– Да... Сам Джабраил Алхазуров да и Завгат Валеев не знают, где он. А Урусхан фигура более значимая, чем кажется... Почему-то на нем все сходится. Ладно, будем ждать дальнейших событий. Поторопить поезд не в наших силах...
Состояние духа у Джабраила было такое же странное, как состояние тела.
Он то полностью включался в свой такой неустойчивый пока музыкальный мир и отключался от мира большого, его окружающего, и не желал при этом знать, что существует вообще что-то, кроме чарующих звуков, кроме божественной гармонии... Ему казалось такой ложью, несправедливой ложью, клеветой на него, без нескольких минут гениального композитора, все то, что продолжалось последние десять лет. Он готов был отказаться от жизни в эти годы и вместить эти десять лет всего в несколько трагических нот... Он даже видел эти десять лет где-то в стороне, в туманной дымке, словно это совсем не касалось его и не имело отношения не только к нему сегодняшнему, но и к нему завтрашнему...
И в теле была воздушная одухотворенная легкость, такой избыток сил, что казалось, еще мгновение, и он сможет по комнате парить.
А потом вдруг музыка из ушей резко уходила и оставалась только в наушниках.
А в наушниках была совсем другая музыка, лишь та, что порождалась синтезатором, а не музыкальным восприятием человека, не его музыкальными фантазиями. Тогда Джабраил тщетно пытался силой мысли вернуть в уши звуки изнутри, отсекая приходящие извне, но это никак не удавалось, и он просто садился, даже наушников не снимая, и ноги вытягивал, и руки опускал.
И усталость наливала мышцы свинцом, пошевелиться было трудно. И даже против желания думалось при этом о нескольких ближайших днях, когда предстоит совершить многое и важное... Важное для кого – об этом Джабраил не задумывался, он просто помнил, что это важное, и все. Предстоящие действия выстраивались цепочкой, он умело, как опытный командир, анализировал их, перебирал варианты, что-то отбрасывая. Что-то выбирая и заостряя на этом внимание. И все это держал в тяжелой голове, потому что записей на бумаге, как он знал, делать нельзя. С бумагой в руках, может быть, и проще было бы разобраться. Но кто знает когда и кто может нагрянуть в квартиру. Случись что с ним, дело продолжит Завгат, он в курсе всего. А если с ним, с Джабраилом, что-то случится и будет найдена бумажка с записями, это может означать конец для всех.
Потом усталая голова думать отказывалась, приходили отвлеченные мысли о чем угодно, начиная со скверной сырой и облачной погоды, кончая какими-то хоккейными матчами, что проходят сейчас в Москве – афишу видел мельком, но даже не заинтересовался. И вслед за этим непроизвольным отвлечением опять приходили звуки и стучались в барабанные перепонки сначала робкими нотами, потом выстраивались стройным гармоничным рядом и приносили легкость в тело. И Джабраил снова опускал пальцы на клавиатуру синтезатора, торопясь, опасаясь, что звуки опять уйдут...
По большому счету, он сейчас не играл, он только осваивал инструмент. Но отдельные моменты подобного осваивания показались интересными, и Джабраил торопливо достал из дорожной сумки нотные тетради. Нашел чистый лист и стал записывать. Потом проиграл написанное, исправил, снова проиграл...
И началась вдруг работа...
В какой-то момент запершило в горле, и Джабраил встал из-за синтезатора, чтобы выпить стакан противной московской воды, так не похожей на воду из горных ручьев, и вдруг нечаянно на часы посмотрел. Оказывается, время приближалось к утру...
Он совершенно не заметил, сколько работал. И в первый момент даже часам не поверил, но глянул на нотную тетрадь, перелистал и понял, что сумел написать достаточно много и, кажется, получалось у него интересно...
Забыв про свое желание попробовать московскую воду, Джабраил начал играть с первого листа все подряд, теперь уже не останавливаясь для правки, потому что хорошо запоминал места, которые требуют доработки. Он сыграл все написанное, минуту подумал и опять начал играть с первого листа. Только теперь уже правил то, что требовалось исправить. Правил по многу раз, безжалостно относясь к тому, что написано им самим, но написано не так, как хотелось бы...
Звонок мобильника по голове ударил. Джабраил поискал трубку глазами, вспомнил, что она не в чехле, а в кармане плаща, куда он положил ее после звонка Завгата. Встал, чтобы за трубкой сходить, и увидел, что на улице уже светло, и светло уже, видимо, давно. Теневые шторы Джабраил на ночь так и забыл задернуть, а тюлевые свет пропускали легко. Но он, оказывается, этого света не видел.
Часы показывали половину одиннадцатого. С трубкой в руках Джабраил подошел к окну и устало потянулся, прежде чем нажать кнопку ответа...
Всем на удивление, утром Андрей Вадимович Тобако выглядел более свежим, чем Доктор Смерть, который в прошлую ночь поспал несколько часов, а в эту вообще не ложился, контролируя компьютер и играя с переводчиком в карты, чтобы убить время. Переводчик утром тоже смотрел на всех красными усталыми глазами, но ему на смену уже пришел свежий, как огурчик, Тобако, и переводчика, с согласия генерала Астахова, отпустили домой – отсыпаться.
Несколько часов помощь переводчика была не нужна, и у Андрея Вадимовича была возможность полакомиться японским зеленым чаем, которым его отпаивала жена Басаргина в своей квартире. Но едва спутник подал сигнал и Доктор Смерть включил акустическую систему компьютера, чтобы разговор Джабраила Алхазурова слушали все, Ангел ударил кулаком в стену, и Тобако на призыв откликнулся сразу и торопливо и, как обычно, оказался рядом с Доктором. Джабраил не сразу ответил, и потому возможность не опоздать к началу разговора была. Андрей Вадимович с ходу начал синхронный перевод:
« – Я слушаю... – Джабраил отвечал явно недовольным тоном.
– Здравствуй, эмир. Это Ибрагим. У нас тут сложности возникли, как только приехали.
– У всех сложности. А без меня решить не можете?
– Извините, эмир, я не знаю, как нам быть. По адресу, который нам Завгат давал, другие люди живут. Прежние жильцы давно уехали.
– Где сам Завгат? – Голос Джабраила звучал еще более неприветливо, чем вначале.
– У него мобила не отвечает. Мы уже звонили несколько раз.
Джабраил несколько секунд помолчал, словно пережевывая заготовленную фразу.
– Я сейчас не могу заняться вашими проблемами. Я болею. Не могу встать.
– Извините, эмир. Может, мы сможем помочь? – В голосе Ибрагима слышалось явное сочувствие и желание быть полезным.
И Джабраил смягчился. Он просто не мог быть таким же суровым, чувствуя неподдельное участие в собеседнике.
– Нет, спасибо, Ибрагим. У меня старая язва открылась. Это на нервной почве. Мне нужно успокоиться и отдохнуть. Лекарства у меня есть. Отлежусь день- два. Пока все дела должен Завгат решать. Я ему уже сказал. Вчера еще.
– Хорошо, эмир, извините. Поправляйтесь. Мы найдем Завгата.
– Брата найти не пытался?
– Вы же не разрешили. Да я и не знаю, как его найти.
– Хорошо. Брат – это последний вариант, к которому ты можешь прибегнуть. Да, вот еще... Если не дозвонитесь ему... Запиши номер... Там тройка Бурхана живет. В крайнем случае, устроитесь. Не привыкать к тесноте. Записывай.
– Говорите, эмир.
Джабраил продиктовал, Ибрагим повторил.
– Звони Бурхану. Все, Ибрагим. Аллах Акбар!
– Аллах Акбар! Да поможет он вам от болезни избавиться. У меня была язва в детстве, я знаю, что это такое...»
На этом разговор закончился, и в офисе некоторое время висела пауза, взятая на обдумывание услышанного.
– Откуда звонили? – наконец, поинтересовался Басаргин.
Доктор Смерть открыл в мониторе спутниковую карту.
– Недалеко от Курского вокзала. С улицы... Ближе к геофизическому институту... От Садового кольца повернуть направо... Как там улица называется, не помню...
– А где сейчас Завгат? Он подключен?
– Подключен. Где он находится, знать не могу, но трубка его с вечера лежит в одном и том же месте... Подозреваю, что на подоконнике в какой-то квартире, потому что спутник показывает ее прямо в стене. – Доктор Смерть увеличил карту настолько, что все обозначения превратились в набор крупных квадратиков- пикселов. Разрешение космической съемки не позволяло рассматривать четкое изображение так крупно. – Мы еще ночью передали координаты «альфовцам».
– Доктор, у нас есть угроза потерять из вида этого Ибрагима? – Басаргин, взглянув на монитор, определил, что сигнал, принимаемый спутником, мигает вперемешку с красным, еще и желтым цветом.
– Похоже, заряд аккумулятора у него кончается... Пока не подзарядит, можем потерять, – ответил Доктор Смерть.
– Надо передать данные и обстановку Астахову, – решил Басаргин. – Они сейчас всех остальных на контроле держат. Следует и этих взять под контроль как можно быстрее.
– Передать недолго. Но Ибрагим сейчас будет звонить снова. Набирает номер. Хватит ему аккумулятора? – Доктор Смерть снова включил акустическую систему.
На карте замигали сразу две точки. Ибрагим звонил Завгату. Завгат опять не ответил, но Доктор Смерть на это неопределенно хмыкнул.
– Чем ты недоволен? – спросил Басаргин.
– Ибрагим сказал, что он уже звонил Завгату несколько раз?..
– Да...
– Тогда почему спутник не зафиксировал этих звонков?
– Интересный вопрос, – заметил Тобако. – Кто ответит нам на него?
– Только сам Ибрагим, когда нам в руки попадется. Кстати, кто у него брат?
– Не знаю...
– Надо будет у Астахова спросить. Не забудь ты, если забуду я...
– Да, у генерала должно быть досье.
Мощность интерполовского компьютера позволяла, не нарушая режима онлайн-работы со спутников, одновременно отправлять сообщения. Что Доктор Смерть и сделал. Ответ пришел уже через две минуты в виде звонка генерала.
– Доброе утро, Виктор Юрьевич. Давно не общались.
– Утро доброе. Я вижу, товарищ генерал, два варианта вашего звонка, – ответил Доктор Смерть. – Первый вариант – у вас все в порядке. Второй вариант – у вас не все в порядке. И попробуйте сказать, что я не прав.
