Сергей Самаров
Молчание солдат
ПРОЛОГ
1
Достаточно низко над морем, непривычно низко и с большой скоростью, словно сильные птицы, несутся три светлых призрачных облачка. Чуть в стороне и выше летит еще одно, но не такое стремительное, движется почти в темпе океанской волны, и при этом выбрало совсем другое направление на перекрестке небесных дорог.
– Мы здесь со дня на день ждем урагана... – доктор Нганга, покачиваясь в тростниковом кресле-качалке на веранде собственного большого белого дома, смотрит на море и из высокого мутно-белого стакана пьет холодный чай с замороженным соком грейпфрута. Белый стакан на ярком солнце резко контрастирует с черной кожей доктора. Как у всех негров, ладони у него не черные, а розовые, но этого не видно, потому что мутное стекло внутреннюю сторону руки закрывает.
– Да... Ураган... Это неприятно... – говорит его собеседник, высокий и еще молодой, в сравнении с пожилым доктором, светловолосый человек с маленькими, близко посаженными внешне подслеповатыми глазами. Эффект подслеповатости возникает от привычки часто моргать и вовсе не говорит о слабости зрения. – Это беда. Последний здесь прошелся, кажется, лет восемь назад. Я помню трагические сообщения, было много жертв...
– Девять. Девять лет назад очень большой ураган был. Я тогда понес большие убытки, и пришлось начинать жизнь, по сути дела, заново. И внук у меня погиб... Старший. Потом и другие ураганы были. В наших местах без них не обходится и г
Собеседник согласно кивает.
– Кстати, я вчера в посольстве смотрел карту космической съемки. Ураган движется по непонятной траектории. Какую-то замысловатую, сложную спираль рисует. Уже основательно переворошил Бермуды – дважды туда заглядывал, оттуда к Флориде направился, но свернул у самого Майами и прогулялся по северному кубинскому побережью. По прогнозу, он до нас, скорее всего, не дойдет, спираль должна закрутиться на новый виток...
– Я сегодня звонил министру сельского хозяйства, – не соглашается доктор Нганга. – В министерстве говорят, что краешком нас все же хорошенько саданет. Как раз южную оконечность острова, где мы с вами сейчас находимся...
– Вы предлагаете мне уехать, не завершив дела? – Гость насмешливо поднимает белесые брови. – А вы останетесь здесь?
– Может быть. Временно... Вам, мистер Маккинрой, возможно, следует перебраться куда-то в глубь острова, там спокойнее. Я же предпочитаю остаться дома и здесь переждать. Уедешь, поверьте мне, от дома ничего не останется. Такой народ. Все растащат. Не говоря уже о том, что после урагана необходимо будет распорядиться о сборе кокосов на плантации. Иначе и их унесут вместе с остатками пальм. Пальмы-то уж точно все переломает...
– А эти... Ваши «уроды»? Вы же можете им приказать охранять дом. Они-то никого сюда не подпустят...
– Мои «уроды» будут делать то, что им прикажут. Беда всех «уродов» в том, что они не одного хозяина слушаются, а всех, кто с ними разговаривает. Слушаются, повторяю, безоговорочно и выполняют все тоже безоговорочно. Каждый новый приказ выбивает из памяти предыдущий...
– Да, – соглашается Пол. – Это плохо. И никак нельзя оградить их от чужого влияния?
– Никак. Они просто не могут ослушаться. Если им прикажут в мое отсутствие разломать дом по дощечке, они его разломают. Даже если прикажет незнакомый человек. И соберут все кокосы с земли. Более того, даже в ящики уложат, загрузят в грузовик и отправят, как им будет велено... За всем нужен хозяйский глаз. Кокосовая плантация – мое единственное средство к существованию.
Доктор Нганга лениво поднимается и подходит к холодильнику, установленному здесь же, на веранде. Наливает в стакан новую порцию охлажденного чая и добавляет кусочки грейпфрутового льда. В воздухе стоит влажная липкая духота, и доктор спасается от нее только чаем.
В руке у Маккинроя бутылка пива. Как всякий американец, он предпочитает в такую погоду ледяное пиво. Но Пол никогда не пьет его в таких количествах, в каких хозяин дома пьет чай.
– А когда приедет ваш ньянга[1]?
– Я послал ему вежливое приглашение по электронной почте. Кто знает, как часто он выходит в Интернет. И только он сам решает, когда ему появиться...
– По электронной почте? В Интернет?
– Да... Колдуны не пренебрегают компьютером. Наш ньянга окончил университет в Бостоне и человек почти цивилизованный. Имеет, как и я, докторскую степень. Только я – доктор экономики, а он – доктор психологии.
– Это даже интереснее, чем я предполагал. Но уже пора бы ему, говоря честно, и вежливость цивилизованного человека проявить. Третий день жду. А если я уеду, испугавшись урагана, а он появится?
Доктор в ответ только плечами пожимает.
– Думаю, в следующий раз пригласить его будет труднее. В следующий раз он может просто проигнорировать мои аргументы. Несмотря на схожесть звучания моего имени и его профессии. Ньянга – люди непредсказуемые. Говорят, что они не совсем люди...
– А ураган?
Доктор усмехается.
– Честно говоря, вам уезжать не следовало бы. Это я просто из вежливости предупредил. Долг исполнил. Ураган – это самое подходящее время для появления колдуна. Все ньянга любят эффекты. Все мы, африканцы, любим эффекты, а для ньянга они являются атрибутом профессии.
Ньянга не приезжает, а приходит пешком перед закатом солнца.
Маккинрой как раз рассматривает кроваво-розовые полоски облаков на горизонте – предвестники завтрашней непогоды, а возможно, и приход того самого урагана, которого со страхом ждет весь остров. Красный закат всегда и во всех краях земного шара предвещает ветер. И на Гаити хорошо понимают, что, если ветер идет с запада, оттуда, где сейчас кружит над Карибским морем ураган, это не сделает настроение радужным.
Доктор Нганга в это время уходит по зову телефонного звонка в дом. А этот человек с раскрашенным лицом и весь увешанный амулетами появляется со стороны ворот, невидимых с веранды, и сразу направляется по боковой аллее, посыпанной красным гравием, к Маккинрою.
Маккинрой слышит шаги и оборачивается. Рассматривает пришельца с любопытством, а тот, в свою очередь, рассматривает его. И удовлетворенно фыркает, как старый буйвол, вдосталь напившийся грязной воды из лужи.
– Вы что-то хотите? – спрашивает Маккинрой, не уверенный еще, что это пришел человек, которого он устал ждать, но надеющийся именно на это – слишком странно и даже для Гаити непривычно выглядит пришелец. Спрашивает и по привычке часто моргает. Это ошибочно делает выражение его лица неуверенным.
– Это ты хочешь, думаю я. Власти, конечно. Белые люди всегда рвутся к власти. И все твои желания направлены только на это... Даже маленькие желания. Как сегодняшнее. То самое, что привело меня сюда... – Язык пришельца – почти хороший английский. Голос хриплый, с многочисленными трещинками и оттого слегка вибрирующий.
На голос выходит из дома доктор Нганга. И стремительно спускается на аллею, чтобы поприветствовать нового гостя. Они говорят на каком-то непонятном наречии, и Маккинрой улавливает только отдельные слова. Он знает много языков, в том числе даже такие экзотические, как суахили[2]. Но сейчас разговор двух негров ведется на странной смеси английского и французского, суахили и еще какого-то непонятного гортанного языка, скорее всего, вымершего карибского[3]. Маккинрою перед поездкой сюда говорили, что на Гаити еще говорят иногда на каком-то странном местном негритянском наречии, непонятном для белого человека.
Доктор Нганга под руку вводит ньянгу на веранду. Очень уважительно вводит. Почти поддерживает, чтобы гость не оступился. Ньянга поворачивается к Маккинрою.
– Ты сегодня должен уехать. Машину заправь полностью. Тебе не скоро придется снова заправлять ее... – сразу и решительно говорит колдун, уставив палец в грудь американцу.
– Куда уехать?
– Лучше в Порт-о-Пренс.
– Там сейчас беспорядки. Машину разобьют. Еще и сожгут... Ваши соотечественники любят беспорядки. Они их веселят...
– Туда вчера ввели войска ООН. Если не хочешь в столицу, поезжай в Доменику[4].
– Еще не легче...
– А ты можешь не уезжать, – добавляет ньянга, оборачиваясь к Нганге. – Ты все равно погибнешь в ураган. Здесь ли... В другом ли месте... Я потому и поспешил. Я тебя похороню. Ты был хорошим человеком и не очень злым...
Маккинрой с любопытством наблюдает реакцию хозяина дома.
Доктор Нганга, несмотря на основательную черноту своей кожи, не бледнеет, а сереет от обращения к нему в прошедшем времени. Но удивительно быстро смиряется с судьбой, не решаясь бороться за жизнь, если ньянга уже предрек ему смерть. Только голову склоняет в почти светском поклоне. И ни минуты не сомневается в предрешенности своей судьбы.
– А теперь оставь нас, – продолжает колдун.
Доктор Нганга уходит торопливо, на ходу полуоборачиваясь через плечо, словно надеясь еще что-то услышать от колдуна. Но тот занят белым человеком.
– Ты приехал за средством...
– Ты знаешь?
– Я все знаю... Я бы мог убить тебя только за это желание, но мне будут нужны деньги после урагана. Слишком нужны будут, потому что я знаю его последствия. Плати десять тысяч американских долларов, забирай и уезжай как можно быстрее. Пока я не передумал...
Ньянга вытаскивает из-за пояса маленький пузырек. На дне его, чуть-чуть прикрывая поверхность, засохло какое-то черное смолистое вещество. Колдун объясняет:
– Это ставится в кипящую воду. Десять минут греется, потом сюда опускается острие...
– Острие чего? – не понимает Маккинрой.
