Межпластовый Лабиринт. Я видел изображение этой ящерицы только на гравюрах, обычно сопровождавшихся подписью: «Встреча и личное общение не рекомендуются». Но почему? Она… Она прекрасна.
Чешуйки меняют свой цвет в зависимости от того, под каким углом на них падает солнечный луч: вот они кажутся почти чёрными, а вот, встопорщившись, становятся прозрачными… Наверное, именно так она и скрывала своё местонахождение – играла наклоном чешуек. Да, пожалуй, именно так. Просто и эффективно. Кто бы мог предположить, что мне посчастливится наяву увидеть волшебный сон? Охваченный непонятным счастливым возбуждением, я двинулся по направлению к ящерице.
Что тянуло меня? Не знаю. Не могу объяснить. Но даже самые убедительные доводы не смогли бы заставить передумать и прогнать желание прикоснуться к призывно мерцающей чешуе…
Шаг. Второй. Третий. Громада гибкого тела нависает надо мной, и я поднимаю голову, чтобы заглянуть в глаза одного из прекраснейших созданий в мире. Точнее, за пределами мира…
Эти глаза не имеют цвета. Или – состоят из всех возможных цветов и их оттенков. Вертикальные зрачки похожи на ночное небо: в них точно так же вспыхивают и гаснут… звёзды? Пасть приоткрывается, узкий язык зеленовато-жемчужного цвета на мгновение показывается мне и тут же снова втягивается внутрь. От ящерицы веет… домом. Не тем, который я когда-то покинул, чтобы (как полагал до недавнего времени) не возвращаться, а тем ДОМОМ, который живёт только в самой потаённой мечте, в самой сокровенной фантазии умирающей души. Это не объяснить словами, да и образы не помогут. Это надо чувствовать, а не осмысливать или наблюдать… Я знаю, что на меня с ужасом и непониманием смотрят те, кто мне небезразличен, но не могу противиться мечте, раскрывающей объятия…
Зрачки распахиваются широко-широко, заполняя собой всю радужную оболочку. Кто может устоять перед ТАКИМ приглашением? Я – не могу. И падаю в бездонный колодец бесстрастных глаз. Падаю, в последний момент понимая, ЧТО меня толкнуло: комок слизи, разлетевшийся брызгами по моему лицу. Такой холодной слизи, что её прикосновение обжигает жарче любого огня… Я слышу только горький вздох Мантии:
«Как рано…»
И опускается тишина.
Здесь нет никого и ничего. Пространство заполнено взвесью мягко и ровно светящихся пылинок и из-за этого кажется белым. Но если бы подул ветер и прогнал призрачный полог, повисший в том, у чего нет названия, осталась бы чистейшая Пустота…
Здесь нет расстояний. Если сделать несколько шагов – хоть в каком-нибудь направлении – место, которое покинул, исчезнет, как будто его и не было…
Как я оказался здесь? Наверное, меня привела ящерица. Но где она сама?…
Пусто. Светло. Скучно.
Больно.
Я поворачиваю голову и смотрю на правую руку. Под кожей отчётливо ощущается движение. Что-то неприятное, но не чужеродное пробивает себе дорогу наружу. Вспухает бугорок. Сначала маленький, он становится всё выше и выше, странно вытягиваясь. Последний рывок невидимого червяка – и кожа лопается, выпуская из тела тонкую… нить? Но разве бывают нити такого густого и такого живого алого цвета? Она устремляется куда-то вдаль, в конце концов теряясь в хороводе белых пятнышек. Ещё одна нить, пришившая моё тело к… К чему?
По счёту она то ли пятьдесят первая, то ли пятьдесят третья. Да, считаю – а что ещё делать? Это началось со ступней и кистей рук, а теперь, потихоньку, помаленьку, двигается дальше. Последняя нить вылезла совсем рядом с локтем, но я знаю, что как минимум десяток её сестриц прорвёт мою плоть, прежде чем будут пройдены локти и колени. Кстати, когда эти странные образования выходят из суставов, ощущения особенно неприятны. На несколько минут. А потом клочок тела, породивший нить, немеет. Или – отмирает? Любой вариант объяснения имеет право на существование. Пальцев я не чувствую уже давно, а запястья и щиколотки пока ещё ноют. Пока. Ненадолго, конечно.
Нити рождаются медленно и мучительно, но это не та боль, которую невозможно терпеть. Омерзительнее другое: каждый раз я чувствую, как что-то теряю. Какую-то малость, незаметную уму и сердцу, но все эти малости и составляют меня…
Вешу? Лежу? Стою? Невозможно сказать. Веса не ощущается, и даже если бы я вдруг перевернулся вниз головой относительно того положения, в котором нахожусь…
А-а-а-а-х!…
Напросился.
– Так-тебе-больше-нравится-больше-нравится-больше-нравится?…
Рой голосов всколыхнул нити, распявшие меня в пустоте, и каждый звук заставил вздрогнуть частично онемевшее тело.
– Кто здесь?
– Здесь-здесь-здесь-здесь…
Эхо кружит между пылинками, не удаляясь и не приближаясь. Повторяю попытку:
– Кто вы?
– Мы-мы-мы-мы-мы?
Ехидное изумление пробивается сквозь слаженный хор.
– Вы!
– Мы-это-мы-это-мы-это-мы-это-мы…
С ними больно разговаривать, потому что каждое слово колышет нити, движения которых отдаются в голове противнее, чем зубная боль. Но я не отступаю:
– Зачем я здесь?
– Затем-затем-затем-затем-затем!
Хор торжествует, заставляя меня скривиться.
– Я требую ответа!
Пауза. Насмешливая. Недоумённая. И – мне отвечают:
– ПРАВО ТРЕБОВАТЬ ЕЩЁ НУЖНО ЗАСЛУЖИТЬ.
На сей раз я слышу один единственный голос. Абсолютно безликий. Так мог бы говорить мужчина. Или женщина. Или ребёнок. Или все сразу, но эти звуки издаёт явно кто-то один.
– Где я нахожусь?
– ТАМ ЖЕ, ГДЕ И БЫЛ.
– Я не помню такого места!
– ТЫ НЕ ПОМНИШЬ, ЧТО ТВОРИТСЯ В ТВОЕЙ ГОЛОВЕ?
Чуть-чуть сожаления, чуть-чуть насмешки.
– Это место – не моя голова!
– ОТКУДА ТЕБЕ ЗНАТЬ?
Резонное замечание. И я бы с ним согласился, но в этот момент очередная нить выползает из моего левого локтя.
– Ты можешь это остановить?
– ПОЛАГАЕШЬ НАС РАВНЫМИ, ОБРАЩАЯСЬ ПОДОБНЫМ ОБРАЗОМ?
Скучное замечание. Мой собеседник даже не злится и не удивляется, всего лишь констатирует очевидный факт.
– Нет, то есть… Вы можете ЭТО остановить?
– ЗАЧЕМ?
И правда – зачем? Что же ответить?
– Мне… больно.
– В САМОМ ДЕЛЕ?
Я куснул губу. Больно, но это – только кончик ответа, пробивающегося из земли, а сколько ещё спрятано в глубине? Боль можно терпеть, терпеть беспомощность – гораздо сложнее. Я и не хочу.
