царица? То-то я смотрю, ты без посоха!
– Я слишком привыкла полагаться на этот посох, – ответила Дарда, оставив без внимания предыдущие слова. – Приходится обходиться без него. А вот меч мне еще понадобится.
Она впервые пришла на встречу с мечом. Но Иммер был слишком зол, чтобы пенять ей еще и за это.
– Я много раз мог тебя уничтожить, и без особого труда, но удерживался, потому как считал, что пользы Каафу от тебя все же больше. А я всегда думаю о пользе Каафа. Однако и моему терпению есть предел… теперь, когда разгромили храм Мелиты.
– Разве я приказала сделать это?
– Открыто – нет. Но толпу подстрекнул Хариф. А всем известно, что он – твой любовник.
– Но не слуга. Ему я тоже ничего не приказывала .
– Ну, конечно, – ядовито протянул Иммер. – Хариф – святой, человек божий…
– Хариф – негодяй. Как я и ты. Как все, обладающие властью.
Это замечание странным образом отрезвило градоправителя. Он уселся поудобнее, выпил вина, глубокомысленно хмыкнул. Когда он снова заговорил, голос его звучал совсем по-иному.
– Я-то все думаю, почему ты не захватываешь город, хотя это в твоих силах. А у тебя вот, значит, какие планы. Одного Каафа тебе недостаточно!
Дарда промолчала.
– Что же, если ты не собираешься выдергивать из-под меня мое кресло, позволь дать тебе несколько советов. По-дружески. – Он усмехнулся. – Как князюь – княгине. Кааф ты можешь подчинить. Тебя здесь знают, тебя здесь ценят. Но как только ты выйдешь за стены Каафа, все изменится. Это будет война, Пау… Дарда. А ты даже не представляешь себе, что это такое. Не спорю, с оружием ты хороша. Лучше всех, наверное. Но война не сводится к тому, чтобы махать мечом. И тебе никогда не приходилось командовать отрядом больше чем в тридцать человек!
– Когда ты направлял меня защищать границу, тебя не очень беспокоило то, что я не умею воевать.
– Я направлял тебя против разбойников, а не против армии. Ты имеешь хоть малейшее представление о действиях тяжелой пехоты, о боевых колесницах? У Криоса все это есть, и сверх того, что бы о нем не думали, у него многолетний опыт! И сколько бы горожан и пастухов не увязалось за тобой, это тебе не поможет!
– Верно. Но в Каафе, помимо купцов и ремесленников, есть люди, чей воинский опыт не уступит опыту царского полководца. И которые знают, как справляться с тяжелой пехотой и боевыми колесницами. Если они будут на моей стороне, удача от меня не отвернется.
Иммер сморщился. Пропустил сквозь пальцы заплетенную в косички бороду. Дарда. не называя вещи своими именами, достаточно прямо предложила ему, царскому наместнику, принять участие в восстании против правящей царицы. И, удивительное дело, это его не оскорбило. Напротив – он только сейчас это ощутил – его оскорбляло то, что до сих пор ему не предлагали поучаствовать в том, что затевается. И вообще затеяли без него. Но сразу решиться он не мог. Не так это было просто.
Дарда молчала, не торопя его. У нее в запасе был веский довод: 'я когда-то спасла твое состояние, честь твоего дома, и, может быть, жизнь' – и далее рассказ, как именно. Но она не хотела его использовать. Потому что этот довод, сделав Иммера ее союзником, одновременно превратил бы его во врага. Он бы никогда ее не простил. А мстительность – это сила, не признающая преград. Теперь она узнала это по себе.
Иммер перестал мучить бороду и посмотрел ей в лицо.
– Я не могу ответить сразу. Я должен посоветоваться со своими людьми.
У него была отличная память. У Дарды – тоже.
И двое негодяев, делившиех власть в Каафе, рассмеялись.
ДАЛЛА
– Откуда она взялась, эта самозванка? – брюзгливо спросил Рамессу.
Далла отвернулась. Она прекрасно знала ответ, но ничто на свете не заставило бы ее заговорить.
Катастрофа в Маоне оказалась лишь прелюдией к новому обвалу бедствий. Никому ничего нельзя поручить, все подвели ее, и безмозглый дурак Бихри, трус и предатель… но Далла все же верила, что, обрубив концы, обеспечила себе некоторую безопасность. Так нет же! Пришло известие о восстании в Каафе. И о той, которая его возглавляет…
– Какая разница? – сухо ответил Криос. – Мне наплевать, существует ли она вообще. Этот жирный негодяй Иммер – вот кто главный виновник. Всегда был хитер. Его затея, не сомневайся.
Рамессу кивнул.
– Доселе никто из градоправителей не рискнул посягнуть на верховную власть. Они все бы тогда перегрызлись. Но с этой историей о законной наследнице Иммер получает сильное преимущество. Он ведь как бы не за себя сражается, а за справедливость. Нирцы просто помешаны на справедливости.
Далла взглянула на своих советников почти с благодарностью. Объяснение Рамессу звучало правдоподобнее самой правды. И если в Зимране примут на веру то, что говорит царский казначей – а они примут, столица привычна к интригам – то она спасена. Если только…
Если мятежники не победят.
– Неважно, что он придумал, – Криоса гражданские рассуждения Рамессу не волновали, – Важно, что Кааф – пограничное княжество. Иммер со своим дурацким восстанием открывает Дебену и Хатралю дорогу в Нир. Ему бы сидеть за городскими стенами, тогда б он хоть сколько-то продержался. А он в наступление решил поиграть…
– Иммер не может воспользоваться обходной дорогой? – осторожно полюбопытствовал Рамессу.
– Через горы? Он не настолько глуп. Вот те, из долины Корис, – вполне могут.
– А что, у Кориса опять мятеж? Ты не говорил нам об этом.
Криос раздраженно сдвинул седеющие брови.
– Какой смысл? Там всегда кто-нибудь бунтует. Раздавить этот гадюшник еще никому не удавалось, но и опасности настоящей от них нет. Пастухи – они и есть пастухи. Пусть себе рвутся на соединение с Иммером. Вместе их и раздавим.
– Скажи мне, храбрый Криос… Только не надо от меня ничего скрывать, лучше мне сейчас узнать правду… – Далла стиснула пальцы – Есть у мятежников возможность… – она едва не сказала 'победить', но вовремя спохватилась, – … преуспеть? Хоть самая малая?
Во взгляде Криоса явственно читалось презрение. Впрочем, снисходительное. Какого еще вопроса он мог ждать от женщины?
– Никакой! – отчеканил он. – Если все же Иммер двинется по обходной дороге, как князь Хатральский, это будет для него самоубийством. А если по прямой… Путь к Зимрану лежит через полдюжины городов, в каждом из которых стоит верный нам гарнизон. Мятежники будут разбиты в первом же сражении.
– А если нет? – вмешался Рамессу. – Что, если они вообще не станут штурмовать царские города, а пройдут мимо? В истории подобные случаи известны…
Всякая снисходительность во взгляде Криоса исчезла.
– Это лучшее, на что мы можем надеяться! Тогда царские гарнизоны, с нетронутыми силами, останутся у них в тылу. А сами мятежники, не имея возможности возобновить запасы провианта, будут ослаблены. Мы возьмем их в клещи и уничтожим. Но, скорее всего, на такое они не пойдут. Однако, даже если бунтовщикам и удастся захватить один или два города, силы свои они бесповоротно измотают. К Зимрану подойдет жалкая кучка бродяг…
– То есть ты собираешься встретить их на подходах к Зимрану? – спросил Рамессу.
– Да, – помедлив, сказал Криос. – Или даже в самом Зимране.
От внимания Даллы не укрылось это промедление. И что отвечал Криос с неохотой. Может, он далеко не так уверен в победе, как он пытается показать? Внезапно на Даллу снизошло озарение. Победа, поражение, бунтовщики, хатральцы – все это Криосу безразлично. Он не хочет воевать. Не потому что боится, вовсе нет, и не из-за старости – у таких людей нет возраста. Он не хочет воевать за женщину. Это ниже его достоинства.
– Следовательно, навстречу бунтовщикам ты не выступишь?
– Не вижу в этом необходимости. Это покойный Ксуф – да упокой его Кемош-Ларан среди лучших – мог бросаться, не разбирая дороги, туда, где слышится звон оружия. Я – не царь, я такого позволить себе не могу.
Далла все больше убеждалась, что ее догадка верна. 'Ксуф мог позволить себе совершать глупости, поскольку он был мужчиной' – так следовало понимать его слова.
– Мы собрались не для того, чтобы обсуждать достоинства моего покойного супруга, как полководца, – медленно сказала она. – Тебе они прекрасно известны. Равно, как и то, что нынешний царь, мой сын, возглавить армию не в силах. В этом все и дело. Речь идет о достоинстве царской власти в Зимране…
– Вот именно, – подхватил Рамессу. Он понял, куда клонит Далла, мгновенно все просчитал, и счел за лучшее присоединиться. – Представь себе, как это будет выглядеть. Армия мятежников – а это все-таки армия, поскольку ядро ее составляет воинский гарнизон Каафа, движется через все царство. Прямиком к столице. Будто мы так слабы, что не можем оказать сопротивления.
– И отлично, если мятежники так подумают.
– Да, отлично, если так подумают Иммер и его присные. А если хатральцы и прочие дикари, тем более, что по твоим словам, граница остается открытой? Хуже того, подобное поведение властей может подтолкнуть к бунту тех князей и наместников, что пока еще сохраняют верность присяге. После того, что случилось из-за хлебных поборов, мы узнали цену этой верности. К тому ты сам сказал – беспокойно не только в Каафе, но и в других пределах Маона.
– Осторожность – достоинство казначея. А для воина – позор.
– О благородный Криос! Не сам ли ты всегда порицал покойного нашего царя за неосторожность и опрометчивость в решениях? И коли уж у нас речь зашла о позоре… Никто не сомневается в твоей победе. Но мятежники у стен Зимрана – это ли не позор для царской столицы?
Далла могла бы аплодировать своему управителю. Сама бы она ни за что не сумела бы привести таких убедительных доводов – и столь красноречиво. Она видела, что слова Рамессу возымели на полководца несомненное действие. Как видела и то , что Криос не намерен соглашаться. Пусть в душе он будет десять раз уверен, что Рамессу прав. Просто потому, что полководец никогда не признает правоту евнуха. Так же, как не признает правоту женщины.
Женщины…
