялись вопросительными и удивленными взглядами, но дама имела такой самоуверенный и решительный вид, что они сочли нужным выполнить ее требование.
Один из камердинеров повел незнакомку наверх, в большой зал, где постоянно находились приближенные из свиты императора. Когда дама в черном вошла в зал, первый, к кому обратился камердинер, случайно оказался комендантом Флери. С минуту тот рассматривал незнакомку, потом подошел с учтивым поклоном для того, чтобы спросить, что ей угодно.
— Я прибыла сюда говорить с императором, — сказала она холодным и самоуверенным тоном.
— В настоящее время нельзя беспокоить его императорское величество, сударыня. Если вы желаете получить аудиенцию, то нужно…
— Чтобы я назвала себя, господин генерал, и ничего больше. Доложите обо мне императору, я знаю, что он в Тюильри. Он вам немедленно прикажет провести меня к нему. Передайте императору эти слова и скажите ему, что это слова Софии Говард. — Дама в черном откинула вуаль.
— А, мисс Говард, — повторил Флери с поклоном. Колкая улыбка, невольно скользнувшая на его лице, исчезла при взгляде на Софию, глаза которой смотрели серьезно и строго. Лицо у нее было бледным и холодным, а манеры выражали решительность, чего Флери не ожидал от нее.
— Я очень огорчен, мисс Говард, что не могу предоставить в настоящий час аудиенции даже вам. Император работает в своем кабинете, и отдано строгое приказание не беспокоить его ни под каким предлогом, — сказал Флери, надеясь отделаться этими словами от Говард и тем оказать услугу своему повелителю. Ему было известно, что Луи Наполеон порвал свои отношения с молодой англичанкой.
— Император найдет для меня время и в этот час, милостивый государь, — вскричала София таким уверенным тоном, что Флери побоялся какой-нибудь дурной сцены.
— Пропустите меня и доложите императору, что мне крайне необходимо его видеть по одному важному делу, в противном случае, я сама доложу о себе, если вы не хотите взять этого на себя. Из-за этого не выйдет никакой неприятности для вас и для господ адъютантов. Я скажу императору, что сама пришла к нему, не обращая внимания на вас, и что вы, не желая поднять на женщину руку, что, конечно, было бы очень скандально в таком месте, вынуждены были пропустить меня. Довольны ли вы этим?
София Говард, не дожидаясь ответа, прошла мимо Флери и камердинеров, среди которых находился и Бацциоши; последний так бесстыдно осматривал молодую англичанку, что та быстрым движением руки опустила вуаль.
