План был следующий: Санада, Оно и другие командиры предпримут сдерживающую атаку во фронт Токугава, а тем временем Акаси Морисигэ совершит широкий обход и нападет на Токугава с тыла. Когда атакует Акаси, гарнизон сделает вылазку во главе с Хидэёри, неся перед собой «золотой ковш» Хидэёси. Столь грандиозный план достоин был бы увенчаться успехом.
Утром того рокового дня войска Токугава растянулись от реки Хирано до берега моря. Справа был Маэда Тосицунэ, слева от него Тодо, далее стоял Ии Наотака с «Красными Дьяволами». Наотака был облачен в доспехи, подобные тем, что его отец носил при Сэкигахара. Они весили около 40 кг, и Иэясу считал, что это из-за их чрезмерной тяжести Наомаса получил ранение в этой битве. В авангарде основных сил Токугава был младший сын Хонда, Тадатомо. На левом фланге, ближе к тылу, стоял Датэ Масамунэ, а в тылу, у самого берега моря – Асано Нагаакира. По мнению их отца, битва должна была дать «полезный практический опыт» младшим сыновьям Иэясу – Ёринобу и Ёсинао. Главнокомандующим Иэясу назначил Хидэтада.
Передовые части Осака, около 54 000, выстроили свои главные силы за Тэннодзи, напротив центра Токугава, под командованием Санада Юкимура и Мори Кацунага, который не приходился родственником другому Мори. Позади них дивизии резерва развернулись до самого замка, где Ода Харунага занял позицию перед бывшим бастионом Санада.
Стоял ясный летний день. Не было тумана, скрывавшего передвижения войск, и не было беспорядка, только тщательно выравненный строй, дым фитилей и колыхание высоких знамен. Иэясу посоветовал самураям оставить коней позади и двигаться в пешем строю с длинными копьями. Некоторое время обе армии глядели друг на друга, думая, видимо, о том, что кровавое дело, к которому они вскоре должны приступить, решит все. Одержат ли они победу или будут разбиты – в любом случае это будет последняя битва, в которой они примут участие. Века четыре назад на этой стадии боя они вступили бы в перестрелку из луков или стали бы вызывать друг друга на поединки. Вместо этого нетерпеливые ронины Мори Кацунага открыли аркебузный огонь по стоящим напротив них войскам Токугава. Санада, желая избежать преждевременного столкновения, на тот случай, если Акаси задержится со своим обходным маневром, приказал им прекратить огонь, но они лишь удвоили свои усилия и уложили нескольких врагов. Быстро обсудив ситуацию с Санада, Мори решил использовать приподнятое настроение своих людей и повел их в атаку, которая прорвала передние ряды Токугава и вынесла их к стоявшим позади главным силам.
Санада понял, что раз сражение началось, оно должно продолжаться, и послал своего сына галопом в замок сказать Хидэёри, чтобы тот выступал немедленно, а сам повел свои отряды против рекрутов из провинции Этидзэн на левом фланге Токугава. Они обрушились на эти 15 тысяч, и успеху их стремительной атаки способствовал самый неожиданный маневр: по морскому берегу, направляясь к левому флангу Токугава, двигались самураи Асано Нагаакира. Это внезапное передвижение слишком напоминало Сэкигахара, и крики «предательство!» раздались со всех сторон. Задние ряды солдат Этидзэн в беспорядке отступили к основным силам Токугава, которые полностью развернулись, сдерживая ронинов Мори, сражавшихся как дикие кошки. В этой рукопашной схватке наступала то одна сторона, то другая, и Иэясу был так обеспокоен, что сам полез в схватку, чтобы поддержать боевой дух своих солдат. Традиция упорно утверждает, что в этом бою он был ранен копьем, которое прошло рядом с почкой. Достоверно лишь то, что предполагаемое предательство Асано посеяло такую панику среди его людей, что Иэясу был вполне готов совершить харакири.
День спас молодой Хонда. Он повел свои войска против Санада и вместе с перестроившимися воинами Этидзэн сумел оттеснить его к Тэннодзи. Санада был измотан и присел на походный стул, чтобы прийти в себя. Самурай по имени Нисио Нидзэмон заметил его, но Санада слишком устал, чтобы принять вызов. Он просто представился и снял шлем. Вскоре Нисио ушел с головой храбрейшего из храбрых.
Быстро разлетевшаяся новость о смерти Санада воодушевила Восточную армию, к тому же стало очевидно, что подозрительные передвижения Асано были всего лишь неуклюжей попыткой послать подкрепления. Хидэтада отделил Ии и Тодо от правого крыла и послал их поддержать главные силы, которые теперь стали теснить войско Осака назад к замку. Солдаты Тодо испытали на себе превратности войны, когда под ними взорвалась подземная мина.
Как только Хидэтада отправил отряды Ии и Тодо, он лихорадочно начал давать им сигналы, чтобы они вернулись, ибо Ода использовал свое положение в центре, чтобы бросить против Хидэтада своих самураев. Маэда на правом фланге тоже был призван на помощь, но не двинулся. Вновь заподозрили предательство, однако бездействие Маэда, как оказалось, было вызвано тем, что его солдаты еще не кончили обедать. Увидев, что войска Осака двигаются против армии «господина», Ии Наотака развернулся и поспешил на выручку. Солдаты Осака были хорошо обеспечены аркебузами, они застрелили двух знаменосцев Ии, которые несли его красное знамя и «штандарт-мухоловку». Люди Ии были оттеснены к дивизии Хидэтада, и все пришло в смятение. Хидэтада сам бросился в гущу сражения, но два офицера схватили его коня под уздцы и вернули его обратно, а тем временем Като Ёсиаки и Хонда Масанобу сумели навести некоторый порядок в рядах. Солдаты Маэда, должным образом подкрепившись, теперь сражались с Оно, который отошел слишком далеко от стен замка. Датэ Масамунэ тем временем разделался на своем фланге с очередным «предательством», пристрелив самурая, который, как оказалось, слишком устал, чтобы двигаться. Если бы внезапная атака армии Осака шла по плану, она, вероятно, удалась бы, но Акаси перехватили по дороге, а Хидэёри еще не появлялся. К тому моменту, когда он появился у ворот, было уже поздно. Превосходящие силы Восточной армии теснили гарнизон Осака к стенам.
Последующие действия этой драмы запутаны. Восточная армия проникла в замок и вступила в яростную рукопашную схватку с внутренним гарнизоном. Мидзуно Кацусигэ из Восточной армии установил свой штандарт напротив ворот Сакура, южных ворот внутренней крепости. Вскоре и она пала. Восточная армия устремилась внутрь, а гражданские и прислуга в страхе бежали. Хидэёри отступил в цитадель, где Иэясу велел Ии Наотака его стеречь. Ии понял этот приказ по-своему и стал обстреливать цитадель из орудий. Пламя уже поднималось в нескольких концах замка; первый пожар, говорят, устроил повар Хидэёри. К пяти вечера весь замок оказался в руках Иэясу, а Хидэёри был заперт в цитадели. Ии Наотака продолжал обстреливать ее всю ночь, и к утру Хидэёри понял, что ему не будет пощады. Вскоре над цитаделью поднялось пламя. Хидэёри и Ёдогими покончили с собой среди огня, и цитадель могучей крепости Хидэёси стала погребальным костром семьи Тоётоми.
Пока пепел остывал, пришло возмездие. Никакие восстания в будущем не должны были нарушать правление Токугава Иэясу. Поэтому восьмилетний сын Хидэёри был обез-главлен. Он был последним из Тоётоми. Тосокабэ тоже обезглавили вместе с таким количеством ронинов, что их головы были выставлены вдоль всей дороги от Киото до Фусими.
Читатель, вероятно, не мог не заметить снижения боевых качеств самураев Токугава. Прошло сорок лет со времен Миката-га-хара, и самураи под Осака принадлежали совсем иному поколению чем те, которые сражались с Сингэном. Самураи Токугава перестали быть маленьким храбрым кланом, боровшимся за свое существование. Они превратились в армию сёгуната Токугава, армию правительства. Ронины в Осака, напротив, отчаянно дрались за свою жизнь, героизм проявлялся главным образом с их стороны. Санада Юкимура достоин встать в один ряд с благороднейшими из самураев.
Лишь одно не изменилось на стороне Токугава. Токугава Иэясу участвовал в своем первом сражении, когда ему было семнадцать лет, в двадцать семь он прикрывал отступление Нобунага из Этидзэн. Теперь, в семьдесят четыре, он все еще был настоящим, хотя и зловещим, героем. Падение Осака завершило военную часть великого замысла Токугава, но Иэясу не довелось долго наслаждаться своим триумфом. Следующей весной его подкосила болезнь – как считают, рак желудка. Благодаря активной жизни он сохранял удивительное для того времени здоровье. Он еще размахивал мечом на смертном ложе, но через несколько дней все же отправился в Павильон Белой Яшмы. Не было ни восстаний, ни мятежей. Бремя власти спокойно перешло на могучие плечи Хидэтада, а Иэясу похоронили в самой великолепной гробнице в мире, в храме Никко, одном из чудес Японии. Его обожествили и поклонялись ему как Тосё-гу, солнечному богу Востока. Едва ли он мог просить большего.
Глава XII
