— …двадцать девять, тридцать…
Джон считал веснушки. Закончив с одной щекой, он перешел на лоб и оттуда спустился к другой щеке. Кэсси щурилась и тихо смеялась, пока он легонько тыкал пальцем у нее вокруг глаз. В воздухе между ними плавали пряные луговые ароматы. Когда он дошел до оборки батистового чепца, Кэсси вынула из него длинную булавку, тряхнула головой, и светлые локоны рассыпались по плечам. Джон продолжал считать веснушки вокруг рта.
— …сорок восемь, сорок девять…
Когда он приблизился к самым губам, она с неожиданным проворством схватила его палец и крепко сжала. Синяк у нее под ногтем потемнел.
— Ты знаешь, что такое веснушки?
Джон помотал головой.
— Это грехи.
Абель как-то обмолвился, что Кэсси малость тронутая. С тех самых пор, как умерла их младшая сестренка, Мэри Старлинг. Над деревьями тонкой струей вился дым, поднимаясь в безоблачное небо. Матушка, поди, уже заждалась, вспомнил Джон.
— Первой ведьмой была Ева, — сказала Кэсси. — Бог послал ее испытать Адама. Ну, когда она дала ему яблоко. Нам он тоже послал ведьму.
Джон подумал о лесе Баклы, о струящемся из него аромате фруктового цветения.
— Но ведь никакой ведьмы нет, правда? Святой Клод о ней позаботился.
— С виду ведьмы ничем не отличаются от нас с тобой, — ответила Кэсси.
— Тогда как их опознать?
— Бог открывает тебе глаза. Если ты избранный. Ведьме не обмануть Бога, где бы она ни пряталась. — Девочка вдруг подалась к нему, и теплое дыхание обдало его ухо. — Ты же ходишь туда, да?
Джон проследил за ее взглядом. Оба они смотрели на темную стену деревьев над склоном долины.
— Туда не пройти, — сказал он. — Там везде густой ежевичник.
— Колючки ведьмам не страшны. Ведьмы же не кровят, помнишь?
Этому учил Марпот. Когда Кэсси не пела в церкви, она стояла на коленях в доме церковного старосты вместе с другими молельщиками.
— Я молилась там. — Девочка указала глазами на буковую рощу, потом улыбнулась Джону. — Я знала, что ты придешь.
Джон изумленно уставился на нее:
— Знала? Откуда?
— Мне Бог сказал.
Кэсси поднялась на ноги и подобрала подол платья, собираясь сбежать с откоса. Джон увидел голые белые ноги, коленки в синяках.
— Ты пялишься?
Щеки у него запылали.
— Хочешь знать? — спросила она. — Хочешь знать, что сказал мне Бог?
Джон с надеждой посмотрел на нее снизу вверх.
— В следующее воскресенье, — промолвила Кэсси. — Жди меня после церкви.
В теплом спертом воздухе хижины плавал запах сухих листьев. Когда Джон проскользнул в дверь, мать подняла на него взгляд. На ее лице дрожали красные отсветы тлеющего огня. В очаге на цепи висел дымящийся закопченный котел.
— Длинным путем шел? — спросила она.
Джон кивнул и торопливо проскочил мимо нее. Пока он сидел рядом с Кэсси, шишка на затылке не болела, а сейчас мучительно пульсировала, да и в горле саднило невыносимо. Джон уселся по другую
