– Мне было бы спокойнее, – сказала она, – если бы я увидела на палубе женщину или ребенка.
– Или, например, капеллана.
– Да, – кивнула Тори. – Я должна взглянуть на них поближе. Может, мне прокрасться потихоньку на пляж?
– Почему тебе не остаться здесь и не воспользоваться этой штукой? – Кэмми показала на подзорную трубу, которая стояла в углу хижины потому, что ее больше нельзя было использовать в качестве телескопа. Тори бегло скользнула по ней взглядом.
– Эту рухлядь? У нее линза в окуляре треснула посередине.
– Ну и что? – Кэмми поморщилась. – Она же не стала от этого показывать хуже. Просто ты будешь видеть вместо одного предмета два...
– Нет, этот вариант не годится. Сейчас они нас ни за что не найдут, а стекло будет отражать свет. Если я могу видеть их в трубу, значит, они тоже могут видеть меня.
– Тогда надо спрятаться в кустах и подождать, пока появится облако, – заявила Кэмми, считая вопрос исчерпанным. – Но будь осторожна!
Тори тяжело вздохнула.
– Хорошо. А ты оставайся здесь, прошу тебя!
Через несколько минут она уже ползла по-пластунски, упираясь локтями в землю, волоча по грязи сломанную подзорную трубу и заклиная Кэмми хотя бы на этот раз остаться в ясном уме.
Отрегулировав фокус, Тори стала наблюдать за облаком. Ей казалось, что ожидание продолжается несколько часов. Облако двигалось так робко, словно кто-то выманивал его согнутым пальцем из поля ее зрения. Когда солнце наконец затянулось флером, она припала к окуляру, приготовившись делить пополам все, что обнаружит.
Оставаясь под прикрытием облака в течение довольно длительного времени, она вела наблюдение за кораблем. На палубе не было видно ни женщин, ни резвящихся детей, ни капеллана в черной мантии – одни матросы, и больше никого.
У нее упало сердце. О матросах Тори знала все. Она поспешила в лагерь. Теперь ее ум превратился в клубок идей. Тори застала Кэмми в гамаке рядом с их жилищем – убаюканная дующим с моря бризом, она почти уснула.
– Добрый день, Тори! – Открыв глаза, Кэмми зевнула. – Поймала какую-нибудь рыбу?
Раз, два, три... Тори мысленно досчитала до пяти, чтобы взять себя в руки.
– Я же ходила разведать о корабле, ты помнишь?
Кэмми широко раскрыла глаза, но постаралась скрыть удивление.
– Да, конечно! – сказала она и села. – Я пошутила. Тори прищурилась.
– С памятью у нас все хуже?
– Откуда мне знать? – вздохнула Кэмми. – Просто если я что-то твердо усвоила, то дальше не держу это в голове.
Однажды Кэмми рассказала, что у нее и раньше случались провалы в памяти после кратковременных нарушений сознания. Она сравнивала эти эпизоды с первыми минутами после пробуждения, когда у некоторых людей отмечаются трудности с ориентированием в пространстве и времени. Такие расстройства обычно легко удается преодолеть. Иногда Кэмми связывала их с какой-то пищевой интоксикацией, иногда считала, что в основе их лежит постоянный скрытый недуг.
– Тори, не держи меня в напряжении! Рассказывай.
– Я просто в недоумении. Капитаны и первые помощники часто ходят в плавание со своими семьями.
– Может, их просто не было на палубе.
Тори покачала головой.
– В такой день, как сегодня, в каютах, должно быть, жарко, как в печи. Все, кто может, выходят на палубу под тент.
– Какой у них флаг на мачте?
– Британский.
Вполне подходящий флаг... Но Викторию это не успокаивало. Экипаж, который уже однажды высаживался на остров, плавал под тем же флагом. К тому же Британия точно также, как другие страны, часто вербовала на свои корабли заключенных и всякий сброд.
– Я размышляла над нашей теорией, – Тори поудобнее уселась на выброшенное прибоем бревно, – по поводу того, что остальные – порядочные люди...
– Значит ли это, что мы должны рассмотреть также противоположную теорию?
Тори кивнула.
– Я боюсь ошибиться. Нам так сильно хочется спасения, что мы готовы их оправдать. За мной гнались, меня чуть не схватили – это факт. На корабле одни матросы. Это тоже факт. Я не слышала, чтобы эти люди отчитывали того одного, который бежал за мной, – наоборот, они, казалось, были в восторге. И они не отослали его обратно на корабль.
Напряженное лицо Кэмми ясно выражало ее заключение относительно мужчин.
– Разве мы не научены горьким опытом? Я считаю, у нас его достаточно.
