А ее я, кажется, испугал своей реакцией на Александра Любина. Когда этот парнишка подарил Ангелине цветы, понял, что дело тут плохо, и она является той самой, которая спасла его шкуру на заднем дворе университета. Только вот она не знала, во что ввязалась.
Пудель - глава всех наркосбытчкиков теперь не оставит девочку в покое. Он заставит ее молчать или же просто убьет. Этого мне совсем не хотелось. Оказалась не в то время не в том месте - вот и вся ее вина.
Набрал номер друга, который еще не был в курсе дела. Что ж, надо предупредить его о возможных переменах. Теперь Ангелина будет под нашим присмотром. Почему во мне вдруг проснулась такая забота о ее благополучии, я не понимал.
- Алло, - ответил Хрыч.
- Геля - это та самая, университетская. Сегодня видел ее с Любиным.
- Черт возьми! Что будем делать?! Не избавляться же от нее!
- Нам нужно изучить весь ее график. Когда она учится, куда ходит, когда ест! Все, что возможно! Надеюсь, ты понял, о чем я? - закрыл глаза, почувствовав неимоверную усталость.
- Понял, - пробубнил тот в трубку, - Я позабочусь об этом. Что скажем Пуделю?
- Я поговорю с ним. Пока ничего не стану говорить об Ангелине. Предупреди парней, чтобы и они молчали.
- Хорошо, друг. Будь осторожен.
Сбросив вызов, я усмехнулся. Хорошее напутствие от друга. С таким, как Пудель или же, просто Стасовым Павлом Дмитриевичем надо всегда быть начеку. Он не просто опасен, он - настоящий маньяк, помешанный на деньгах. За них он готов застрелить родную мать, которая, к слову, боится его.
Да и себя я не считаю ангелом. На мне столько смертей и поломанных судеб, что Бог просто выкинет меня с небес, не дожидаясь суда. А если и оставит, вместо семи кругов ада, я пройду все четырнадцать.
Проверив наличие пуль в пистолете, заехал в ворота особняка Пуделя. Охранники проводили меня настороженным взглядом. Я привык к тому, что меня боятся. И не зря, между прочим.
- О! Влад! - засмеялся Павел, распростерший объятия, - Рад видеть тебя! Как твой отец? Давно не виделись!
- Я не общаюсь с ним. Ты же знаешь это.
К сожалению, он приходится мне крестным отцом. Но его улыбки выглядят весьма искусственно, когда он хочет побыть добрым.
- Ну и зря, - вздохнул тот, - Он, все же, твой отец.
- Да? - хмыкнул я, - Не хочу об этом говорить.
