реализации конфискованного и арестованного имущества. «Нужно сделать абсолютно прозрачным наложение ареста на имущество и его реализацию, убрав оттуда заинтересованность правоохранительных органов», – скажет и сам Герман Греф. Он скажет, что знает десятки вопиющих фактов, когда следователи без всякого суда в считанные дни продавали арестованное имущество по бросовым ценам. Аналитики расценят эти заявления как свидетельство того, что обращения предпринимателей получили отклик в президентской администрации, где было принято решение устранить произвол в отношении бизнесменов. 7 июня 2006 года Госдума направит обращение премьер-министру Михаилу Фрадкову, в котором предложит совместно с представителями обеих палат Федерального Собрания и предпринимательского сообщества «выработать взаимоприемлемые решения, направленные на совершенствование правовой базы, регулирующей процедуры изъятия, хранения, оценки и реализации имущества, признанного вещественным доказательством». В обращении будет отмечено, что «нередки факты изъятия имущества, признанного вещественным доказательством, без составления его детальной описи, хранения без обеспечения гарантий сохранности, проведения необъективной оценки, устанавливающей заниженные в сравнении с реальной рыночной стоимостью цены реализации указанного имущества на закрытых конкурсах». В документе будет отмечено, что средства, полученные от реализации имущества, как правило, позволяют покрыть лишь расходы на его хранение, а в случае, если суд признает собственника невиновным, последний получает вырученные от реализации принадлежащего ему имущества денежные средства, несоизмеримые с его реальной рыночной стоимостью товара.
В августе 2006 года 117 439 конфискованных телефонов, не переработанных в «пластмассовую фракцию и металлический порошок», будут перевезены со склада РФФИ на склад «Евросети». Товар вернется владельцу. Следствие по уголовному делу, возбужденному в апреле 2006 года, будет прекращено за отсутствием состава преступления. Зато газета «Ведомости» опубликует заметку о том, что прокуратура завела другое уголовное дело – о хищении телефонов, принадлежавших «Евросети» и конфискованных милицией. Газета напишет, что 30 тыс. из 50 тыс. уничтоженных телефонов на самом деле могли быть не уничтожены, а перепроданы на рынке по бросовым ценам.
А потом реклама
В один из последних дней апреля 2006 года я задержался в редакции журнала «Секрет фирмы» почти до полуночи. Ближайшая от редакции станция метро – «Курская», до нее пятнадцать минут хода. Чтобы попасть в метро, надо идти переулками, мимо Городского центра дезинфекции, именуемого в народе «бомжатником», ларьков с шаурмой, пивом, цветами и слойками, а затем через длинную «трубу» под железнодорожными путями, которую обычно оккупируют личности, вооруженные пивом из ларьков, и бомжи, отогревающиеся, сидя верхом на урнах, и источающие зловоние. От здания редакции до «Курской» каждые полчаса отправляется корпоративный микроавтобус. Я никогда не езжу на нем – когда идешь пешком, как-то лучше чувствуешь, что живешь. Даже если идешь мимо Центра дезинфекции. Но в тот вечер я спешил домой и вопреки обыкновению забрался в микроавтобус. Пассажиров в машине не было. Водитель смотрел портативный телевизор. Он, в общем-то, смотрел телевизор всегда, пока ждал назначенного расписанием времени старта. До отъезда оставалось пять минут. Эти пять минут я провел, глядя вместе с водителем на экран мини-телевизора. Пока он не закрыл телевизор и не включил зажигание, я смотрел на мир его глазами. Я смотрел на мир глазами человека, который не знает Евгения Чичваркина, который не ходил на пресс-конференции МВД и не слышал ничего про «тонкую высокочувствительную зону», да который просто-напросто не читает газет, а смотрит телевизор, уставившись на крошечный экран. Передавали новости. Передача шла с помехами. Рассказали про Лондонский форум. На экране промелькнул и Чичваркин. Он что-то говорил о российском бизнесе – что именно, не помню. Помню, что ничего значительного не сказал. Затем последовал сюжет про успешную операцию МВД, в ходе которой была уничтожена изъятая на таможне крупная партия контрафактных телефонов, не соответствующих российским требованиям и способных причинить вред здоровью людей. Показали, как ломают телефоны.
А потом началась реклама.
Глава 9
О том, как Чичваркин увидел гору
Если тебе дают хук слева, можно ответить хуком справа, но лучше ударить по яйцам.
– Але! Мне Тимур назначил встречу на час. Я только что узнал об этом. Я уеду, и все.
– Але! Нервов по поводу вчерашнего не было? Было очень жестко. Давай.
– Але. Да. Договорились. Грузим на тех лошадей, которые кормят, да?
– Але. Пускай. Никуда звонить не буду.
– Але-але-але. Да, добрый. Кто это? Да, помню. Что написать? Не понимаю. Я не очень понимаю, что вы хотите, честно. Напишите, пожалуйста, все, что вы хотите, и пришлите по e-mail. Там ведь на визитке указано?
– Ало. У меня вообще в голове пусто.
– Алее… Да… Слушайте, какие вы молодцы. Через часик наберите. Пообщаемся.
– Але. Але. Але. Что? Какая газета? Никогда не видел. Что важнее для экономики – экспаты или гастарбайтеры? Замотивированные аборигены, которые хотят работать. Они важнее для российской экономики, чем пришлые руки-ноги-головы.
– Але! Да, я тебя слушаю. Да, я тебя слушаю. Да, я тебя слушаю. Да, я тебя слушаю. Да, я тебя слушаю.
– Але, здравствуйте. Я название газеты «Коммерсантъ» произнес несколько секунд назад. Это, наверное, отражение от низкой облачности… Задайте эти вопросы лучше не мне.
– Але. То есть мы поедем на великах и не будем бухать? Да, у тебя отец много не пьет и за столом почти не сидит, прекрасно помню.
– Але, Света, узнай, почему «Билайна» продали в три раза меньше, чем вчера? А им не приходило в голову, что я действительно читаю SMS, которые они мне присылают? Ага, вот-вот.
– Але-але, ну хорошо. Но ты тогда позвони и скажи, что я буду в два пятнадцать…
– Але. Але. Але. Але. Але. Да. То есть с нами там вообще говорят так, коротко? Надо просто уговорить их пойти нам навстречу. Надо просто сказать, что мы по одну сторону баррикад.
– Але! Да. На какой период времени? На какой период времени? На какой период времени? На какой период времени?
«Что ли, третий глаз»
Я снова в переговорной «Евросети».
Зеленый флаг «Мегафона» со стола убрали. На стеклянной столешнице теперь вместо кофе и стакана воды – огромная чашка зеленого чая, из которой Чичваркин прихлебывает время от времени. Но остальное осталось без изменений. Телефоны по-прежнему разрываются от звонков, розница-мать все так же зовет со стены, а Чичваркин все так же сидит в желтом кресле в непринужденной позе. Но за
