– Как тебе не стыдно, – укорил внука дед. – Когда это я тебя обманывал? Ты же знаешь, я для тебя ничего не пожалею. И сегодня тоже – вот только закончится Это, и пойдем с тобой в Диснейленд. Разве я отказываюсь от своего обещания? – Старион посмотрел вдаль и добавил: – Ну вот, мы уже пришли, вон Обсерватория уже видна. Совсем близко.
Впереди за развилкой дороги показалось большое синее здание из стеклометалла. Со всех сторон к нему шли люди, время от времени они останавливались, задирали вверх головы и внимательно вглядывались в темно-серую поверхность пластикового купола неба.
Старион с мальчиком тоже вошли в здание. Они поднялись на лифте к выходу на крышу и оказались в открытом сверху просторном круглом зале, сплошь уставленном стойками с длинными тубусами-окулярами. Каждый такой наблюдательный прибор был толстым видеокабелем подключен к большому общему Главному радиотелескопу, нацеленному на клубящиеся над головой темные облака. Именно на полдень сегодняшнего дня выпадал этот редкий случай счастливого совпадения наибольшей близости Земли к Глобосу и обещанного Бюро прогнозов разрыва облаков в этом районе планеты.
Возле индивидуальных телескопических устройств толпились группы людей, в основном пожилых. Это были бывшие рабочие, инженеры, строители, монтажники – эмигранты первой волны, основавшие когда-то эту далекую колонию. Они еще помнили, как пахнут весной липы Подмосковья и как стучит дождь- проливняга по крышам Лондона. Они давно не виделись и теперь, встретившись, обменивались рукопожатиями, хлопали друг друга по плечу, обнимались и целовались. Потом подходили к накрытым для них столикам и брали себе кто чашку кофе, кто кружку пива. Громкий гул голосов заглушал размеренный стук больших настенных часов, обратным счетом показывавших, сколько еще осталось минут до Того момента.
Еще издали Старион увидел своих старых друзей и направился к ним, таща за руку недовольного внука. Но тот тоже заметил своих сверстников, крутившихся возле игровых автоматов, среди них были и его одноклассники.
– Деда, – повеселел Мальчион, – можно я пойду поиграю с ребятами?
– Хорошо, но только так, чтобы я тебя видел. Далеко не уходи.
Мальчик быстро убежал, а Старион, присоединившись к группе пожилых колонистов и тут же погрузился в дружескую атмосферу легкого трепа, в котором обсуждение последних новостей беспорядочно перемешивалось с воспоминаниями о прошлом и спорами о предстоящих выборах в Совет колонии. Чем больше проходило времени, тем все чаще друзья отрывались от беседы, с нетерпением поглядывали на стенные часы и всматривались в облака над головой.
Наконец часовые стрелки начисто выстригли циферблат и соединились на цифре «12». Шум в зале почти совсем стих, группы говорунов распались, и каждый из них приблизился к своему наблюдательному прибору. Воцарилась тишина, прерываемая лишь редкими глухими покашливаниями.
Шло время. Первые быстрые минуты сложились в недолгую пятиминутку, а та сначала неторопливо, а потом все медленнее и медленнее стала подтягиваться к десяти, потом к двадцати и тридцати длинным и нудным минутам ожидания. Задрав головы, люди пристально, до боли в глазах, всматривались в плотную тьму облаков, с тревогой и надеждой выискивая в их черноте хоть какую-нибудь прогалинку.
– Глядите, глядите, – зазвучали вдруг чьи-то взволнованные голоса, – вон там на юге, смотрите! Кажется, там появился просвет!
Все бросились к наблюдательным приборам, прильнули к окулярам. Но сразу же в разных концах зала холодным душем посыпались отрезвляющие объяснения:
– Ничего это не просвет – просто след от луча телескопного прожектора.
Снова потянулись они, эти нудные минуты томительного ожидания. Только через час щелкнул динамик громкоговорителя, и на большом экране, где должно было появиться долгожданное изображение пейзажа с Земли, возникло крупное усатое лицо директора Бюро прогнозов. Оно было очень хмурым и очень озабоченным.
– Я вынужден всех нас огорчить, – сказал директор, нервно перебирая лежавшие перед ним бумаги. – Наш долгосрочный прогноз погоды в этом районе планеты оказался неверным. Он основывался на уверенности в образовании здесь газовой воронки с центробежными силами растягивания. Они должны были разорвать облачный слой атмосферы, создать окно для визуальных исследований и прямых оптических наблюдений. Но, увы, этого не произошло. Неожиданно с северо-запада сюда передвинулись большие массы газов, сформировавших обширный устойчивый циклон с плотной малоподвижной облачностью.
Мертвая тишина нависла над головой. Глухая тягостная тишина. Грусть, печаль. Лишь тихий шепот-ропот слабой волной прокатился по притихшему залу. Вслед за этим все зашевелились, заохали, заахали, откуда-то донеслось женское всхлипывание.
– Я так надеялась на встречу с дочкой, – заплакал старушечий голос, – хотела внуков увидеть, могилу мужа, свой дом родной.
Эти причитания перекрыл сердитый мужской бас:
– Что за дела такие? Почему ошиблись, почему просчитались, недоглядели? Чем раньше думали?
Ему откликнулся другой голос, еще более резкий и возмущенный:
– Это безобразие! Почему так плохо работает служба погоды? Неужели теперь снова следующей связи с Землей придется ждать много лет?
Безучастный ко всему Старион стоял у стены, опустив голову и ссутулив плечи. Как обидно, именно сегодня, в день смерти матери, он так надеялся хотя бы виртуально побывать на ее могиле.
Потом он почувствовал, как что-то мягкое и теплое прижалось к его локтю. Мальчион, внучок, хорошо, что ты есть. Он притянул к себе внука, обнял. А тот приник к нему ласково и нежно, как когда-то в его малышовом детстве.
– Не горюй, деда, не грусти, увидишь ты еще свою Землю, – сказал внук и, достав из ящичка на стене бумажную салфетку, протянул деду. – И не плачь, не надо.
Старион вытер набухшие слезами глаза и направился с внуком к лифту. Они спустились вниз, вышли на улицу и направились в сторону дороги. В это время на поясе Стариона зазвонил мобильник.
– Привет, папаня, – услышал он голос сына. – Я знаю об этой досадной промашке Бюро прогнозов. Но ты не тушуйся, держи нос морковкой. Наша контора по программе «Искусственный климат» разрабатывает пушку для разрыва газовых облаков. К следующему сеансу связи с Землей она должна быть готова.
– Спасибо, сынок, – ответил Старион и, оглянувшись вокруг, сказал себе: «Действительно, чего это я нос повесил? Ведь еще не вечер. – Потом подумал и добавил: – Тем более, и не ночь».
МУРАВЬИ
Натрудившееся за день утомленное солнце упало на жесткую подушку серых облаков и ушло на ночлег куда-то далеко за почерневшую кромку лесного массива.
Сергей Кузьмич вышел из дома, сладко потянулся и расправил плечи, согнувшиеся под весом младшего внука. «Тяжелеет мальчишка», – подумал Сергей Кузьмич и устало опустился на деревянную скамейку, прислоненную к стене.
Дом его дочери стоял на опушке леса, дышавшего влажной свежестью и хвойным ароматом. Этот сосново-елочный рай резко отличался от его оренбургских степных перелесков, слабо сопротивлявшихся свирепой летней жаре. От нее Сергей Кузьмич и удрал сюда, в спасительную архангельскую прохладу. Правда, днем особенно долго наслаждаться ею не удавалось – все время уходило на внука.
Сергей Кузьмич откинулся на спинку скамейки, вытянул ноги и положил пятки на стоявший рядом камень. Хорошо!
Хотя, конечно, этот лес никак не мог сравниться со снящимся по ночам сосновым бором его смоленского детства. Но здесь тоже на полянках в пожухлой траве золотились головки прижимающихся друг к другу рыжиков, и на опушке чернели мясистыми ягодами колкие ежевичные кусты. А над кронами деревьев весело гонялись друг за другом быстрокрылые синицы, и суетливые белки прыгали с ветки на ветку.
Однако никто из них так не вкалывал целый день, как эти маленькие черные муравьи-трудяги, сгибавшиеся под тяжестью своих непомерных нош. Куда и зачем тащили они все эти травинки, хвоинки, кусочки листьев, комочки земли?
А-а, вот что было их домом, их крепостью, их городом, их страной. Большой муравейник прижимался к стволу высокой развесистой сосны. Геометрически правильной пирамидой с ровными треугольными гранями-стенками высился он над всеми кротовыми бугорками, мышиными норками и прочими следами зверьковой и насекомовой жизни. Почему с заходом солнца так заспешили муравьишки в свой дом, кто их там ждал, какие тайны хранились за его стенами?
Но вот уже почти совсем стемнело. Синицы перестали кружить над деревьями, белки угомонились, и за последними муравьями наглухо захлопнулись ворота их города. Мир умиротворился.
«Надо и мне на покой собираться», – подумал Сергей Кузьмич, зевнул, потянулся, развел в стороны руки. Но вдруг будто что-то толкнуло его в бок. Он повернулся к лесу и замер от удивления: там, где только что заходило солнце, опять появился свет. Сергей Кузьмич протер глаза, но ничего не изменилось – горизонт становился все ярче и золотистее. Неужели уже утро, неужели пришло время рассвета? Но почему с запада? А может быть, это луна?
Вопрос повис в воздухе… над дальней кромкой леса, но уже через пару минут на его месте появился ответ, отсвет. Это была крупная ярко светящаяся точка. Она была намного больше самой яркой звезды и походила на осколок солнца, разбившегося вечером при падении на горизонт.
Вскоре точка стала расти и превратилась в кружок, быстро сменивший свой огненный золотой цвет сначала на желто-красный, а потом на оранжево-серый. И вот уже перед изумленным взглядом Сергея Кузьмича предстал совсем близко в небе странный дискообразный предмет со стальным отблеском ровной гладкой поверхности. Он завис над лесом, а потом медленно и бесшумно пошел на посадку.
«Летающая тарелка!» – ахнул Сергей Кузьмич и стал вспоминать, что же он знает об этих таинственных НЛО – неопознанных летающих объектах. Оказалось, почти ничего. Кроме того, что они, возможно, посланцы других миров, пришельцы из Космоса. Так ли это? Еще мгновение – и он станет единственным на Земле обладателем ответа на этот вопрос.
Летающая тарелка бесшумно приземлилась, слегка примяв высокую траву и мелкий кустарник. С четырех сторон на ее пологих скатах открылись круглые люки, и из них выкатились небольшие зеленые шары. Коснувшись земли, они тут же превратились в человечков – у них появились туловища, руки, ноги, а на головах выросли тонкие усики-антенны. Инопланетяне выстроились в стройную колонну, постояли пару минут и зашагали.
Что было делать? Первое, что пришло Сергею Кузьмичу в голову, это бежать к телефону, куда-то звонить, кого-то звать. Кого? Дочь, работавшую этой ночью в больнице, или дежурного из поселковой управы? А может быть, срочно вызвать милицию, пожарную команду, «скорую помощь»?
Нет, он должен все сделать сам. Незачем кому-то отдавать свалившуюся с неба честь встретить гостей из Космоса. Это ему, простому инженеришке из Смоленска, судьба доверила произвести первый в истории человечества контакт с другой цивилизацией. Его имя, возможно, войдет потом во все школьные учебники, как имя Юрия Гагарина. Никого не надо звать. Он вполне способен и сам достойно встретить инопланетян, произнести приветственную речь, пригласить гостей в дом, посадить за стол. Очень кстати он только сегодня сварил борщ – свое коронное блюдо, производящее, по словам дочкиных друзей, потрясающее впечатление своим незабываемым кисло-сладким вкусом и густо-красным свекольным цветом.
Правда, в отношении речи у Сергея Кузьмича сразу же появились некоторые сомнения. На самом-то деле оратор он был никудышный, а если сказать точнее, совсем никакой. Да и откуда, спрашивается, у него, рядового инженера с «Электротехнического завода им. Ильича», мог быть опыт произнесения речей? Если и был, то совсем крошечный, совсем несерьезный: ну, кажется, пару раз он делал в цеху сообщения на политзанятиях, а еще как-то выступал на профсобрании по
