— Вот пусть бы он мне и приснился, — проворчал оператор, — так вы спать не даете.
— Дома нужно спать, — процедила Лера и, демонстративно чеканя шаг, прошествовала мимо Павлика.
— Я дома не мог, у меня батарею прорвало. — Парень потер глаза и отчаянно зевнул. — Всю ночь с тряпкой носился, а утром за слесарями охотился, вот и опоздал. Думал, вы меня пожалеете…
— Бедненький ты наш, — я скорчила жалостливую мину. — Батарею-то тебе хоть починили?
— Какое там! — махнул рукой Павлик. — Оторвали и выкинули, теперь новую покупать надо. В комнате холодище — кошмар! Буду к Косте на постой проситься, пока все это безобразие не закончится.
— Да, тебе не позавидуешь, — протянула Галина Сергеевна. — Ирина, может быть, дадим ему поспать, а к Перовой поедем после обеда?
— Не думаю, лучше мы сейчас все-таки съездим, а с обеда отпустим домой эту жертву наводнения. Павлик, тебя такой вариант устроит?
— Более чем, — воспрял духом оператор и даже перестал зевать. — Я тогда пробегусь по хозтоварам, приценюсь к этой треклятой железке, а вечером с Костей привезу ее домой.
— Ну вот и договорились, — удовлетворенно кивнула я. — А где же наша Лера?
— Я здесь, — откликнулась помощница, входя в кабинет.
— Отлично, собираемся и едем.
— Нет, не едем.
— Почему это? — в один голос переспросили мы с Галиной Сергеевной.
— Наш незаменимый Костик будет только через два часа: он отпросился у шефа встречать армейского друга. А на Агееве Гурьев укатил, — пояснила Лера.
— Судьба, — резюмировал Павлик, закрывая глаза.
— Черт знает что! — вспылила я. — И что мы будем делать эти самые два часа?
— Успокойся, Ирочка, — поморщилась Галина Сергеевна. — Бери пример с Павлика.
— Если я буду с него брать пример, то мы с вами сможем делать от силы одну передачу в месяц, — проворчала я, усаживаясь на свое место.
— Не преувеличивайте, Ирина, — улыбнулась Лера. — Давайте я вам пока прочитаю статью о бонсай. Так сказать, для лучшего владения темой.
— Читай, чего уж теперь, — вздохнула я. — Будет Павлику вместо колыбельной.
Лера принялась нудно декламировать текст статьи, а я честно пыталась вникнуть в содержание. Получалось плохо. Японские каноны эстетики запоминаться не желали совершенно. Я даже как-то отстраненно поудивлялась тому, что вся эта премудрость вдохновила простую, как говорит Лера, русскую женщину, которой больше подходит выращивать ремонтантную клубнику или помидоры «Бычье сердце». Хотя… вот и первый вопрос к Людмиле Ивановне, и даже удивление разыгрывать не придется.
Раздался деликатный стук, и в дверь просунулась смущенная физиономия Кости.
— Добрый день, — поздоровался он, втискивая свое тренированное тело в наш кабинет. — Ирина Анатольевна, не сердитесь, пожалуйста, я уже освободился.
— Да я не сержусь вовсе, — пожала я плечами. — Лера, растолкай этого спящего красавца, пора ехать. Кстати, героиня-то наша в курсе?
— В курсе, — кивнула Лера, — я ей звонила. А «красавца», — тут девушка плотоядно ухмыльнулась, — «красавца» я разбужу с удовольствием.
С этими словами наша помощница с совершенно неженской силой принялась трясти кресло, словно вознамерилась вытряхнуть из него Павла на пол. Ручаюсь, если бы оператор не проснулся сразу, ей бы это удалось.
— А? Что? — Павлик вскочил, заполошно оглядываясь по сторонам.
— Кончай ночевать, доброе утро уже миновало! — Костя ободряюще похлопал парня по плечу. — Работать будешь.
— Вот ведь жизнь, — вздохнул Павлик, протирая глаза. — Сначала спать не давали, а теперь будят с садистской жестокостью…
— Павлик, не наглей, — призвала его к порядку Галина Сергеевна. — На работе нужно забыть обо всех своих проблемах и работать. Поэтому быстренько мобилизуйся, изыщи внутренние резервы, и за дело!
— Ладно, — обреченно покорился оператор, — в конце концов я могу и в машине покемарить.
Глава 2
Людмила Ивановна жила довольно далеко от телецентра, так что Павлику удалось реализовать свои планы насчет покемарить. Мы с пониманием отнеслись к его естественному желанию, переговариваясь в машине вполголоса. Все-таки ничто человеческое нам не чуждо, в том числе и милосердие к ближнему.
Оказавшись в квартире нашей героини, мы словно провалились в дыру во времени, примерно лет на сорок назад как минимум. Пузатый комод, венские стулья, бархатная скатерть на круглом столе, кружевные салфеточки, фотографии в рамочках на стенах, море комнатных цветов… И запах свежеиспеченной сдобы. Хозяйка квартиры оказалась под стать этой обстановке: невысокая пухленькая старушка в круглых очочках, в старомодной белой блузке с брошкой и темно-синем шерстяном сарафане. Она буквально с порога начала изливать на наши головы потоки гостеприимства и радушия, раздала всем самодельные тапочки и потащила к столу, на котором громоздились блюда с пирогами, пирожками и плюшками. Особенно старушка хлопотала вокруг Павлика и Леры, сокрушаясь об их худобе.
Оператор искренне обрадовался угощению, а наша помощница страдальчески закатила глаза, когда Людмила Ивановна не могла ее видеть. В общем, к делу мы приступили только через полчаса.
— Людмила Ивановна, — обратилась я к хозяйке, — а где же ваши знаменитые растения? Что-то я их не вижу. Фикус, герань, лимон, традесканция — это все не удивительно.
— Ирочка! — всплеснула руками старушка. — Разве же можно держать бонсай в такой атмосфере? Эти деревца очень деликатные, им нужен особый температурный режим. Пойдемте, я вам все покажу.
Женщина подвела нас к двери на лоджию и распахнула ее.
— Вот, — она гордо посмотрела на меня, — это мое царство.
— Боже! — только и смогла я выдохнуть.
Лоджия была превращена в маленький сад, где каждое растение находилось на своем, строго отведенном ему месте и подсвечивалось умело спрятанными светильниками. Все это было настолько красиво и так сильно отличалось от того, что было в самой квартире, что я на некоторое время онемела и могла только молча любоваться. Хозяйка же в это время вооружилась пульверизатором и принялась бережно обрызгивать крохотные деревца. Мне она казалась какой-то древнеславянской богиней, когда склонялась над карликовым дубом, росшим на холме. Вообще, все было устроено так, что возникало ощущение изменения реальности, словно это не деревья были карликовыми, а Людмила Ивановна была великаншей.
— Как же вам удалось все это сделать? — наконец смогла заговорить я.
— Это довольно долгая история, — улыбнулась старушка. — Я родилась на Сахалине, Японские острова были совсем рядом, а в соседнем доме жил замечательный человек, преподаватель биологии Капитон Евграфович Болдин, еще из бывших. Он-то и привил мне любовь к растениям. Сначала я выращивала дома все, что только под руку подворачивалось, отец и мать сначала ругались, потом решили, что я стану агрономом, да не сложилось… Папа погиб во время войны, маму парализовало, я должна была очень рано начать зарабатывать на жизнь, какая уж тут учеба…
У Людмилы Ивановны навернулись слезы на глаза, но она достаточно быстро справилась с собой.
— Пошла на завод, но цветы свои не бросила, хоть и уставала страшно. Придешь, бывало, со смены домой, ноги гудят, руки отваливаются, а посмотришь на кустики, поговоришь с листочками, и легче становится. Так и жила, пока не встретила своего Васеньку. — Старушка показала рукой на стену, где висел
