образом, так и дальше будет жить. Та же Марго или Милка Константинова прямо-таки едят его глазами. Стоит только поманить, и дело в шляпе. А может, и манить никого не надо? Ну их, девчонок! Одна морока и такая боль… такая боль… Никогда еще Вадим такой не испытывал…
А в школе, между тем, шел своим чередом классный час 9-го «Г». Вместо древнегреческих мифов Элечка предложила девятиклассникам поставить праздник по славянской мифологии и русским народным сказкам.
– К сожалению, славянские мифы почти не сохранились или позднее были переработаны народом в сказки, – заявила она, – поэтому мы можем использовать только мифологических персонажей. Вот, например, кто-нибудь знает, кто такой Полкан?
Васька Кура, который после представления Стимфалийской птицей считал себя с Элечкой уже на короткой ноге, выкрикнул:
– Полкан – это неблагодарная рыжая тварь, которая живет на школьном дворе, питается дарами нашей кухни, а после этого еще имеет наглость хватать всех проходящих мимо за ноги!
– Да-да, так все и говорят, что Полкан – собачье имя, – улыбнулась Элечка, – а на самом деле, Полкан – это полуконь-получеловек, вроде кентавра.
– И правда, девочки, – обернулась к приятельницам Милка. – Пол-кан – полконя! Здорово!
– Интересно, и кого же вы планируете нарядить этим полуконем? – опять спросил Элечку Кура.
– Пока я ничего не планировала. Я вам пока просто предлагаю устроить младшеклассникам путешествие по трем царствам. Помните: Медное царство, Серебряное и Золотое? А в каждом царстве – свои представления, свои условия, задания, загадки. А конечной целью будет клад, который найдет тот из отрядов, который первым преодолеет все придуманные нами препятствия.
– Клад? Золото, бриллианты? – опять встрял неугомонный Кура.
– Я думаю, что гораздо лучше, чтобы там было что-нибудь сладкое и вкусное, – заметила Людмила Ильинична.
– Ну? Как вам такое предложение? – спросила девятиклассников Элечка и опять сделалась розовой и испуганной.
– Можно, – снисходительно разрешил ей проводить данное мероприятие Кура.
– Лучше бы, конечно, про любовь, – высказала свое мнение Милка, – но про царства… пожалуй, тоже ничего… Хорошо, что без простыней. Можно я буду царевной какого-нибудь царства? Желательно Золотого!
– Нашлась тоже Золотая царевна! – усмехнулась Марго, демонстративно коснувшись прядей тяжелых пепельных волос. – Ты же рыжая!
– Не рыжая, а каштановая, – возмутилась Милка. – В конце концов, я только попросилась в Золотое царство, но вполне согласна и на Медное. А если ты думаешь, что сама вытянешь на Золотую царевну, то это вряд ли. Еще на Серебряную – куда ни шло… да и то…
– Почему это вы вдруг распоряжаетесь царствами? – вступила в перебранку Лена Слесаренко. – Царств всего три, а девочек у нас целых десять, и всем хочется участвовать! Надо, чтобы все было по справедливости, правда, Лешка? – И она, поскольку стеснялась Феликса, в которого последнее время была влюблена, ткнула в спину сидящего перед ней Пороховщикова.
– Вот ненормальные! – усмехнулся Алексей. – Вы еще устройте всеобщие равноправные выборы с тайным голосованием!
– А что? Это мысль! – подхватил Кура. – Давайте-ка устроим девчонкам шоу «Индекс популярности»! Я завтра принесу три больших конверта, напишу на них названия царств, а ребята положат туда скрученные бумажки с фамилиями претенденток на престолы. Как вам идейка?
Класс одобрительно зашумел, и Элечка еле пробилась через усиливающийся гул:
– Ну, я вижу, вы уже загорелись! Я тогда, пожалуй, пойду писать сценарий, ладно?
Элечку, конечно, отпустили с миром, а потом – и Людмилу Ильиничну, пообещав в лучшем виде убрать класс и сдать на вахту ключ. После ухода взрослых к доске выскочила Милка и заверещала:
– Я считаю, что «Индекс популярности» надо устроить и парням! И царевичи в царствах пригодятся! Я завтра тоже принесу конверты. Больших у меня, правда, нет, но я думаю, что сгодятся и маленькие. Готовьтесь, девчонки, завтра выберем себе царевичей!
– Ой, да про вас и так все ясно, – встал со своего места Пороховщиков и повесил на плечо рюкзак. – Вы все выберете своего любимчика Орловского.
– Точно, – согласился Кура, – а в другое царство – Фельку. Интересно только, кого в третье? Милка, выбери меня, умоляю! Я тебе этого никогда не забуду!
– Нет, Васька, ты уж оставайся лучше Стимфалийской птицей! У тебя здорово получается! – захохотал Пороховщиков и направился к выходу.
За ним засобирались домой и остальные. Убирать класс остался один Кура, чем совершенно не огорчился. Он помахал для вида шваброй, замел особо крупный мусор под шкаф и тоже побежал домой.
…Кривая Ручка шел домой в самом дурном расположении духа. Конечно, ему не очень-то и хотелось участвовать в этих детских играх в царства, но все-таки обидно, что его никуда не выберут. Одно дело, когда тебя выбирают, а ты – презрительно отказываешься, и совсем другое – когда никому нет до тебя никакого дела. Но и это еще не самое ужасное в сегодняшнем классном часе. Самое ужасное в том, что на нем не было Марины Митрофановой вместе с Рыбарем. Конечно, не было еще и Орловского, но Кривая Ручка гораздо больше боялся Рыбаря.
Он и сам не заметил, как за размышлениями дал некоторый крюк и вместо собственного дома неожиданно оказался у митрофановского. Около него как раз и стояли Рыбарь с Митрофановой. По их лицам было понятно все. Илья резко повернул назад. Жить дальше жалким Карлсоном и Кривой Ручкой не хотелось. Надо было срочно что-то предпринять, но он не знал, что и каким образом.
В не менее отвратительном настроении шел домой из школы и Феликс Лившиц. Он тоже заметил отсутствие на классном часе Марины Митрофановой и Орловского. О Рыбаре он даже и не подумал, потому что, во-первых, вообще никогда о нем не думал, а во-вторых, видел, как Вадим побежал вслед за Мариной, которая спускалась в гардероб. Он уже давно заметил, как Орловский пялится на Марину, и приходил от этого в бешенство. Зачем ему Марина, когда вокруг него и так вьются толпы других жаждущих его внимания девчонок? Вот ему, Феликсу, нужна только она. Он влюблен в Марину с самого первого класса, когда она одна только и воспринимала его как человека. Конечно, пока он был презираемым Носопырой, то и подумать не мог о том, чтобы предложить ей свою дружбу.
В этом августе, рассматривая себя в зеркале, он очень удивился, когда понял, что здорово вырос за лето и даже лицом изменился к лучшему. Он, конечно, этому порадовался, но такого интереса к себе со стороны девчонок даже и представить не мог. Он так надеялся, что и Марина посмотрит на него заинтересованно, но она почему-то вдруг взяла и пересела к Милке Константиновой, ничего не объясняя.
Феликс каждый день собирался подойти к ней и спросить, что случилось, но все откладывал, чтобы получить еще парочку лишних подтверждений нынешней своей привлекательности. Как раз вчера Лена Слесаренко, новая соседка по парте, пригласила его к себе на день рождения. Поскольку раньше Феликс никогда такой чести от девчонок не удостаивался, то решил, что час его пробил и можно наконец подойти со своими предложениями к Митрофановой. И что же теперь получается? Получается, что он опоздал? Вот если бы Слесаренко пригласила его пару дней назад, тогда бы он уже вчера объяснился с Мариной. Или не объяснился? Надо быть честным хотя бы с собой. Он боялся подойти к Марине. Самым вульгарным образом трусил, за что и наказан. С Орловским тягаться трудно. Если бы Феликс был девчонкой, то он сам наверняка бы выбрал Вадима…
Таким образом, странная Марина, сама того не подозревая, оказалась в центре некоего квадратного поля любви, в углах которого находились четверо ее одноклассников. И каждый из них считал, что имеет особенные права на Митрофанову: Феликс – по причине длительности и проверенности временем своего сильного чувства, Орловский – потому что сам выбрал себе Марину из многих претенденток на его благосклонность, Кривая Ручка – по той причине, что Марина сама выбрала своими заботами его. А уж о Рыбаре и говорить не приходится. С ним, с Рыбарем, и так ясно. И если остальные трое еще в чем-то сомневались и соизмеряли свои надежды с возможностями, то Богдан Рыбарев был готов пойти за Марину на любые страдания и самую мученическую смерть.
Глава 5
«Индекс популярности» и игра ва-банк
Марина собиралась в школу, то и дело замирая от сладкого предчувствия новой встречи с Богданом. Богдан! Какое удивительное имя! Богдан! Данный Богом! Кому? Собственной матери, конечно, но и ей, Марине, тоже. Как здорово, что она догадалась переменить свою любовь с ветеринарным уклоном на настоящую. Это же совсем несравнимые вещи: любовь, которая не что иное, как всего лишь жалость и забота, и любовь, которая – ЛЮБОВЬ, такая вот – вся из больших букв!
– Маринка! Сейчас сыр с бутерброда шлепнется на пол! – уже не первый раз за утро мама вывела дочь из состояния грез наяву. – О чем ты все время думаешь?
– Так… Ни о чем особенном, – вздрогнула Марина, сыр шлепнулся-таки на пол, его тут же подхватила ловкая Буся и потащила на коврик в прихожей, где любила лакомиться крадеными, а потому особенно сладкими кусочками. Муся жалко пищала на почтительном расстоянии от Буси, но Марина знала, что ей ничего не перепадет. Она отрезала ломтик для Муси и сунула его ей прямо в острые зубки.
– Кошкам сыр нельзя, – сердито сказала мама, – ты же знаешь.
– Тебе с твоим больным желудком тоже нельзя есть острое, а ты ела вчера маринованные огурцы, – отбила мамин выпад Марина.
– Как контрольная по физике? Написала? – спросила мама, поскольку, кроме огурцов, она вчера ела еще и копченую колбасу, и ей захотелось поскорее перевести разговор со скользкой темы на другую.
– Конечно. Когда проверят, не знаю, но меньше четверки не будет, это точно.
– А Рыбарев? – опять спросила мама, опасаясь, как бы разговор все-таки не сполз на копченую колбасу.
– А что Рыбарев? – испугалась Марина. Какой ужас! Зачем мама спрашивает о Богдане? Неужели она их видела?
– Ты же сама говорила, что ходила готовить его к контрольной по физике. Разве нет?
– Нет! – быстро ответила Марина. – Я сначала хотела пойти, но потом не пошла…
– Почему?
– Так… Расхотелось…
– Ну и правильно, – согласилась мама. – Почему это ты должна к нему ходить? Надо – сам пусть прибежит, не развалится.
Мама допила последний глоток кофе, сунула чашку в раковину, бросив дочери: «Сполосни, опаздываю», – и помчалась в комнату одеваться на работу.
Марина, прислонившись к стене, отходила от испуга. Мама ничего не должна знать про их новые отношения с Богданом. Вообще никто из взрослых ничего не должен знать, потому что они все испортят, как все испортили в прошлом году Маргарите Григорович и Сереге из бывшего 8-го, нынешнего 9-го «Б». Эти гнусные взрослые устроили за ними тотальную слежку. Серегина мамаша чуть ли не поселилась в школе, чтобы оградить сыночка от Марго, а Людмила Ильинична
