– Луна взойдет – тогда и увидишь. Только Вика своего держи покрепче, а то утянут – глазом моргнуть не успеешь.
– Что я, колода, чтобы меня тянуть?
– Против русалок в лунную ночь ни один мужик не устоит – веками проверено. Герой или не герой, а слабина у всех одна.
– Врешь,– не поверила Дарья,– дождешься ты у меня, черт лесной!
– Подумаешь, испугала.
А сам, между прочим, на десять метров в сторону отбежал и за куст встал. И уже оттуда посоветовал:
– Ты его к дереву привяжи. И подальше от воды, а то заметят и непременно утянут.
Жаль – далеко он стоял: до его уха я никак не мог дотянуться! И до языка тоже.
– А брата его, как только они в хоровод встанут, хватай за руку и волоки из круга, а то пропадет: луна на убыль пойдет – пиши пропало.
Мне показалось, что Леший не врал. И Дарья ему поверила, хотя кто его знает: вдруг ловушка?
– Я тебя все-таки привяжу – надежнее будет.
– Правильно,– сказал Леший, веревку разматывая. Смотри какой услужливый.– Мы его хворостом присыпем. Русалки от луны тоже дуреют. Ты сама только не прозевай: как луна взойдет – входи смело в круг и хватай парня.
– А русалки не помешают?
– Нет, они в это время смирные. Парень-то должен сам за ними в воду войти – иначе вся их ворожба рассеется.
– А ее они за собой не утащат? – Это уже я забеспокоился.
– А ты на что?! Вот и окликнешь, а то зачем бы мы тебя к дереву привязывали?!
– Смотри не усни,– предупредила Дарья.
– Не бойся,– захихикал Леший.– Во все глаза пялиться будет.
– Пусть только попробует! – пыхнула гневом Дарья.
Я так и не понял: смотреть мне или не смотреть? А потом подумал: своей головы у меня нет, что ли? Конечно, смотреть! В кои веки еще русалок увидишь.
Стемнело. Птицы примолкли. Тихо стало кругом, только листья над моей головой тихонько перешептывались. Озеро забеспокоилось под лунным светом, заволновалось, забурлило. И темные пятна на воде вдруг появились почти у самого берега... У меня дух перехватило, и к сердцу что-то прихлынуло, а само сердце застучало сильно-сильно – словно собралось выпрыгнуть из груди.
Волна отхлынула от берега, и в лунном серебряном свете остались на песчаной косе русалки. Волосы до пят – и более ничего. Красивые до того, что описать невозможно. Постояли они у воды и двинулись в мою сторону. А мне почему-то захотелось выйти им навстречу. Я, конечно, понимал, что выходить не стоит, но мне очень, прямо-таки нестерпимо хотелось сделать это. И чем ближе они подходили, тем сильнее разгоралось во мне желание присоединиться к их хороводу. Потому что они вдруг стали в круг, в самом центре которого я увидел мужчину. Было совершенно непонятно, что он там делает – среди обнаженных женщин?
И так я на русалок засмотрелся, что не заметил, когда Дарья к ним присоединилась. Тоже волосы по плечам – русалка и русалка! Если бы не знал, что это Дарья,– не отличил бы. И тут я понял, какого дурака свалял, позволив привязать себя к дереву, потому что мне очень захотелось туда, в залитый серебром круг, который медленно двигался под завораживающую мелодию засыпавшего леса. Я даже закричал от тоски и одиночества, но никто в мою сторону и головы не повернул – водили себе хоровод, только обнаженные тела в лунном свете блестели. А потом русалки так же неспешно двинулись к озеру. Дарья с Ником уже по колено в воде были, когда я наконец очнулся и заорал благим матом:
– Дарья, а как же я?!
Дарья вздрогнула, очнулась от наваждения и потянула Ника прочь от озера. А русалки ушли в глубину. Только круги по воде разошлись. После этого я окончательно пришел в себя и даже почувствовал боль от веревок, которые впились в мое тело.
А Ник так и продолжал сидеть на том самом месте, куда его Дарья усадила. Сонный как окунь на берегу.
– Ну что, принц, не замерз? – хихикнул Леший.
– Развязывай скорее! Что мне, тысячу лет здесь стоять?!
– Скажи спасибо, что крепко привязали! – Это уже Дарья подошла – одетая, а волосы по спине распущены и глаза блестят. Русалка сухопутная, да и только!
– Ник-то отойдет?
– А что ему сделается?
Вот ведь образина лесная – что сделается! Все-таки человек чуть не целые сутки под водой проторчал.
– Будет знать, как за ведьмами увиваться.
Ох женщины и злопамятные: ну ошибся человек, не разобрал сразу, с кем дело имеет. Да и кто, скажите, вот так с налета разберется, где женщина, а где ведьма? Любой на его месте мог бы промахнуться.
– Ты, например,– уколола Дарья.– Так рвался к русалкам, что чуть веревки не перегрыз.
– Я не к русалкам рвался, а к тебе. Тоже глаза закатила и пошла в воду.
Мы еще немного с ней поспорили, чтобы в себя прийти. Уж больно страшно было и ей, и мне. Что ж это за сила такая, когда человек сам себя не помнит! А говорят, что чудес не бывает... Вот и верь после этого скептикам.
А Ник действительно отошел: задышал, щеки порозовели. И тут же начал ругаться.
Не мог понять, как на берегу озера оказался. Наверное, я бы на его месте точно так же себя вел. Спать-то лег в тереме у Соловья, а проснулся черт знает где.
– Пить надо меньше,– упрекнула Дарья.– И на распутных девок не заглядываться.
Ник примолк, видимо, пришел наконец в себя. Как ни крути, а он кругом был сам виноват, и хорошо еще, что все так удачно закончилось.
– Я этого Соловья в бараний рог скручу! – выдал Ник после недолгого молчания.– Я ему зубы до последнего коренного выхлещу.
– У! – прогудел Леший.– Яблоко от яблони недалеко падает.
– Это еще что за чучело?
– Леший,– сказала Дарья.– Без него ты бы в утопленниках ходил.
– Развлекался бы с русалками,– пошутил я.
– Дурак,– отрезала Дарья.
Я думал, что она это про Ника сказала, а оказалось– про меня. Видишь ли, пошутил неудачно. Видишь ли, зря она связалась с нами. И никакие мы не Герои, а просто глупые мальчишки, которых любой проходимец вокруг пальца обведет. В довершение ко всему она еще и заплакала. А мы, конечно, помалкивали – крыть было нечем. Дарья кругом права. Кроме всего прочего, она еще здорово испугалась: русалки, Соловьи, ведьмы – с любым может истерика приключиться... Луна еще эта на нервы действовала... В общем, настроение такое, что хоть топись.
– Но-но! – Дарья схватила меня за руку.– Я тебе утоплюсь!
Хотя я это просто так сказал, без задней мысли. Топиться, конечно, не собирался – с какой же стати? Но все равно было приятно, что она за меня переживает. Значит, любит, я так понимаю – а иначе зачем же удерживать?
– И когда ты, Вик, взрослым станешь!
Вздохнула тяжело. Я тоже вздохнул. Мы еще посидели немного рядом и повздыхали – не хуже Ника, когда он в себя приходил. А руку мою Дарья из своей так и не выпустила, пока мы от озера к лошадям шли.
Ник чертыхался без конца, потому что за каждый корень запинался. Луна куда-то подевалась, темно стало кругом хоть глаз выколи. Мы с Дарьей на одного коня сели, Ник на другого, а Леший пешком пошел. Ему что ночь, что день – он в этом лесу каждую кочку знает, для него здесь дом родной. А нам как-то не по себе было. Дарья от каждого шороха вздрагивала. Я ее посильнее к себе прижал, чтобы хоть немного успокоить. Она задремала. Откинула голову мне на плечо и сладко засопела.
– Хорошая тебе девка досталась,– шепотом сказал Ник,– боевая.
– Дуракам счастье,– захихикал Леший.
Врезал бы я ему, вот только руки были заняты. А потом, все-таки правы они были – Ник и Леший. Я, наверное, Дарьи не стою. Она – красивая, умная и смелая. Уж если Ник говорит повезло, значит, действительно повезло. И еще я подумал, что Ма обрадуется, когда узнает, какая девушка мне досталась в жены.
Светать начало. Птицы зашевелились, зачирикали. И Дарья проснулась:
– Смотри, Вик.
Ну заяц и заяц. Так себе, серенький, уши торчком, застыл пеньком у тропинки, а потом очухался и сиганул в кусты. Дарья засмеялась, даже в ладоши захлопала. Я, конечно, тоже умилился: что мне, жалко, что ли, если ей приятно?
– Этого добра у нас хватает,– сказал Леший.– Зайцы – мелочь. Медведей развелось видимо-невидимо. Зимой идешь по лесу – чуть не под каждым деревом пар. Дрыхнут они, вишь, зимой. А тут в любую погоду– как проклятый.
– А чего ты суетишься? Сидел бы на печи.
– На печи! – возмутился Леший.– За каждым деревом догляд нужен. Там – кабаны кору ободрали, там – жучки какие-нибудь завелись... Да мало ли: хозяйство-то большое. Без меня лесу не выстоять.
– А у нас скоро лесов вообще не останется,– вздохнула Дарья.
– Так люди же,– протянул Леший.– Все сами, сами... Вот и пропадают леса. Железных чудищ понагнали, сволочи. После них какая земля родить станет?..
Уел нас Леший. Даже Дарья промолчала.
– А что за незнакомец у Кощея живет? – спросил Ник.– Соловей что-то плел про него.
– Есть там один,– подтвердил Леший.– Охотник! Всех оленей по лесам перевел, паразит. Давить бы таких.
Что-то Леший немирно был настроен! А может, нервничал – за помощь чужакам по головке не погладят.
