Они пошли по дороге, ведущей через луга к деревне.
«Где моя родина? – подумала Ольга, глядя на яркую июньскую траву. – Здесь, в Сибири? В России?»
И сразу же вспомнилось, какая радость взметнулась в сердце, когда она увидела Болгарию – радость воспоминаний юности. Слишком необычно обернулась ее жизнь, чтобы ей легко было ответить себе на вопрос о родине…
Но в общем-то ей было сейчас не до отвлеченных размышлений.
– Андрюша, – сказала Ольга, – я хочу тебя попросить: пожалуйста, подай документы в летное училище.
– Почему именно в летное? – удивился он.
– Я не могу объяснить. Но… Выполни мою просьбу. Пожалуйста!
– Ма, да ты не волнуйся! – сказал Андрей. – Разве я против? Даже хорошо, что у тебя такое желание определенное. Я-то ведь все никак решить не мог – в летчики или в подводники. Но раз ты хочешь…
– В летчики! – быстро произнесла Ольга.
– Заметано! – засмеялся сын.
Глава 19
Никто не ожидал, что смерть придет так неожиданно и заберет ее так быстро.
– Ванга, Ванга!.. – плакала Любка, сидя у постели сестры. – Я же тебе говорила: лечись, лечись, рак груди не приговор теперь! Не захотела…
На лице Ванги мелькнула виноватая улыбка.
– Надо же мне из жизни как-нибудь уйти, – чуть слышно проговорила она. – Вот, Бог указал дорогу.
В больничной палате стоял полумрак, только мерцали датчики приборов, к которым подключена была Вангелия, и мерцание это казалось печальным и горестным.
– Тетя Ванга, ну что ты говоришь? – укоризненно произнесла старшая племянница. – Зачем тебе из жизни уходить?
– Восемьдесят пять. Пора. – Ванга обвела взглядом родных, собравшихся в ее палате. – Не ссорьтесь без меня. И не завидуйте мне.
– Да кто ж тебе завидовал? – покачала головой Любка.
– Многие. Думали, если я все знаю, то мне легко жить. А мне это бремя невыносимо было… Никогда не желайте слишком многого, – словно бы невпопад сказала она. – А то не сможете расплатиться.
Она снова закрыла глаза, потом чуть слышно произнесла:
– Подайте мне воды. И хлеба.
– Ты есть хочешь, тетя? – спросила младшая племянница.
– Только хлеба. И помыться.
Племянницы побежали на больничную кухню.
Вангу помыли, переодели в белое, повязали голову новым платком.
– Хорошо. Чистая. Спасибо. – Казалось, не человеческий голос произнес это, а ветер прошелестел в августовской листве за окном. – Теперь кончено…
– Ванга!.. – Любка склонилась над сестрой. – Слышишь меня?
Вряд ли она слышала. Лицо Ванги преобразилось: счастье коснулось его так явственно, что переменились все его черты. Она не разговаривала теперь с живыми – только с теми тенями, что наполняли ее сознание.
– Пришли… Я вас ждала, – не голосом, а, кажется, самим духом своим говорила Ванга. – Папа! Васил! Скоро, скоро… Димитр… Помнишь меня? И ты, Митко, опора моя, кроткий ты человек… Как хорошо!.. Я иду!
К вам иду!
Через несколько часов со всех телеэкранов планеты, на всех языках дикторы сообщили о смерти Вангелии Гущеровой. К Ванге приезжали со всего мира, были среди ее посетителей люди, облеченные властью, предсказания ее касались важных событий в жизни всего человечества. Но журналисты больше всего, конечно, вспоминали о тех ее предсказаниях, которые имели отношение к их странам.
– Сегодня, 11 августа 1996 года, умерла великая болгарская прорицательница Ванга, – звучало в Москве. – Некоторые ее предсказания никем до сих пор не разгаданы. Многие сомневаются даже в том, что они вообще когда-либо были сделаны. Действительно ли, например, Ванга предсказывала, будто Курск скроется под водой и весь мир будет его оплакивать? Такая странная судьба русского степного города кажется маловероятной. Гораздо интереснее те предсказания Ванги, – продолжал московский диктор, – которые сбылись наверняка – например, о том, что советские войска будут введены в Чехословакию, или что президент Джон Кеннеди будет занимать свой пост только один срок. Ванга предсказала также трагическую гибель Индиры Ганди…
Неслись по неведомым орбитам над планетой слова о той, чье сознание и при жизни находилось вне пределов человеческого понимания, и тем более вне этого понимания было оно теперь, когда окончен был земной путь Вангелии…
Той, что несет благую весть. Эпилог
Ольга не отрываясь смотрела на экран телевизора. Лица у дикторов, весь день сменявших друг друга с сообщениями о трагедии, были грустные, даже мрачные, и понятно было, что это не маска казенного сочувствия, а искренняя скорбь о погибших.
– По плану учений подлодка «Курск» должна была осуществить учебную атаку авианесущей группы кораблей. 12 августа 2000 года в 11 часов 28 минут произошел взрыв торпеды в торпедном аппарате номер четыре.
Вся превратившись в слух – зрение уже подводило ее, и неудивительно, все-таки глубокая старость, – Ольга не сразу поняла, что она уже не одна в комнате.
– Ты, Алеша? – спросила она, наконец услышав шаги у себя за спиной.
– Да, ба.
В голосе внука была та же горечь, что и во всех голосах, звучавших сегодня с экрана и наяву.
– Может быть, кто-нибудь все-таки выжил? – спросила Ольга.
– Конечно. – Теперь в Алешином голосе прозвучала злая ирония. – Выжить-то выжили, только не спасся никто. Потому что наши их спасти не сумели, а чужим не разрешили.
– Вероятно, после этого произошла детонация торпед, находившихся в первом отсеке подводной лодки «Курск», – продолжал диктор.
– Весь мир сочувствует, оплакивает… – с тоской произнес Алеша. – А здесь у начальничков одна забота: ищут, кто вдов нанял, чтобы они расследования потребовали. Разве жена будет просто так из-за смерти мужа переживать? Только за деньги!
Силуэт внука представал перед Ольгой смутным, черты его лица были едва различимы. Но она и так знала, что Алеша – вылитый дед, в память которого его и назвали. И что характер у него в деда и в отца, это Ольга знала тоже.
– А я ведь только теперь понимаю, почему Ванга сказала, чтобы твой папа летчиком стал, а не подводником, – тихо сказала она.
– Ванга сказала, чтобы отец стал летчиком? – удивленно переспросил Алеша.
– Да, – кивнула Ольга. – Она мне сказала: твой внук выберет то же самое, что и твой сын, и если твой сын будет под водой, то внук твой погибнет. Я тогда ничего не поняла, а Ванга мне сказала: тебе и не надо это понимать, просто скажи своему сыну, пусть он будет в небе, а не под водой. И папа твой стал летчиком, и ты вслед за ним…
