непонятно зачем.
Рядом с могилой было очень мало людей. Лариса не могла понять, почему так мало людей? Ведь Петра все любили! Никто же не знает, что он умер! А так бы наверняка пришли проститься! Или знают? Все знают, кроме нее? Значит, Захаров тоже знал и молчал? Поэтому он ходил такой раздраженный? Так, наоборот, радовался бы, что его заклятый враг умер. Или Захаров не хотел, чтобы Петр лежал на этом кладбище, но был не в силах помешать? Но почему он ей не сказал? Ведь должен был сказать. И Ване, Ване же нужно знать, что умер его родной отец! Он ведь имеет право знать!
Кладбище давно опустело – люди разошлись, разъехались, а Лариса все сидела. Дождавшись сумерек, она встала с земли и, не чувствуя ног, подошла к свежей могиле. Она рухнула на холм и обняла руками землю, распласталась, растеклась, надеясь, что сквозь земляную толщу, сквозь гроб Петр ее почувствует. Потом разложила аккуратно цветы и поправила венок, который скатился на тропинку. И, возвращаясь домой, грязная, вся в репейнике, с расцарапанными колючками руками, Лариса знала, что будет делать дальше. Приходить к Петру и разговаривать с ним. Будет о нем заботиться. Сделает все, чтобы ему было спокойно, чтобы он знал, что она его помнит и продолжает любить. И пока будут силы, хоть капля здоровья, она не бросит его могилу.
– Где ты была? – спросил Захаров, когда она пришла домой.
– У Пети на кладбище, – ответила она, снимая с себя грязную одежду. И ей было все равно – начнет муж кричать, придумает для нее еще какое-нибудь изощренное наказание или издевательство. Главное, что Петя теперь с ней. Она сможет к нему приходить. Она знает, где он.
Захаров ничего не сделал. Наверное, испугался, что Лариса может сойти с ума уже по-настоящему. Или понял, что бесполезно ей запрещать. Сейчас она не промолчит и не уступит, как обычно. И он решил позволить ей эту малость – ходить к мертвому.
Но страх въелся в нутро Ларисы слишком глубоко. Она ходила на кладбище, но не хотела, чтобы об этом узнали люди. Иногда выходила совсем поздно вечером. Иногда специально пропускала несколько дней, мысленно прося за это прощение у Петра. А еще боялась, что однажды приедет жена Петра и увидит, что за могилой ухаживают. Нет, Лариса этого не хотела. Поэтому старалась, чтобы могила выглядела заброшенной. Только каждый год сажала анютины глазки и тюльпаны, красные, с большими лепестками. Такие тюльпаны ей дарил Петр. И обрывала траву, чтобы камень был виден. Большего ей было и не нужно. Прийти, сесть рядом прямо на землю и рассказать Пете, как растет его сын, Ваня. Что она приготовила на ужин, что будет делать завтра, о чем думала, о чем переживала. Рассказывала она ему и о том, как лежала в больнице, как ей было больно, но сейчас уже все прошло. Она говорила ему, как скучает, как любит, продолжает тосковать, и эту тоску не вырвать из сердца. И спрашивала, советовалась, вглядываясь в портрет на камне, – правильно ли она поступает. Или лучше лечь рядом с ним, прямо на могилу и уже успокоиться. Умереть рядом с ним, а уж где ее потом похоронят – не важно. И Ларисе казалось, что она слышала Петра, что он ей отвечал. Не нужно умирать, живи, у тебя еще будут дела. И кто же тогда будет приходить ко мне, если не ты? Никто ведь не придет.
И Лариса слушалась, жила, ждала счастья. И дождалась. Ваня уехал в город учиться. Не без помощи отца поступил в институт и уже на первом курсе женился. Лариса видела невестку не часто – на свадьбе, на семейных праздниках. Девушка держалась отстраненно, а Лариса боялась сказать лишнее неосторожное слово, чтобы не помешать счастью сына. Ваня с женой жили в городе и в поселок без особой надобности не приезжали. Как они жили – в любви или нет, – Лариса не знала. И не спрашивала. Раз живут, значит, так решили. Но когда родилась девочка, Ляля, на самом деле Лена, внучка, Лариса как будто очнулась. Сын привозил дочку на лето, иногда отдавал даже зимой. И Лариса только радовалась.
Но настоящее счастье наступило тогда, когда у сына родился мальчик. Лариса увидела внука и едва удержалась на ногах. Внук был копией Петра, его продолжением, его кровью, его дыханием. И внешне, но что важнее – внутренне. Хороший, открытый, добрый мальчик. Обаятельный, смелый. Лариса дышать боялась на внука. Любила его безумно, так, как никого никогда не любила. И теперь ей точно было ради кого жить. Ради этого мальчика, названного в честь Захарова Димой – на этом Ваня настоял. Но Лариса называла внука Митечка. Так же красиво, как Петечка. Ее мальчик, ее надежда, ее сладость и отрада. И этого мальчика у нее точно никто не отберет. У Вани, по всей видимости, начались проблемы с женой, и Лялечку с Митечкой он все чаще привозил в поселок, отдавая на попечение бабушке. О большем Лариса и не мечтала. Ее совершенно не волновала личная жизнь сына, и она впервые в жизни почувствовала себя эгоисткой – если проблемы в семье сына помогут ей больше времени проводить с внуками, то пусть так оно и будет.
И Лариса вздохнула спокойно. Она улыбалась, сажала цветы на участке, почувствовала свободу. Она уже поняла, что никто не приедет на могилу к Петру, что только она знает туда дорогу и если захочет, то сделает так, чтобы могилу никто не нашел. Для этого нужно совсем немного – дать вьюну возможность растянуться в полную силу.
Митечка будет с ней. И она вырастит его настоящим, хорошим, добрым мальчиком, потому что Захаров не сможет ей это запретить. Внук – ее будущее, а не его. Говоря откровенно, внук Захарову вообще не родной. Так что он даже не имеет права вмешиваться. И от сознания этой свободы Лариса расцвела, и страх отступил.
Митечка рос таким, каким она и хотела. Видимо, ему передались лучшие качества покойного деда. И нежность, ранимость от нее, Ларисы. Нет, внучку она тоже любила, но по-другому. Лялечка была слишком похожей на мать, которую Лариса так и не узнала за те короткие встречи, которые случались, и, говоря откровенно, не хотела узнавать ближе. Но девочка не была злой, что оказалось самым важным для Ларисы. Она была послушной и хозяйственной. То, что девочка ревновала бабушку к брату, Ларисе не приходило в голову. Даже если бы и пришло, она ничего не могла бы с этим поделать. Ее сердце было отдано Митечке.
– Бабуль, а почему дедушку похоронили в поселке, а не здесь, у нас в городе? – спросила Вика.
– Он так хотел. Только об этом и попросил перед смертью, – ответила бабуля. – Это ведь я могла для него сделать, хотя было и не просто. Кладбище старое, пришлось заплатить, чтобы получить разрешение на захоронение. И после этого мы с твоей матерью и перестали друг друга понимать.
– Почему?
– Потому что она хотела, чтобы отца похоронили здесь. Понимаешь, она считала, что я от него избавилась, похоронив в поселке, куда ни я, ни она не собирались приезжать.
– Но ведь ты помогала Ларисе, ты не бросила их всех!
– Да, не бросила. А дед твой бросил. Он ведь не знал, что я деньги посылаю. Это было нужно мне, а не ему.
– Бабуль, а что теперь? Что мне делать?
– Теперь это уже твоя история. Я тебе все рассказала. Я скоро умру, Захаров и Лариса тоже. Твоя мама не захотела общаться с Иваном. Это был ее выбор. А ты, Митя, Лялечка – уже другое поколение. И вам решать, что будет дальше. Вы не должны оглядываться на нас. Вы родственники, кровь у вас общая. Иногда внуки оказываются мудрее стариков. Но даже если ты все это забудешь, я тебя пойму. Как поняла твою мать. И Ивана тоже. Он имел право на обиду. И твоя мама тоже. А у вас будет свой выбор. Лишь бы было не поздно… Видишь, я не успела. И еще одно. То место, где твой дедушка похоронен, – семейное захоронение. Бумаги у меня все лежат. Только я не для себя все устраивала. Для Ларисы. Пусть она будет похоронена рядом с Петей, в одной могиле. И памятник сделай общий, чтобы две фамилии на одном камне. Лариса меня переживет и Захарова переживет. Отдай документы Ивану, когда время придет, пусть он знает, где его мама должна лежать. Она имеет на это право. А меня кремируйте. Пусть только табличка в стене будет, никакой могилы. И вам проще, и мне легче.
– Бабуль…
– Я устала, очень устала… Завтра позвони своей матери, пусть приедет. Надо ей все рассказать. И окна пусть здесь меняет, если хочет. И скажи ей, что я лягу в больницу на обследование. Сердце что-то болит. Бумаги ей покажи, которые мы привезли. И там, в шкафчике, найдешь все адреса, квитанции. Пусть у вас хранятся.
