Леонид даже испытал легкое разочарование.
– Ты кто будешь? Студент?
– Свободный художник, – общительно ответил Леонид.
– А зовут-то?
– Леон, Леонид.
– Меня просто Семой.
Церемония знакомства состоялась. Обмануть этого парня было легко. Ровно что отнять у младенца конфету. Леонид нес всякую околесицу.
Официантка притащила полный поднос, и каждый занялся своим. Леонид навалился на киевскую котлету. Он проголодался, и строить из себя заправского едока не приходилось. Аппетит был естественным.
А Семен достал из-за пазухи бутылку водки, наполнил рюмку под столом, таясь от официантки, и торопливо опрокинул ее в рот. Что и говорить, экономный парень, если водку покупает в магазине, где она дешевле.
И заказ у Семена был разочаровывающе скромен. На рубль с небольшим. Бульон куриный и пожарские котлеты. Тут даже при купюрах можно мелочью обойтись.
Тогда Леонид поднял к глазам часы. Это была знаменитая «Омега». Она сияла перламутровым циферблатом, осветила тускло-золоченым корпусом – маленькое солнце на левой руке – подарок мамы.
– «Омега», – на всякий случай подтвердил Леонид, будто между прочим. На тот случай, если Семен не заметил.
– Сколько? – спросил Семен напрямик.
– Сто пятьдесят. Сфарцевал за двести. Но тебе могу и за сто пятьдесят. Ты мне нравишься, – ответил Леонид, не моргнув.
– Я не о том. Сколько часов?
– Двадцать восьмого, – сказал Леонид, опять не моргнув. Будто ничего и не было.
– Мои идут черт знает как. Чухаешь утром в парк, раньше будешь или с опозданием, об этом никакого представления, – пояснил Семен.
– Точные часы – лучшее украшение мужчины. Особенно такие, как «Омега», – бесстрастно заметил Леонид.
– А-а, те самые... – протянул Семен с уважением, не рискуя показаться профаном.
Леонид еще раз поднял часы к глазам. На этот раз он плавно пронес, описав ими большую дугу едва ли не под носом у Семена. Семен проследил за их движением взглядом совы.
– Так сколько? – снова спросил Семен.
– Двадцать пять восьмого.
– Ломишь сколько за них? Я об этом.
– Я уже сказал: за сто пятьдесят. Но только тебе. Скидка за компанию. Люблю компанейских ребят и на этом, конечно, теряю. Да уж ладно, принцип дороже всего, – сказал Леонид, хлопая Семена по плечу.
Все шло как по заказу. Правда, этот простак не отступил от традиции и начал бойко торговаться, предложив баснословно низкую цену.
– Сотня. Идет? – сказал Семен.
– Только сто пятьдесят. Пятнадцать десяток. И не меньше, – возразил Леонид непреклонно.
Сейчас он словно весил несколько тонн, и вот Семен на него натолкнулся.
– Меня не сдвинешь, Сема. И не трать попусту время, – сказал Леонид сочувственно и вместе с тем непреклонно и походя сочинил маленькую историю о том, как достались часы.
Это было трогательное повествование о том, как он долго ловил одного наивного француза, но тот лишь прикидывался наивным и на самом деле содрал с доверчивого фарцовщика лишнюю десятку. А в довершение была погоня. Он еле увильнул из цепких рук народной дружины.
– Это было точно в кинофильме, Сема. Ты видал «Парижские тайны»?!
– Два раза, – сказал Семен с гордостью. – Он здорово спрыгнул с крыши. И даже шею не свернул.
– Словом, как этот Жан Маре. Они – за мной, а я по крыше. Но, к счастью, обошлось пожарной лестницей. Теперь ты видишь, какая работа. Горячий цех. И за сто пятьдесят только тебе. За красивые глаза.
– А часики рыжие или туфта?
– Есть проба, и все чин по чину, – сказал Леонид и заломил рукав пиджака.
Часы опять чарующе сияли. Маме повезло на тираже, и тут подвернулось это чудо в магазине на улице 25-го Октября, и весь выигрыш ухнула на подарок сыну. Мама имела в виду свадебный, и не ее вина, если свадьбы не было до сих пор.
– Ладно. По рукам, – согласился Семен свободно. – Только вот этих самых денег нет у меня. Нетути. – И он захохотал довольный. – Разве что грамм по двести и селедку. На это мы сейчас наберем. Даже на больше, – добавил он затем по-компанейски и вновь полез за пазуху за бутылкой. – Давай, что ли, выпей, чего так сидеть.
– Я не пью, спасибо, – сказал Леонид.
– А ты для души, а? – настаивал этот рубаха-парень, начиная постепенно вызывать симпатию.
Леонид вспомнил, как его разыграли часами, и засмеялся. Семен понял, о чем он, и сказал:
– Это еще что. Я не такое умею... Тебе, может, коньяк? Я плачу, – заверил Семен и в доказательство полез в карман, пошуршал там деньжатами. – Не жирно, но на двоих-то нам хватит, а?
– Не в этом дело. Я не пью совсем. Ни капли, – сказал Леонид совершеннейшую правду.
– Ну, полстакана?
– Даже наперсток.
Они боролись долго. Семен умолял и грозил.
– Ты меня обижаешь, – сказал он ультимативно.
– Ну ладно. Скажу по секрету. Запойный я, понимаешь? Теперь тебе ясно?
– Извини, друг, извини, – произнес Семен виновато.
– Чего уж там!
– Нет, ты меня извини, – упорствовал Семен.
– Да пей, черт с тобой!
Семен отправился искать официантку. И пошел пир горой. Он пил рюмку за рюмкой. Но ему было мало этого. Семен завел дружбу с соседними столами и ходил к ним, прихватив графин. Его бутылка давно опустела, и он перешел на здешний коньяк.
Леонид терпел все это и временами косился в угол, человек в сером костюме все еще сидел за столиком в углу. Он равнодушно смотрел в окно. За его плечо.
Изредка он торопил Семена, но тот гулял вовсю, побратавшись с половиной сидевших в кафе, и только отмахивался, когда Леонид хотел его утихомирить. Наконец он устал и стал вести расчеты.
Тут Леонид начал смотреть в оба глаза. А Семен полез в карман и выгреб горсть мелких бумажных денег. Мятые рубли торчали сквозь сжатые пальцы. Семен долго расправлял их в непослушных, одеревеневших руках. И Леонид испытал некоторое облегчение. Было бы просто жаль, окажись этот бравый гуляка преступником.
Потом он повел Семена на улицу, слегка придерживая за локоть.
– Возьмем поллитровку – и к Люське, – предлагал тот, обнимая Леонида за шею.
Леонид убеждал его ехать домой, но Семен не хотел ни в какую. Его, Семенова, душа требовала веселья. К Люське – и все, заладил он одно свое.
«Жаль парня. Еще куда-нибудь угораздит. Его бы в постель, – подумал Леонид. – Может, и лучше, что к Люське, все же посмотрит за парнем. Близких-то никого. Словом, к Люське так к Люське».
Они застряли в дверях и затем все-таки вывалились на улицу. Тут вечер был в полном разгаре. У подземного перехода толпились ребята. По Горького туда- сюда переливалась публика. От ламп дневного света лица и руки казались грязными.
После некоторых усилий Леонид выколотил из Семена Люськин адрес и потащил на стоянку такси. Уже подсаживая случайного приятеля в машину, он обернулся и увидел мужчину в сером. Тот закуривал, прикрывая ладонью огонек. Лицо его было слегка озадаченным. Потом мужчина повел головой, что-то отрицая. Леонид отвел глаза.
– На Полянку, – сказал он водителю.
– А, друг, – промямлил Семен и полез к шоферу с объятием, и Леонид еле его угомонил.
Тогда Семен забился в угол и оттуда без конца твердил:
– Я тебя обидел? Да? Нет, ты мне скажи: я тебя обидел?
Когда они прикатили на Полянку, Семен перестал соображать окончательно. Вначале он не хотел вылезать из такси, что-то мямлил и упирался. Потом долго не узнавал Люськин дом. Стоял, широко расставив ноги, и его раскачивало, точно осинку. После длительных потуг он ткнул пальцем в сторону:
– С-сюда.
Они подошли к подъезду. Перед ними зияла тьма.
– Стянули лампочку, наверное, – подосадовал Леонид. – Ну-ка, держись за меня. Какой этаж-то?
– Второй. Этаж второй, – тупо сказал Семен.
Леонид неуверенно вошел в темноту. Судя по всему, это был коридор. Семен плелся рядом, наваливаясь тяжелым плечом, и твердил:
– Счас. Выпьем счас. У Люськи есть в загашнике всегда.
– Никак ступеньки, осторожно,– озаботился Леонид, едва не оступившись впотьмах.
Он начал щупать ногой ступени. И вдруг левая рука хрустнула, опалив все тело острой болью, перед глазами сверкнули искры, и Леонид полетел вниз. Он инстинктивно втянул голову в плечи и ударился обо что-то холодное и твердое. Не теряя мгновения, перекатился на спину, поджал ноги для удара, готовый к защите. Но было тихо.
