сегодня, пожалуйста, у меня голова не тем занята»? Забуду забрать детей из садика, дописывая главу?
Детей в садике начиная с половины шестого надо видеть. Когда вы звоните, вся орава кидается к двери, сердечки бьются, того, кто первым добежит, естественно, постигает разочарование: это не за ним, как обидно (губки кривятся, плечики опущены, любимый плюшевый мишка падает на пол), но уже в следующую секунду он оборачивается к вашему сыну (который стоит прямо за ним) и вопит: «ЛУИ, ТВОЯ МАМА ПРИШЛА!!!» И вы слышите: «Угу… шам жнаю».
А «Маргарита» уже на пределе — сколько можно с собой-то лукавить?
Она хочет ясности. Уж если не миновать вояжа в Комбур /Замок, где провел юность Шатобриан/, лучше узнать все сразу.
Она отобрала несколько рассказов (две бессонные ночи), распечатала их на своем допотопном монстре (три с лишним часа ушло на сто тридцать четыре страницы!) и, прижав листки к сердцу, отправилась в магазинчик рядом с юридическим факультетом, где снимают ксерокопии. Отстояла очередь с шумными студентами, поглядывавшими на нее свысока (какой же старой и зачуханной чувствовала себя бедная «Маргарита»!).
Продавщица спросила:
— Переплет делаем белый или черный?
Ну вот, опять ее поставили в тупик (белый — символ непорочности, как-то глупо… черный — чересчур официально, словно докторская диссертация… вот ведь незадача).
Девушка начинает нервничать:
— Это у вас вообще что?
— Рассказы…
— Про что рассказы? Кому?
— Ну, просто рассказы, понимаете? Написанные… Чтобы послать издателю…
— А-а?… Ага… Ну так переплет все-таки какой хотите?
— На-ваше-усмотрение-я-вам-доверяю
— Хорошо, давайте бирюзовый (не противься Судьбе, детка).
Благодетельница поднимает наконец крышку своего здоровенного Rank Xerox'a и равнодушно, будто это какие-нибудь конспекты по гражданскому праву, сует туда листки. И вот уже аккуратная стопочка распатронена, уголки загибаются…
Удел артиста — страдать молча.
Выбивая чек, девица затягивается дотлевающей сигаретой и вскользь интересуется:
— И про что же там у вас?
— Про все.
— А-а.
— …
— …
— В основном про любовь.
— А-а?
Она купила роскошный конверт из плотной коричневой бумаги. Самый прочный, самый красивый, самый дорогой, с твердыми уголками и надежнейшим клапаном. «Роллс-ройс» среди конвертов.
Она пошла на почту, выбрала марки — коллекционные, самые красивые, с репродукциями картин лучших художников современности. Лизнула их с нежностью, наклеила не абы как, ровненько, потом поворожила над конвертом, поплевала через плечо, перекрестила его и пошептала, а какие слова — это ее секрет.
И вот она стоит у ящика с надписью «Только для Парижа и пригородов», в последний раз целует свое сокровище и, отвернувшись, выпускает его из рук.
Прямо напротив почты есть бар. Она заходит, облокотившись на стойку, заказывает кальвадос. Вообще-то, гадость изрядная, но пора создавать имидж творческой натуры. Она закуривает и с этой самой минуты — начинает ждать.
Я никому ничего не сказала.
— Слушай, зачем ты повесила на шею ключ от почтового ящика?
— Просто так.
— Слушай, зачем ты тащишь в дом столько рекламы маргарина?
— Просто так.
— Слушай, зачем ты взяла сумку почтальона?
— Просто так!!!
— Постой-ка… ты что, влюбилась в него, признавайся?!
Нет. Не призналась и не признаюсь. А что я, спрашивается, могла сказать? «Я жду ответа от издателя»? Со стыда сгореть можно.
И все-таки… с ума сойти, сколько рекламы кидают в почтовый ящик, просто черт знает что.
Но надо работать, надо терпеть Мишлин с ее накладными ногтями, которые все время отклеиваются, надо пересадить герань, купить диснеевские мультики, поиграть в железную дорогу, сходить к педиатру — первый визит после лета, да еще у собаки лезет шерсть, да еще
Три месяца спустя.
Оно пришло.
Письмо.
Совсем легкое.
Я прячу его под свитер и зову Кики гулять:
— Ки-и-и-ки-и-и-и!
Я прочту его без посторонних, в тишине и уединении близлежащей рощицы, где гадят все окрестные собаки. (Заметьте, даже в подобные минуты я сохраняю трезвость мысли.)
«Мадам, та-та-та, с большим интересом, та-та-та, хотелось бы, та-та-та, встретиться лично, та-та- та, свяжитесь, пожалуйста, с моей секретаршей, та-та-та, буду рад познакомиться, та-та-та, с уважением, та-та-та…»
Я блаженствую.
Блаженствую.
