Он многозначительно посмотрел на жену.
– Но…
– Пойми, Фэн, мы, хочешь не хочешь, обязаны принять девчонку, если та объявится, хотя бы только для того, чтобы прекратить сплетни. Ты ее мать, не можешь же выгнать дочь из дому. Очевидно, она нуждается в твердой руке. Отошлем ее в пансион, а потом выдадим замуж. Если нужно, я сам дам ей приданое.
– Но мы даже не знаем, какая она, – дрожащим от эмоций голосом вставила леди Фэнни. – Он восстановил ее против меня!.. О, этот ужасный, злой старикашка! Я всегда ужасно его боялась!
– Он умер. А девушка должна будет подчиниться, как только поймет, что я не потерплю никаких штучек и дурацких выходок!
С этими словами сэр Эдгар отбыл в свой клуб, а леди Фэнни пришла в себя настолько, что даже приказала подать экипаж для объезда магазинов, письмо же по привычке небрежно бросила на туалетный столик, среди рассыпанной пудры и полупустых флакончиков из-под духов.
– Поглядите-ка на это, миссис Дженкс! – объявила Эдамс, бывшая личной горничной леди Фэнни в течение десяти лет и поэтому считавшая себя равной экономке, сухой, неприятной особе с вечно поджатыми губами, служившей у сэра Эдгара еще дольше, до его женитьбы, о чем она любила напоминать другим слугам. – Еще письмо из Индии, опять об этой ее дочери. Миледи рыдала, когда я пришла ее причесывать. Подумать, дитя, которое тебе вовсе не нужно, объявляется через столько лет, да еще и стало настоящей цыганкой! Если спросите меня, – понизила голос Эдамс, – от девчонки добра не будет. В точности как ее отец, дурная кровь! Недаром леди Фэнни говорила мужу, что все Дэнджерфилды – безумцы, а эта девушка, эта мисс Ровена…
– Леди Ровена, прошу об этом не забывать, – холодно оборвала миссис Дженкс, поднося к глазам письмо.
Эдамс окинула экономку завистливым взглядом. Повезло же, умеет читать!
– Ну?! Что там?! – не выдержала она, и миссис Дженкс сухо поджала губы.
– Она убежала. Одна.
– Неужели?!
– Но за ней послали солдат, и та леди, что написала письмо, говорит, что как только ее найдут, сразу посадят на корабль, отправляющийся в Англию.
– Неужели?! – выдохнула Эдамс. – Бедная леди Фэнни! Что она будет делать с такой сумасбродной девчонкой?
– Сэр Эдгар в два счета ее укротит. Он-то уж не допустит никаких капризов, поверьте!
– О чем там еще говорится? Письмо такое длинное!
Миссис Дженкс с видимой неохотой нацепила очки, хотя, по правде сказать, просто сгорала от любопытства.
«Представить только – сбежала! Неприятная история, – думала миссис Дженкс. – Чтобы девушка из приличной семьи делала что вздумается да еще и связалась с туземцами! Миссис Ликок – жена епископа и скорее всего не решилась написать, как было на самом деле, не желала огорчить леди Фэнни. Одно ясно: леди Ровена вела себя неприлично, если не хуже».
– Ну, продолжайте, миссис Дженкс, – тяжело дыша, попросила Эдамс, заглядывая через плечо экономки. – Неужели все так уж плохо?
В голосе звучала явная надежда, но миссис Дженкс окинула проныру холодным взглядом.
– Здесь говорится, что она упряма, высокомерна и никого не желает слушать. Миссис Ликок пишет, что леди Ровена груба с каждым, кто пытается дать ей совет, даже когда дамы пришли, чтобы утешить ее, велела всем убираться к дьяволу. Объявила, что все они узколобые ханжи и лицемеры и что дед никогда их не любил. Шокировала всех, показав письмо, где сказано, что лорд Мелчестер желает, чтобы его тело сожгли, в точности как этих язычников-индусов!
– Господи, помилуй нас! – потрясенно прошептала Эдамс.
– Конечно, епископ не мог этого допустить! Неслыханно!
– И что же?
– Она не явилась на похороны, сбежала, захватив только свою черную лошадь, и оставила грубую, мерзкую записку. Сначала считали, что она удрала, как там его, с туземным принцем, но он тоже ничего не знал.
– Ее могли убить дикари! О, моя бедная леди!
– Леди Фэнни вовсе ее не знает, не так ли? – Миссис Дженкс, сама не зная того, почти дословно повторила слова сэра Эдгара: – Подождем и посмотрим, что будет.
– Можете считать меня бессердечной, – пробормотала Эдамс, – но думаю, будет чистым благословением, если она не объявится.
Миссис Дженкс аккуратно сложила письмо.
– Я и сама так считаю, – призналась она. – У нас своих хлопот много, не хватает еще заботиться о какой-то иностранке с ее сумасбродными привычками.
Только Мэри, младшая горничная, осмелилась поднять голос в защиту молодой девушки, служившей предметом непрестанных толков среди слуг.
– Странно, – поделилась она с другой горничной, Элис, – как это мать не желает принять собственную дочь да еще позволяет распускать о ней сплетни!
– Ты никогда не поймешь этих благородных, нечего и пытаться, – мудро заметила Элис.
– Надеюсь, она все-таки приедет, – не отставала Мэри. – Хоть немного перемен не помешает.
