Было ли согласие Б. Ельцина поставить 23 апреля в Ново–Огареве свою подпись под «Заявлением 9+1», заключив таким образом своего рода «перемирие» с М. Горбачевым, попыткой остановить нараставший в стране хаос или же в его подоплеке лежали тактические расчеты, продиктованные приближавшимися выборами президента РСФСР? В заявлении представители девяти республик и Горбачев подчеркивали необходимость скорейшего заключения нового союзного договора. Состоявшиеся в Ново– Огареве в мае — июле многочисленные встречи выявили, однако, значительные расхождения и противоречия: если одни настаивали на конфедеративных принципах, то другие желали сохранения более тесных отношений, то есть федерации. Эти две антагонистические тенденции наиболее последовательно отстаивали, с одной стороны, Россия и вслед за ней Украина, самая неуступчивая в своих требованиях из республик, а с другой — председатель Верховного Совета СССР А. Лукьянов, убежденный сторонник политико–экономического централизма. Неисправимый оптимист, М. Горбачев стремился на каждой встрече продемонстрировать продвижение вперед и обещал, что новый союзный договор будет готов к подписанию в июле, перед его визитом в Лондон на встречу глав семи ведущих капиталистических государств.
Между тем внимание общественного мнения и средств массовой информации было приковано к первым всенародным выборам президента РСФСР. В борьбе за голоса избирателей приняли участие шесть кандидатов, однако, как писала «Российская газета», 12 июня народ России должен будет сделать выбор между демократами и коммунистами, между Б. Ельциным и маразмом. Напротив, для ТАСС, отражавшего предпочтения союзного правительства и М. Горбачева, который все же воздержался от участия в российских политических дебатах, «хорошим» кандидатом был В. Бакатин, «представляющий политическую линию президента СССР и олицетворяющий центристскую «золотую середину» между радикальным популизмом Б. Ельцина и технократическим консерватизмом Н. Рыжкова». Бесспорная победа Ельцина уже в первом туре, которому отдали свои голоса около 57% принявших участие в выборах избирателей (пришедший вторым Рыжков собрал лишь 16%), означала обретение им нового статуса как в глазах мирового сообщества, так и на внутриполитической арене. Президентство Б. Ельцина представало тем более законным и весомым, что его постоянный оппонент М. Горбачев был избран президентом СССР на Съезде народных депутатов, где демократические процедуры постоянно нарушались различного рода манипуляциями. Победа Ельцина означала также сокрушительное поражение коммунистической партии, за пять лет потерявшей, по сделанному Горбачевым на состоявшемся в июле пленуме ЦК признанию, более пяти миллионов своих членов, общее число которых сократилось с 21 до немногим более 15 млн.
В начале июля ряд видных политических деятелей, в числе которых были Э. Шеварднадзе и А. Яковлев, призвали к созданию новой массовой политической партии — «Движения демократических реформ». Несколькими неделями позже на пленуме ЦК КПСС Горбачев добился отказа от всякого упоминания в основополагающих партийных документах «марксизма–ленинизма». Накануне пленума, 24 июля, он торжественно объявил о том, что «работа над союзным договором завершена» и что документ «открыт для подписания» (хотя в действительности окончательный текст, распространенный ТАСС только 14 августа, содержал больше вопросов, чем ответов). В ходе ново–огаревского процесса республикам удалось отстоять многие свои требования, и сравнение его с предшествующим вариантом, опубликованным в конце июня, показывало, что Горбачев должен был пойти на дополнительные уступки по ряду позиций. Так, русский язык, оставшись «языком межнационального общения», перестал быть «государственным языком»; главы республиканских правительств участвовали в работе союзного кабинета министров с правом решающего голоса; предприятия военно–промышленного комплекса переходили в совместное ведение Союза и республик. В то же время текст страдал из?за нечеткости формулировок многих принципиальных положений, чреватой возможными разночтениями и конфликтами. Означало ли, например, с точки зрения международного права признание «суверенных государств», выступавших субъектами союзного договора, «полноправными членами мирового сообщества», то, что они могут вступить в Организацию Объединенных Наций и иметь собственные посольства? Важнейшие статьи, 5–я и 6–я, разграничивавшие компетенции Союза и республик, также изобиловали противоречиями и двусмысленностями. Полностью ли переходили в собственность республик природные ресурсы, наиболее ценные и доходные из которых находились на территории РСФСР? Но если Россия получала полные права на все, что добывалось (и затем производилось) на ее гигантской территории, то что же оставалось Союзу? Столь же мало был урегулирован и принципиальный вопрос о союзных налогах. По всей видимости, восторжествовала точка зрения, защищаемая Ельциным, согласно которой союзный бюджет должен был формироваться за счет согласованных с республиками фиксированных отчислений из республиканских бюджетов; однако не уточнялось, кто будет взимать этот налог — союзные органы или республиканские. Без решения оставался и вопрос о статусе шести республик (Армении, Грузии, Латвии, Литвы, Молдовы и Эстонии), не собиравшихся подписывать союзный договор. Уже накануне официального представления текста Украина дала понять, что при любом решении оставшихся спорных вопросов она не подпишет договор до принятия своей конституции; тем временем мусульманские республики Средней Азии, не ставя центр в известность о своих намерениях, заключили между собой двусторонние соглашения.
Для консерваторов все эти проекты и уже предпринятые шаги означали не что иное, как «распродажу Советской Родины» и похороны КПСС. Подписанный Ельциным 20 июля указ о департизации, запрещавший деятельность партийных организаций и их комитетов на государственных предприятиях и в учреждениях (узаконивший фактически сложившуюся ситуацию на многих из них), стал для консерваторов последней каплей.
Утром 19 августа ТАСС передал сообщение о создании Государственного комитета по чрезвычайному положению в СССР (ГКЧП), в который вошли 8 человек, в числе которых были вице–президент СССР Янаев, премьер–министр Павлов, председатель КГБ Крючков, министр обороны Язов, министр внутренних дел Пуго. Заявив о том, что президент СССР Горбачев, находившийся на отдыхе в Крыму, «по состоянию здоровья не может исполнять свои обязанности», ГКЧП объявил о своем намерении восстановить порядок в стране и предотвратить развал Союза. Чрезвычайное положение устанавливалось на шесть месяцев, вводилась цензура. Однако, встретив народное сопротивление, возглавленное президентом РСФСР Ельциным, путч провалился. Нерешительность и раскол в войсках, растерянность путчистов, впавших в прострацию перед лицом не предвиденной ими реакции москвичей (а также ленинградцев, жителей других крупнейших городов), десятки, а затем сотни тысяч которых стихийно собрались перед зданием российского парламента, ставшего оплотом сопротивления новоявленной хунте, колебания введенных в Москву войск, так и не решившихся «разметать» (термин одного из отданных им приказов) противостоявших им безоружных людей, поддержка Ельцина большинством правительств стран мира и международным общественным мнением — в своей совокупности все эти факторы обусловили то, что менее чем за трое суток попытка государственного переворота была ликвидирована. Вечером 21 августа Горбачев вернулся в Москву, однако к этому времени Ельцин, вышедший главным победителем из этого испытания, по выражению одного французского политического деятеля, «завоевал себе погоны главы государства».
Неудача попытки государственного переворота, продемонстрировавшая невероятный рост общественного сознания и политической зрелости масс (главный фактор, проигнорированный путчистами, убежденными в своей способности безнаказанно повторить «дворцовый переворот» 14 октября 1964 г., в результате которого был устранен Хрущев), резко ускорила распад СССР, привела к утрате Горбачевым его влияния и власти, к упразднению прежних институтов центральной власти. В последовавшие за провалом путча дни восемь республик заявили о своей независимости, а три Прибалтийские республики, уже добившиеся их признания международным сообществом, 6 сентября были признаны и Советским Союзом. М. Горбачев, несмотря на вновь подтвержденную им приверженность коммунистическим идеалам, оставил свой пост Генерального секретаря ЦК КПСС и распустил Центральный Комитет (со своей стороны союзный парламент вернул себе предоставленные им ранее Горбачеву особые полномочия в экономической области). Деятельность КПСС была приостановлена, а несколько недель спустя и вовсе запрещена Ельциным. За счет изъятия из компетенции КГБ ряда важных функций и управлений эта организация была сильно сокращена. Произошло полное обновление политического истеблишмента (от руководителей средств массовой информации до членов правительства), в который пришли реформаторы и приближенные Ельцина, сразу же закрепившие новое положение рядом постановлений парламента.
Горбачев, желая сохранить центр и тем самым свой пост, предложил новый — но слишком напоминавший о прошлом — вариант союзного договора. Однако политические позиции президента СССР
