миллиардов, наводнивших прошлое для того, чтобы стать свидетелями Распятия, заполонивших всю Святую Землю и в избытке ринувшихся в Турцию, в Аравию, и даже в Индию и Иран.
Подобное рассуждение можно применить и к любому другому значительному событию мировой истории: по мере расширения коммерческого туризма, любое событие в прошлом со всей неизбежностью будет просто захлестнуто нахлынувшими ордами праздных наблюдателей. Тем не менее, во всех изначальных версиях этих событий такие орды не зафиксированы — их там попросту не было! Каким образом можно разрешить этот парадокс?
У мисс Далессандро на сей счет не оказалось каких-либо предположений. Она просто была ошарашена этим. Так же, как и все остальные. В том числе и сам Дайани.
Даже самые проницательные умы нашей эпохи не в состоянии разрешить этот парадокс, а тем временем прошлое все больше наполняется путешествующими во времени любителями острых ощущений!
Напоследок Дайани подбросил нам еще одну кость прежде, чем отпустить нас с миром.
— Ко всему этому могу еще добавить, — сказал он, — что я сам в качестве курьера проделал маршрут «Распятие» двадцать два раза с двадцатью двумя различными группами. Если вам посчастливится посетить завтра Распятие, вы там обнаружите двадцать два Наджиба Дайани одновременно у подножья горы Голгофы, причем каждый из моих двойников занимает различное положение в пространстве, давая пояснения своим слушателям, что происходит перед их глазами. Разве не стоит хорошенько поразмыслить над этим интригующим размножением Наджибов Дайани? Почему не гуляют на свободе двадцать два Дайани в нынешнем времени? Интеллект очень обострится решать подобные задачи. А теперь вы все свободны, дорогие мои леди и джентльмены, до следующей встречи.
10
Меня очень встревожил факт существования лишних Дайани, однако «головастики» из нашего класса быстренько догадались, почему все они не напихались гуртом в наше нынешнее время. Вся штука была в фундаментальных ограничениях, которые накладывал эффект Бенчли на перемещение вниз по линии или, если уйти от жаргона сотрудников Службы Времени, на путешествие во времени в будущее.
Мой одноклассник мистер Берлингем объяснил мне все это после занятий. Таким весьма эксцентричным способом он пытался соблазнить меня. У него ничего из этого не вышло, зато я несколько пополнил свои теоретические знания в отношении времени.
Когда перемещаешься вниз по линии, сказал он мне, можно продвинуться вперед, в будущее, только на тот промежуток времени, который составляет момент, когда ты покинул настоящее, переместившись вверх по линии, плюс величина абсолютного времени, которая истекла за период твоего пребывания в прошлом. Таким образом, если совершаешь прыжок во времени из 20 марта 2059 года ну, скажем, в весну 1801 года, и проводишь в этом 1801 году три месяца, то в будущее можешь переместиться не далее, как в 20 июня 2059 года. И никак нельзя прыгнуть вниз по линии до августа 2059 года, не говоря уже о более поздних годах.
Не существует абсолютно ни малейшей возможности попасть в свое собственное будущее!
Не знаю, почему это так, а не иначе. Мистер Берлингем положил свою бледную руку мне на колено и стал излагать свои теоретические выкладки на сей счет, но я был слишком занят тем, что предотвращал одновременное с разглагольствованиями о перемещении вверх по линии перемещение вверх по моему бедру его ладони.
Хотя Дайани позже провел еще три занятия, простыми словами рассказывая нам о механике осуществления эффекта Бенчли, я все равно не в состоянии твердо сказать, что уразумел, как все это работает на самом деле, почему происходит все так, а не иначе, и даже каковы исходные условия. Временами же мне вообще кажется, что все это мне просто приснилось. Как бы то ни было, но в нынешнем времени нет двадцати двух Дайани, так как всякий раз, когда Дайани сопровождал маршрут «Распятие», он всегда прыгал назад, в нынешнее время, в точку, абсолютное время которой чуть предшествовало времени следующего его отправления в прошлое. И здесь сам он ничего с не мог поделать — если отправляешься вверх по линии в январе, проводишь пару неделек в одной из прошлых эпох, а затем возвращаешься, то в нынешнем времени появляешься никак не позже января, либо в самом крайнем случае, февраля того же года, из какого ушел вверх по линии. А если следующий прыжок по графику назначен на март, то, естественно, нет никакой возможности перекрыть время своего пребывания в нынешнем времени.
Вот поэтому-то Дайани, сопровождавший туристов на Голгофу, всегда оказывается «одним и тем же» с точки зрения людей, живущих в нынешнем времени. А вот на другом конце «прыжка» нагромождается насколько дюжин Дайани, поскольку он продолжает производить прыжки из различных точек нынешнего времени в одно и то же «тогдашнее». Аналогичное происходит и со всяким другим, кто производит повторные прыжки в одну и ту же временную точку вверх по линии. Вот в этом-то и заключается парадокс темпоральной аккумуляции. Можете сами поразмыслить над его разрешением.
А когда ум мой не бился над разрешением таких парадоксов, я проводил время весьма приятно, предаваясь, как и обычно, различным наслаждениям. Вокруг Сэма и его квартиры всегда околачивалось большое количество охочих до любви девчонок.
В те дни я слишком много времени уделял охоте за прячущимися между женских ног прелестями. Даже, пожалуй, был одержим этим. Поиски таких возможностей занимали весь мой досуг; я даже считал ночь прошедшей зря, если мне на ее протяжении не удавалось хотя бы разок совершить путешествие к вожделенным местам. Мне и в голову не приходило, что, может быть, стоило бы поискать таких взаимоотношений с представительницами противоположного пола, глубина которых измерялась бы величиной большей, чем шесть дюймов, то есть, тем, что называют «любовью».
Да, вот так оно и было — будучи пустоголовым, неоперившимся еще юнцом, я совсем не интересовался тогда любовью.
С другой стороны, возможно, и не был я таким уж пустоголовым. Ибо теперь я испытал любовь и что-то не усматриваю, чтобы от этого стал счастливее. Фактически, мне теперь куда хуже, чем было тогда.
Правда, никто не заставлял меня влюбиться в ту, что живет вверху по линии.
11
Однажды к нам в класс заглянул лейтенант Брюс Сандерсон из патруля времени, чтобы рассказать нам о тех опасностях, которые нас подстерегают, если отважиться на вмешательство в ход событий, зафиксированных в историческом прошлом.
Внешний вид лейтенанта вполне соответствовал роли, возложенной на него. В жизни своей не видел более высокого мужчины, к тому же у него были широченные плечи и невообразимо квадратная челюсть. Большинство дамочек в классе мгновенно испытали оргазм, едва он вошел, от них вряд ли отстали мистер Чудник и мистер Берлингем. Сандерсон сразу же принял оборонительную позу, широко расставив ноги и повернувшись спиной к стене, готовый справиться с любыми неприятностями. Одет он был в серую форму, у него были рыжие, коротко подстриженные волосы и бездушно голубые глаза.
Дайани, сам далеко не безгрешный, жертва усердия патруля времени, забился в угол классной комнаты, уступив и кафедру, и своих учеников. Я заметил, сколь зловеще смотрел он на лейтенанта через свои темные очки.
— Так вот, — начал лейтенант Сандерсон, — вам уже, наверное, известно, что нашей главной задачей является поддержание священной неприкосновенности нынешнего времени. Мы не имеем права позволить всякого рода случайным изменениям проникнуть в наше прошлое, ибо это может вызвать непредсказуемые последствия для нашего настоящего. Поэтому-то мы и обзавелись патрулем времени, который ведет неусыпное наблюдение за всем временным континуумом, простирающимся вверх по линии,
