что направляется к одному клиенту — получить долг. Больше его никто не видел, и никто никогда не мог узнать о его участи, несмотря на всякие справки.
— Следовательно, — заметил Футроз, после приличествующего молчания, — ваш отец не заходил к клиенту, иначе был бы некоторый материал для решения таинственного вопроса.
— Да! И еще более, тот человек отсутствовал, — он уезжал в Сан-Риоль. Никак не мог он быть у него.
— Действительно!
— Когда я вырос, — продолжал Давенант, вздохнув, — многое мне приходило на ум. Я старался понять и читал книги о различных исчезновениях. Но только один раз что-то похожее на мои мысли представилось мне, очень странное.
— Мне интересно знать, рассказывайте.
— Это было так: я чистил башмаки, кто-то прошел за окном, и я вспомнил отца. Мне представился ночной дождь, ветер, а отец, будто бы размышляя, как достать денег, задумался и очутился в гавани — далеко, около нефтяных цистерн. Он стоял, смотрел на огни, на воду, и вдруг все огни погасли. Почему погасли? Неизвестно: так я подумал. Стало тихо. Дунет ветер, плеснет вода. -И он услышал, знаете… стук барабана: солдаты вышли из переулка и прошли мимо него: «Раз-два … Раз-два …», — а впереди шел барабанщик с темным лицом. Барабан гремел в ночной тьме, но нигде не было огней. Все спали или притаились… Конечно, дико! Я знаю! — вскричал Давенант, торопясь досказать. — Но барабан бил. Вдруг мой отец очнулся. Он пошел прочь и видит
— это не та улица. Идет дальше — это не тот город, а какой-то другой. Он испугался, а потом заболел и умер … В больнице, должно быть, — прибавил Давенант, с облегчением видя, что Футроз слушает его без насмешки. — Но он жив … Я иногда чувствую это. Большей частью я знаю, что он умер.
Сведя так удачно воображение с здравым смыслом, Давенант умолк.
Футроз спросил:
— Как это у вас получилось?
— Не знаю. Но стало представляться одно за другим. Я сам удивился.
— Вы фантазер, — заметил Футроз, задумчиво рассматривая Давенанта. — Одиннадцать лет — большой срок. Оставим это пока.
Давенант рассказал свою жизнь, но умолчал о том, что его отец адвокат Франк Давенант был горький пьяница и несчастливый игрок; сын стыдился говорить худо об отце, которого едва помнил. Болезненная мать Давенанта шесть лет билась с нуждой, брошенная родственниками на произвол судьбы, в отместку за то, что пренебрегла выгодной партией ради бедного юриста. Ей так и не удалось узнать, как кончает она свои дни: покинутой женщиной или вдовой. Не умевшая раньше ничего делать, Корнелия Давенант выучилась вязать чулки, мастерить шляпы, клеить рамки и коробки из раковин, иногда торговала цветами. Жизнь она провела в бедности, умерла в нищете, а Тиррея на одиннадцатом году его жизни взял к себе парусный мастер Кид, бездетный сосед Корнелии. К тому времени, как Тиррей окончил городскую школу, Кид и его жена уехали в Лисе, где мастер получил место начальника мастерской у крупного судовладельца. Давенанта Кид оставил в Покете, так как немолодая жена его неожиданно сделалась матерью, и чужой, да еще взрослый ребенок начал ей мешать. Уезжая, Киды отдали Тиррея работать харчевнику, имевшему несколько развозных тележек с горячей пищей, а затем Давенант был уступлен своим хозяином Кишлоту.
Футроз, выслушав, проникся сочувствием к юноше, ожидающему решения влиятельного человека с достоинством и застенчивостью младшего, но не ищущего.
— Вчера в вашем «Отвращении» был некто Галеран, — начал Футроз. — В сущности, это он натравил девочек на вас. Кто такой Галеран?
— Видите ли, — ответил, все еще посматривая на дверь, Давенант, — это человек очень хороший, и он часто по-дружески разговаривает со мной, однако ничего мне о нем неизвестно. Не знает этого даже Кишлот. Галеран приносит мне книги. Вообще он мне нравится,
— Разумеется, это вполне объясняет Галерана. Оставим его. Так чем привлекает вас жизнь? Что хотели бы вы ей дать и, само собой, также взять от нее?
— Я взял бы от нее все, да, как говорится, — руки коротки. Но… ведь вы знаете больше, чем я.
— А потому должен знать, чего вы хотите!!! Ну, нет, дудки, молодой человек! Подумайте и скажите.
— В таком случае я сознаюсь вам, что меня привлекают путешествия. Я хочу больших путешествий, связанных с каким-нибудь увлекательным делом. Но что я говорю! — воскликнул Давенант. — Верно: это мое заветное желание, и оно неисполнимо, но вы хотели, чтобы я говорил откровенно.
— Послушайте, милый мой, — сказал Футроз, прозревая в собеседнике пылкое сердце и горячую голову, — только то и хорошо, что вы откровенный. Вот на чем окончим мы нашу беседу: вы возвратитесь к Кишлоту, а к нам будете приходить по воскресеньям. Кроме того, вы явитесь для делового разговора послезавтра, в те же часа.
— Что вы надумали для меня? — спросил Давенант с высоты облаков, куда загнал его твердый, теплый тон Футроза.
— Законный вопрос. Так вот: у меня есть знакомый в Географическом институте. Несколько экспедиций намечено в этом году, — экспедиций небезопасных и долгих. Вам найдется там вспомогательная работа.
— Это верно! — воскликнул Давенант. — Я буду переносить инструменты или разбивать палатки. Однако, — добавил он великодушно, — я очень прошу вас: если вы встретите затруднения, — не хлопочите тогда.
— Ах так?! Хорошо.
— Но это не в таком смысле, что… — запутался опешивший Давенант, — а в другом … Мне совестно.
— Хорошо, — Футроз задумался, быстро проворчав сам себе: — «Отдам его Старкеру. Пусть пишет под диктовку дневник».
— Как вы сказали? — не расслышал Давенант, думая, что Футроз спрашивает его.
— Я сказал, — шутливо оборвал Футроз деловой разговор, — что я возьму вас пинцетом за крылышки и пущу бегать по глобусу.
Чувствуя серьезность обещания, Давенант глубоко вздохнул, а Футроз позвонил и велел горничной передать девушкам, что он хочет их видеть.
— Вы будете нас посещать, — сказал он Давенанту, хлопая его по плечу, — и вам надо их старательно разглядеть, чтобы потом знать, с какой стороны получите удар. Это — хорошие, но очень коварные дети.
Девушки вошли и чинно кивнули смутившемуся Тиррею.
— Серьезный разговор кончен, — сказал им отец, — а теперь Давенант — наш гость. Боюсь, что он деликатнее вас, а потому не сумеет вас осадить. Помните, что он беззащитен, и не пугайте его. Мы его понемногу перевернем. Розна, я могу быть спокоен?
— О да, папа! — грустно сказала Рой, опуская глаза. — Ты можешь быть совершенно спокоен. Так спокоен, как тихая вода горных озер.
— Как энциклопедия на древнеегипетском языке, — успокоила отца Элли, печально гладя рукав.
Футроз с сомнением взглянул на них и вышел.
Язвительницы немедленно подошли к Давенанту и сели против него.
Элли томно сказала:
— Какая чудесная погода!
— О да! — ласково улыбнулась Рой краснеющему Давенанту. — Но, кажется, барометр падает. Скажите, пожалуйста, какого типа автомобили вам нравятся?
— Вы любите музыку? — спросила Элли, кусая губы. — Какой ваш любимый композитор?
Продолжая дурачиться, они заметили, что Давенант удручен, и рассмеялись.
— Вы на нас не сердитесь, — сказала Рой. — Сегодня мы почему-то никак не можем остановиться. Нравится вам у нас?
