Они еще немного помолчали. Олег выглядел усталым и разочарованным.
– Ну что, удалось тебе избавиться от твоего демона? – поинтересовался Грэм, уже готовый расплатиться за ужин и уйти. – Ведь ты за этим пригласил меня, верно? Ты пригласил меня за тем же, зачем я пришел.
Тот покачал головой:
– Нет. То есть ты угадал, зачем я тебя пригласил, но... избавиться от тебя мне так и не удалось.
– Не от меня. От того образа меня, который ты носил в своем сердце, – он усмехнулся, – извиняюсь за пафос.
Олег посмотрел в сторону. Запретив себе всякие чувства, в особенности жалость и отвращение, Грэм подумал: чем можно ему помочь? Понял, что ничем, и вздохнул. Пора.
– Ты не позволишь мне заплатить за ужин?
Эта просьба чуть было не растрогала его до слез.
– Нет.
– Как же ты жесток!
– Знаешь что? – Грэм сделал знак официанту. – Тебе следует меньше смотреть телевизор.
Он был уже почти на улице, когда Олег окликнул его и, кажется, даже за ним побежал. Грэм почувствовал прилив гнева. Ему до смерти надоела эта свистопляска, к тому же предстояло еще заказать билет до Москвы, поставить в известность Кристиана, Дэмиена, киношников...
«Маргарита. Скоро я увижу тебя. За это время ты могла выйти замуж, сменить место жительства, гражданство... черт».
Он вырвал у Олега рукав своего плаща, перешел на другую сторону улицы и быстрым шагом двинулся по тротуару в сторону площади Конкорд. Прочь, прочь! В лицо ему ударил ветер. В этом порыве было что-то сверхъестественное. Дыхание преисподней. Земля качнулась под ногами, а в следующий миг он услышал за спиной визг тормозов, какой-то удар или хлопок, сдавленные вопли сразу нескольких очевидцев... Очевидцев чего?
Он рывком обернулся. Мимо пронеслась машина, серебристый «рено-меган», и Грэм наполовину разглядел, наполовину угадал за рулем того самого типа с кольцом. «Спокойно. Заставь себя двигаться. Заставь себя дышать». Общее окоченение организма сделало эту задачу практически невыполнимой, однако минут через несколько он обнаружил себя уходящим по тротуару прочь от места происшествия. Неподвижное тело того, с кем он только что ужинал в «Максиме», осталось лежать на темном после дождя асфальте в десяти шагах от парадного подъезда.
Ты ужинал с ним. Утаить это от властей не удастся. Если только тебя не узнали. Если только владелец ресторана не решит вопрос на каком-то особом уровне. Если только...
Рядом с ним затормозило такси.
– Месье?..
Почти бессознательно Грэм открыл дверцу, упал на заднее сиденье и даже не удивился скорости, с которой машина выехала на Елисейские поля и влилась в общий поток.
– Месье назовет адрес?
Грэм очнулся. «Откуда взялся этот таксист? Куда мы едем?»
Внезапно он почувствовал себя совершенно безумным, клиническим шизофреником, и его охватил страх. «Вот так оказаться в неизвестной машине, которая увозит тебя в неизвестном направлении... Как вообще-то ты умудрился дожить до этого дня?» Легкость, с которой его выносило за пределы так называемой реальности, ужасала его самого.
Он приказал себе успокоиться.
– Я выйду вон там... перед Триумфальной аркой.
Остался он жив или... Это выяснится очень скоро, можешь не сомневаться, а пока лучше подумать о каких-нибудь простых и будничных вещах. Сигареты – да, кстати!.. Звонок Дэмиену – почему бы не сейчас?.. Ну и так далее. Прийти домой, снять плащ, крикнуть: «Ты дома?» Интересно, дома он или нет.
Мальчишка вконец распоясался. Пропадает ночами, ни черта не жрет, похудел. К нему обращаешься, он не слышит, смотрит в пространство. Влюбился? Вчера ответил на какой-то звонок, сорвался с места. Уже в дверях: «Можно я надену твой пиджак?»... Разрешил, хотя и не понял, для чего ему пиджак. Сроду их не носил.
Остаток пути Грэм проделал пешком. Холода он не чувствовал, хотя ветер усилился и начал накрапывать дождь. На мосту напротив Эйфелевой башни он остановился, вытащил из кармана кольцо, массивное кольцо из белого золота с черным камнем, и уронил в мутные воды Сены. Если уж расправляться с демонами, так со всеми сразу. И хотя он знал, знал и никогда не забывал, что самый коварный из демонов всегда таится внутри, а не вовне, ритуальное затопление кольца привело его в норму – настолько, насколько это было вообще возможно.
– Кристиан! – крикнул он, переступая порог.
Быстрый взгляд на резиновый коврик под вешалкой: расшнурованные кожаные кроссовки стоят на месте... значит, дома.
Грэм прошел в гостиную. С виноватой улыбкой Кристиан шагнул ему навстречу, потерся лбом о его щеку, не отнимая трубку от уха – он говорил по телефону.
– Да, понял... Завтра? В три часа, хорошо... Мы будем. Вместе, да... Спасибо.
– Как дела? – спросил Грэм по окончании разговора.
– Все в порядке. – Кристиан окинул его внимательным взглядом. – Где ты был? Что-то случилось?
– Вот только не надо вести себя так, как будто ты моя мама... или жена. – В плаще нараспашку Грэм подошел к бару, взял первую попавшуюся бутылку и плеснул в рюмку глоток коньяка. – Ничего не случилось.
– Ты врешь. – Кристиан подошел поближе. – Вижу, что врешь.
Грэм мрачно взглянул на него из-под сведенных бровей.
– Завтра я улетаю в Москву. Ты со мной?
Кристиан набрал полную грудь воздуха... и задержал дыхание. На лице его последовательно отразились любопытство, замешательство, тревога... Молча он взял рюмку и тоже налил себе немного «Хайна».
– Слушай... я как раз собирался тебе сказать. – Его привычка во время разговора смотреть собеседнику прямо в лицо всегда подкупала Грэма. И сейчас тоже. – Я устроился на работу. Понимаешь, здесь я дома... Хоть я никогда раньше не жил в Париже, я все же француз. Почему ты летишь в Москву? Потому что ты русский. Правильно?
Грэм пожал плечами.
– В общем, на днях я познакомился с людьми... Они посмотрели мои рисунки, мои картины и предложили работу. Недавно они открыли свой театр, да... Это очень интересно. Если хочешь, я могу отвести тебя туда, ты посмотришь. Это классно. – Он кивнул в подтверждение своих слов. Глаза его вспыхнули каким-то фанатичным огнем, которого Грэм раньше не замечал. – Я буду делать декорации, а потом... ну, я не знаю. Надо же с чего-то начинать. Ты помог мне пережить трудные времена, но я не могу, я не считаю себя вправе до конца жизни сидеть на твоей шее. – Он запнулся, сделал глоток из рюмки, плотно сжал губы... Смотреть на него было и больно, и смешно. – Ведь ты понимаешь, правда? Скажи, что ты понимаешь.
Грэм спрятал улыбку в своей рюмке.
– Я понимаю.
Они помолчали.
– Ты не сердишься? – шепотом спросил Кристиан.
– А если сержусь, то что?
– Ничего.
– То-то и оно.
Прикончив коньяк, Грэм сделал шаг вперед и привлек мальчишку к себе.
– Дай я отнесу в прихожую твой плащ, – робко произнес тот после паузы.
– Отнеси.
Потом они лежали одетые поверх одеял и тихонько переговаривались в темноте:
– Кристиан.
– Да?
– Я когда-нибудь обижал тебя?
– Никогда.
– Тебе хотелось уйти? При условии наличия денег. Или уложить меня выстрелом в затылок?..
– Шутишь?
Грэм глубоко вздохнул.
– На этот раз нет. Я спрашиваю, потому что мне нужно знать. Потому что я... – Он чуть было не сказал, как тогда, в ресторане, «я закрываю счет». – Я выхожу на новый виток.
Кристиан завозился с ним рядом. Перевернулся со спины на левый бок. Привстал, опираясь на локоть.
– Ты никогда и ни к чему меня не принуждал. Мне даже хотелось, знаешь... – Он прикусил губу. – Иногда хотелось чего-нибудь такого.
– Я знаю.
– Но ты этого не делал.
Повернув голову, Грэм взглянул на белеющий в темноте овал лица. Случайный знакомец, трепетная душа... Теперь он уже не выглядит оборванцем. Он силен и спокоен. Не эта работа, так другая. Главное – он не пропадет.
– Что случилось сегодня вечером? Расскажи мне, Григорий.
И он рассказал. Да, всю историю, от начала и до конца. Говорить было легко, в конце концов, он уже рассказывал об этом своему психоаналитику. Ему только не хотелось, чтобы Кристиан нервничал. Но тот отнесся к этому на удивление спокойно.
