стенке машины. Капитан молчала. — Вы жили с нами на шлюпке, и вы по-прежнему уверены, что мы так непохожи и не можем добиться понимания?
— Возможно… — Две мощные руки схватили его и поставили на ноги, прижав к борту машины. — Вы больны?
— Слегка… ранен.
Он пытался сказать еще что-то, но губы не слушались его. Как сквозь туман, он видел, что капитан заглянула внутрь вездехода. Ясно, что она не могла не увидеть Хэма. Джайлс думал, что она потребует объяснений или поднимет тревогу, но этого не произошло. Он ощутил, как его усаживают на сиденье, и тело капитана закрывает происходящее от сородичей, наблюдавших за ними сквозь прозрачную перегородку. Он рухнул на сиденье, и ремни автоматически защелкнулись. Дверь закрылась, и через секунду капитан влезла через другую дверь и села на второе кресло. Она взялась за управление, и вездеход выехал из ворот. Она вела прямо от купола. Помолчав, она сказала:
— Я — бывший капитан, и теперь умру, как наземник, не знавший космоса, без почестей и сожалений со стороны друзей. Но кое-что еще не кончено. Вы заставили меня спасти ваших рабов, и вот один из них мертв, а вы не так легко ранены, как думаете. Кроме того, вы спросили меня, нет ли сходства между нами и землянами, и этот вопрос озадачил меня. Если бы вы спросили меня до последнего полета, я бы ответила без колебаний, но теперь… Я не знаю.
Дальше Джайлс ничего разобрать не мог. Он лежал, отдаваясь тряске вездехода.
— Вы можете говорить? — спросила она.
— Да, — прошептал он и сделал попытку говорить громче. — Теперь я многое понял. Альбенаретцы ищут смерти не больше, чем мы. Смерть — лишь состояние на пути к чему-то большему — к единству во Вселенной.
— Конечно.
— Нет… не совсем. Вы не понимаете, как это трудно понять землянам. Для нас смерть индивидуальна — это конец всего, освобождение того, что называется душой и окончание срока пребывания во Вселенной.
— Но раса живет. Личность только часть расы.
— Для альбенаретцев, но не для нас. В этом вся разница. Мы думаем лишь о себе. «Когда я умру, — говорим мы себе, — мир кончится». Мы не можем понять вас, а вы — нас.
— Тут и в самом деле нет ничего общего.
— Есть. Общая ошибка. Наши философы были правы лишь до тех пор, пока мы жили порознь. Но теперь мы встретились, и невозможно применить теорию одного для всей Вселенной. Тут лежит ошибка, и она смертельна для расы. Для нас недостаточно сказать, что «с моей смертью кончится мир», потому что теперь мы знаем, что такое Вселенная, и смешно думать, что она исчезнет вместе со смертью индивидуума. Она слишком велика для этого.
— Общая ошибка еще ничего не значит.
— Но кое-что значит то, что мы можем помогать друг другу. Там, где ошибаемся мы, права ваша философия — раса выживает. Как личности мы не можем постичь Вселенной, но как раса — можем. Вы же можете почерпнуть у нас точку зрения на то, что индивидуум не должен стремиться поставить под угрозу выживание всей расы. Вспомните, как вы отступили, а я привез шлюпку сюда.
Его слова растаяли в замкнутом пространстве кабины. Джайлс ждал ответа, повернув голову к капитану. В сущности, он напомнил ей о поражении и о том, что она считала своей честью.
— Верно. И это не даст мне покоя. Вы совершили невозможное.
— Потому что я был в безвыходном положении. Я должен был попасть в эту систему, хотя вся Вселенная пыталась мне в этом помешать.
Капитан медленно повернулась к нему.
— Но это означает анархию. Раса не может выжить, если ее представители способны на такое.
— Наша выжила, и мы достигли звезд — с вами.
— Даже если вы и правы, как мы можем помочь друг другу?
— Мне нужна ваша помощь, чтобы спасти человека от людей, которые хотят использовать его для убийства миллионов себе подобных. Вместе мы можем спасти его, как вместе довели шлюпку до этой планеты. Ведь хотя на последнем участке вы не могли управлять шлюпкой, и это сделал я, но несколько дней пути разрушили во мне множество ложных истин.
— Но даже если мы и сделали это, что это доказывает?
— Это значит, что мы дополняем друг друга. Мы вместе можем сделать то, что не под силу одному. То, что спаслись несколько человек и вы — не большое событие, но если удастся спасти несколько миллионов человеческих жизней и потенциально альбенаретских и позволить им идти по пути понимания и сотрудничества в космосе и на планетах, не замыкаясь каждый в своей скорлупе, это может сделать честь и вам, и вашему ребенку. — Она вздрогнула.
— То, о чем вы говорите, выходит за рамки моей компетенции. Вы хотите чего-то необычного.
— Да. Но я не знаю, как сказать это на альбенаретском. У нас это называется «дружба».
— Дружба. Странное слово, оно основано не на родстве, сходстве обязанностей и необходимости.
— Она основана на взаимном уважении и признании. Этого достаточно?
Он сел, ожидая ответа, но так и не смог определить выражения ее лица.
— Это ново для меня, — произнесла она. — Правда, я заметила, что между вашими людьми и мной на 20Б-40… — внезапно она сказала. — Ну, впрочем, достаточно. Что мы должны сделать?
Силы внезапно оставили Джайлса, и он поник на сидении.
— В журнале вездехода записан один пункт доставки — тот, куда я ездил, прежде чем разыскать вас…
Она быстро просмотрела записи и выбрала нужные цифры.
— Готово, я запрограммировала автопилот.
Вездеход свернул вправо, и Джайлс погрузился в дремоту.
— Мы прибыли, — разбудил его голос капитана. Он открыл глаза и увидел, что они находятся посреди ярко освещенной пустыни. Постепенно глаза привыкли к свету и Джайлс смог различить маленький купол.
— Хорошо, что мы остановились снаружи, — сказал он.
— Мы должны войти? — спросила капитан.
— Да, — сказал Джайлс, собираясь с силами. Боль усиливалась, и он чувствовал, как будто его оплели тугой металлической лентой.
— Да, — повторил он, — но мы не будем въезжать. Здесь есть вход, и они не должны знать, что мы приехали. — Он попытался сесть, но лишь слабо шевелил руками.
— Подождите, — сказала капитан.
Она повернулась и достала из багажника запасной скафандр. Когда она развернула его, стало ясно, что он рассчитан на существо гораздо меньших размеров.
— Вы не можете выйти без костюма, — в отчаянии сказал Джайлс. — Снаружи слишком холодно.
— Другого здесь нет, а этот мне не подходит. Неважно, тут недалеко.
Она вышла, подошла к машине со стороны Джайлса, открыла дверцу, поставила Джайлса на ноги и повернула его к куполу. Кожа вокруг ее рта и носа стала покрываться инеем, но она, не замечая холода, спокойно шла по твердой почве планеты.
Они обогнули здание и нашли маленький вход, над которым горела тусклая красная лампочка. Он был открыт. Капитан, не выпуская Джайлса, нажала кнопку, и дверь распахнулась. Она внесла Джайлса внутрь, и дверь захлопнулась. Одновременно зажегся свет. Они оказались в маленькой комнате, на другом конце которого была еще одна дверь.
— Вы можете идти? — спросила она.
Джайлс покачал головой.
— Неважно, — сказала она.
Они вошли во вторую дверь, и, пройдя по короткой лестнице, оказались внутри дома. Из коридора,
