Кумулятивным по головной машине – товсь!
Заряжающий загнал снаряд в укладку, наводчик приник к прицелу, командир орудия дал отмашку:
– Пли!
Банг!
Башня марсохода подпрыгнула, оттуда вылетело пламя, но тут же погасло, задохнувшись в бескислородной атмосфере Марса.
Только теперь Рогозин увидел, что некоторые – жаль, совсем немногие – «Тигры» уже никуда не спешат – стоят, мертво уткнувшись пушками в грунт.
– Есть! Готов! Как мы ему!..
А лейтенант уже снова командовал:
– Кумулятивным по машине справа – товсь!
Интересно, сколько зивертов он получил? Пять? Шесть? Может, все десять?.. Хотя какая уже разница.
Рогозин покрутил на бинокле колесико, увеличивая дальность обзора. Поле боя рывком приблизилось. Желто-пятнистый танк, вздымающий гусеницами клубы рыжей пыли, на полном ходу задрал длинную пушку – окутался серым дымом. Тошнотный звук приближающегося снаряда застал, как всегда, врасплох. Ба-бах! Разрыв громыхнул где-то впереди, за кратерным кольцом. Недолет. Рогозин мысленно вытер испарину со лба. «Фу ты, черт! Сколько воюю, никак не могу к этому привыкнуть». Ему припомнились случайно услышанные слова одного артиллериста: «Такое ощущение, что вот сию минуту, не сходя с места, наложишь в штаны». Точнее не скажешь.
Рогозин еще увеличил дальность обзора. Ага, а вот и пехота с ракетными ранцами. Скачут, как блохи, маленькие, шустрые. Расстояние – почти шесть тысяч метров.
– Жилин, – распорядился он, – поднимай пулеметчиков на вал. Отсекать пехоту.
– Товарищ лейтенант, – вклинился заряжающий, – разрешите фугасом?
– Отставить фугас! – приказал Рогозин. – Из орудий бить только по танкам. Кумулятивными.
– Вы б ушли отсюда, товарищ полковник, – посоветовал Жилин. – Сейчас тут такое начнется! – И – по отдельному каналу: – Вы не обижайтесь, Алексей Иванович, мои ребятишки свое дело знают. Эх, жалко Томина, какой командир!
– Ладно, не ворчи, Жилин. Мне всех жалко. И лейтенанта, и тебя, и себя тоже. Ты это… еще пару залпов, и уводи орудия. Твои бойцы отлично потрудились. Пусть теперь другие немного повоюют.
– Есть отводить орудия, – сказал Жилин. И не удержался, добавил: – Только вы б, Алексей Иванович, и правда шли в землянку, от греха подальше.
«Погоди, Жилин, – мысленно отозвался Рогозин, – вот дождусь, когда Сванидзе ввяжется в бой…»
И тут, словно в ответ на его мысли, справа загрохотало, равнина покрылась цыпками разрывов. Невесть откуда, словно из-под земли (да так оно и было), выскочили «тридцатьчетверки» – заходя сбоку, выцеливали бортовую, не столь прочную, броню противника. «Тигры» замедлили ход, ворочали башнями, поводя вправо-влево усиками пушек… И вдруг – остановились в нерешительности, кое-где даже попятились, разворачиваясь.
Ага, не ожидали, гады!
Рогозин спустился в землянку.
Первая атака отбита. Пока передышка.
Надолго ли?
После второго Фобоса на связь неожиданно вышел Власик, которого Рогозин давно уже числил погибшим. Изображение на крошечном экранчике телефона подрагивало и шло зигзагами помех, но майора Рогозин узнал сразу. Его обвисшие щеки были обожжены, глаза лихорадочно блестели. Он был сильно возбужден, смеялся и сыпал скороговоркой.
– Ты не поверишь, полковник, это просто сон, видение, мечта. Да что там! Я бы и сам не поверил. А вот же он, вот!
Не сразу Рогозин понял, о чем это он. Только потом до него начало доходить, что майор случайно нашел
