Инферно

– Погодите радоваться. Дело в том, что в вас стреляли.

Регистратор пульса Лэнгдона запищал скорее.

– Прошу прощения?

Доктор Брукс заговорила ровно, но быстро:

– Пуля оцарапала вам затылок и, по всей вероятности, вызвала сотрясение мозга. Вам очень повезло, что вы остались живы. Еще бы на дюйм глубже, и… – Она покачала головой.

Лэнгдон изумленно уставился на нее. Кто-то в меня стрелял?

Снаружи послышались сердитые голоса – там явно разгорелся спор. Похоже, пришедший к Лэнгдону гость не хотел ждать. Почти сразу Лэнгдон услышал, как с треском распахнулась тяжелая дверь, ведущая из вестибюля. Потом в коридоре показался чей-то силуэт.

Это была женщина, с ног до головы облаченная в черную кожу, крепкая и подтянутая, с волосами, склеенными в шипы. Она шла легко, словно не касаясь ногами пола, и направлялась прямо к палате Лэнгдона.

Доктор Маркони мгновенно встал на пороге открытой двери, преграждая путь дерзкой посетительнице.

– Ferma![4] – воскликнул он, вытянув вперед раскрытую ладонь, как полицейский.

Не замедляя шага, незнакомка вынула из-под куртки пистолет с глушителем. Она прицелилась прямо в грудь доктору и выстрелила.

Раздался негромкий хлопок.

На глазах у охваченного ужасом Лэнгдона доктор Маркони попятился назад и упал на пол, схватившись за грудь. На его белом халате расплылось кровавое пятно.

Глава 3

В пяти милях от побережья Италии яхта-люкс «Мендаций» – семьдесят два метра по палубе – легко рассекала предрассветную дымку над плавно бегущими волнами Адриатики. Обтекаемый корпус яхты был выкрашен в синевато-серый цвет, благодаря чему она выглядела сурово, как военное судно.

При цене в 300 миллионов долларов эта бывшая игрушка для богачей была снабжена всеми обычными атрибутами комфорта – спа, бассейном, кинозалом, небольшой субмариной и вертолетной площадкой. Однако нынешнего владельца яхты, купившего ее пять лет назад, мало интересовала вся эта роскошь, и он сразу же очистил от нее большую часть корабельных отсеков, взамен разместив в них начиненный передовой электроникой и защищенный освинцованными переборками центр управления.

Оснащенная тремя собственными каналами спутниковой связи и сетью наземных ретрансляционных станций, центральная диспетчерская «Мендация» имела штат численностью примерно в две дюжины сотрудников – техников, аналитиков, координаторов, – которые жили на борту и поддерживали непрерывный контакт со всеми оперативными центрами организации, находящимися на суше.

Служба безопасности корабля состояла из небольшой группы специалистов, прошедших военную подготовку, и располагала двумя системами обнаружения ракет и целым арсеналом самого современного оружия. Вместе с поварами, уборщиками и прочей обслугой на борту насчитывалось чуть больше сорока человек.

Фактически «Мендаций» представлял собой передвижное офисное здание, из которого владелец яхты управлял своей империей.

Известный своим подчиненным просто как «шеф», это был маленький сухощавый человечек с густым загаром и глубоко посаженными глазами. Его неброская внешность и решительная повадка как нельзя лучше соответствовали образу бизнесмена, нажившего огромные капиталы путем тайного оказания особых услуг самым разным людям, среди которых попадались и весьма сомнительные личности.

Его называли по-разному – бездушным наемником, сеятелем греха, пособником Дьявола, – но он не был ни тем, ни другим, ни третьим. Шеф всего лишь давал своим клиентам возможность удовлетворить свои амбиции и достичь желаемого без неприятных последствий; то, что человечество греховно от природы, было не его заботой.

Несмотря на упреки его хулителей и противников, моральное кредо шефа всегда оставалось твердым как скала. Он воздвиг свою репутацию – и весь свой Консорциум – на двух золотых правилах.

Никогда не давай обещания, которого не можешь сдержать.

И никогда не лги клиенту.

Вот и все.

За всю свою профессиональную карьеру шеф ни разу не нарушил обещания и не пошел на попятный. Его слово было надежным – абсолютной гарантией, – и хотя порой ему приходилось сожалеть о заключении некоторых контрактов, вопрос о том, чтобы их разорвать, даже не поднимался.

Этим утром, выйдя на уединенный балкончик своей каюты, шеф окинул взглядом подернутое барашками море и попытался прогнать точившее его дурное предчувствие.

Решения, принятые в прошлом, творят наше настоящее.

Те решения, которые шеф принимал в прошлом, не раз заводили его на самые опасные минные поля, но он всегда выбирался оттуда невредимым. Однако сегодня, глядя на далекие огоньки итальянского берега, он ощущал непривычное беспокойство.

Год назад, на этой самой яхте, он принял решение, последствия которого теперь грозили погубить все, что он создал. Я согласился оказать услугу не тому человеку. Тогда он никак не мог этого предугадать, но теперь его давний просчет повлек за собой целый шквал непредвиденных угроз, вынудив шефа отправить на задание часть своих лучших агентов и разрешить им пускать в ход любые средства, чтобы удержать его могучую флотилию на плаву.

Сейчас шеф с особенной тревогой дожидался известий от одного из этих агентов.

Вайента, подумал он, представив себе эту крепкую оперативницу с «ежиком» из шипов. Вайента, которая до этого служила ему безупречно, прошлым вечером совершила крайне серьезную ошибку. Из-за этого последние шесть часов превратились в настоящий хаос, в отчаянную борьбу за то, чтобы восстановить контроль над ситуацией.

Вайента заявила, что ей просто не повезло – что в ее ошибке виноват голубь, который заворковал некстати.

Однако шеф не верил в везение. Все его действия строились на том, чтобы избежать случайностей и устранить риск. Шеф как никто умел контролировать происходящее – предвидеть все варианты, рассчитать любую реакцию и направить события в русло, ведущее к желаемому исходу. За его плечами был блестящий список тайных успехов и побед; именно это обеспечивало ему потрясающую клиентуру, куда входили миллиардеры, известные политики, шейхи и даже целые правительства.

Звезды, висевшие у восточного горизонта, начали растворяться в первых проблесках рассвета. Шеф стоял на палубе и терпеливо ждал от Вайенты сообщения о том, что ее миссия завершилась в точном соответствии с планом.

Глава 4

На мгновение Лэнгдону почудилось, что время застыло на месте.

Доктор Маркони лежал на полу без движения, из его груди лилась кровь. Борясь с действием транквилизатора, Лэнгдон поднял глаза на затянутую в черное убийцу, которая еще шагала по коридору, – теперь ее отделяли от раскрытой двери всего несколько метров. Приближаясь к порогу, она посмотрела на Лэнгдона и быстро вскинула пистолет… целясь ему в голову.

Я сейчас умру, подумал Лэнгдон. Прямо здесь, через считанные секунды.

Грохот, раздавшийся в маленькой комнате, был оглушителен.

Лэнгдон сжался в комок, уверенный, что в него выстрелили, но источником шума было вовсе не оружие неизвестной налетчицы. Оказывается, это грохнула тяжелая металлическая дверь палаты: доктор Брукс бросилась на нее всем телом, захлопнула ее и тут же заперла на замок. Потом повернулась с расширенными от страха глазами, опустилась на корточки рядом с залитым кровью коллегой и стала нащупывать его пульс. Доктор Маркони кашлянул, и изо рта у него выплеснулась кровь, которая стекла по щеке на его густую бороду. Затем он обмяк.

– Enrico, no! Ti prego![5] – воскликнула она.

Железная дверь зазвенела под градом осыпавших ее снаружи пуль. В коридоре послышались испуганные вопли.

Каким-то образом тело Лэнгдона пришло в движение – паника и инстинкт самосохранения взяли верх над снотворным.

Когда он неуклюже выкарабкивался из кровати, его правую руку на сгибе локтя обожгла резкая боль. На мгновение Лэнгдону показалось, что в него угодила пуля, насквозь пробившая дверь, но, опустив глаза, он увидел, что это лопнула трубка, идущая от капельницы. Ее обрывок торчал у него из руки, и оттуда уже струилась теплая кровь.

Теперь туман в его голове полностью рассеялся.

Присев рядом с телом Маркони, доктор Брукс продолжала искать у него пульс, и на ее глазах набухали слезы. Потом, как будто внутри у нее щелкнул выключатель, она вскочила и повернулась к Лэнгдону. Выражение ее лица изменилось буквально в одно мгновение, и он увидел на нем спокойную сосредоточенность опытного врача «скорой помощи», который, несмотря на свою молодость, привык справляться с чрезвычайными ситуациями.

– За мной! – скомандовала она.

Схватив Лэнгдона за руку, доктор Брукс потащила его в другой конец комнаты. Под звуки выстрелов и продолжающейся суматохи в коридоре Лэнгдон ковылял за ней на нетвердых ногах. Сознание у него было ясным, но начиненное лекарствами тело слушалось плохо. Ну же, шевелись! Плиточный пол холодил его босые ступни, а тонкая казенная сорочка еле доставала до колен – видно, в больнице не нашлось такой, которая была бы впору пациенту его роста, метр восемьдесят с лишним. Он чувствовал, как кровь сочится из продырявленной вены и стекает в ладонь.

Пули по-прежнему барабанили по тяжелой двери, и доктор Брукс бесцеремонно втолкнула Лэнгдона в маленькую уборную. Уже готовая последовать за ним, она вдруг остановилась, бросилась назад и схватила с кушетки его заляпанный кровью твидовый пиджак.

Да черт с ним, с этим барахлом!

Вернувшись с пиджаком в руках, она быстро заперла дверь в уборную. Ровно в тот же миг основная дверь в палату, которую они только что покинули, с треском распахнулась.

Молодая женщина не потеряла самообладания. Она живо пересекла крошечную уборную, рывком открыла вторую дверь и вывела Лэнгдона в соседнюю палату. Под грохот отдающихся эхом выстрелов доктор Брукс выглянула наружу и, быстро схватив Лэнгдона за руку, перетащила его через коридор на лестничную площадку. От этой внезапной суеты у Лэнгдона закружилась голова; он чувствовал, что может потерять сознание в любой момент.

Следующие пятнадцать секунд промчались как в тумане, – Лэнгдон бежал вниз по лестнице… спотыкаясь… падая… В голове стучало словно молотом. Все вокруг теперь расплывалось еще сильнее, а мышцы его были вялыми и реагировали на команды мозга с явным опозданием.

Потом ему в лицо пахнуло холодом.