в сопровождении дамы, не являвшейся его женой, не пропустили в ложу, поскольку на нее не имелось соответствующего допуска, и представитель этой же нефтяной компании по связям с общественностью пытался убедить Санджера быть более снисходительным. Санджер терпеливо объяснил, что меры безопасности не могут изменяться ни при каких обстоятельствах, и если представитель будет продолжать настаивать на своем, его выпроводят со стадиона, а следующие двадцать четыре часа он проведет в камере.
Говард с большим изумлением наблюдал, как человек этот пулей вылетел вон, грозя, что будет жаловаться боссу Санджера.
– Ну и задница, – заметил Санджер, подходя к Говарду, Джокеру и Клутези. – Думаю, до него так и не дошло, что мой босс – президент Соединенных Штатов. О чем он думает? Что я поставлю его лакейские обязанности выше президентской безопасности? – На нем были форменные темные очки, и Говард вдруг понял, что впервые видит главу Секретной службы без его пенсне. Когда он не улыбался, черные очки придавали ему несколько зловещий вид. – Ну, как жилеты? – спросил Санджер.
– Отличные жилеты, – сказал Говард. – Когда прибывает президент?
Санджер посмотрел на часы.
– Через десять минут. Его вертолет приземлится в парке у стадиона. – Санджер сделал указующий жест рукой и Говард заметил, что в его правое ухо вставлен наушник. – Наши люди проводят президента и первую леди прямо к трибунам. Премьер-министра он будет приветствовать в ложе. После исполнения гимна премьер-министр спустится к насыпи и подаст первый мяч, а затем его проводят обратно в ложу. Его собственная охрана будет при нем, а вокруг – наши агенты.
Говард нахмурился и полез в карман за листками, которые дала ему Келли. Там ничего не говорилось о том, что премьер будет делать первую подачу. Это был досадный промах.
Санджер повернулся и посмотрел на всех троих.
– Ваши рации при вас? – Они кивнули. – О'кей, в эфире мы пользуемся кодовыми именами, чтобы не было путаницы. Пестрый дудочник – это президент.
– Пестрый дудочник? – переспросил Джокер. – Вы серьезно?
Санджер улыбнулся.
– Такое у него кодовое имя. Мы начали его использовать во время выборов, и, насколько я понимаю, менять его никто не собирается.
– А президент знает? – поинтересовался Говард.
– Разумеется, – ответил Санджер. – У него есть чувство юмора. А знаете, кем были Джордж и Барбара Буш? Матерым волком и Спокойствием. Немного претенциозно, да?
– Пожалуй, – согласился Говард.
– Так вот, кодовое имя премьер-министра – Краснобай. У «Бредовой конторы» скудная фантазия. – Санджер усмехнулся жаргонному словечку. – Так мои ребята называют аналитический отдел Службы, – пояснил он. – Главным агентом здесь будет Дейв Стедман, он прилетит вместе с президентской командой. Как только вертолет приземлится, вся ответственность переходит к Стедману, и именно его голос будет давать руководящие указания, которые вы услышите в эфире. А где вы намереваетесь пристроиться?
– Когда вертолет приземлится, мы будем на игровой площадке, – ответил Говард. – Затем проследуем за вами до гостевых трибун. Насколько я понимаю, наиболее уязвим проход от вертолета до трибуны?
– Как раз нет. От зданий он будет закрыт вертолетом, – сказал Санджер. – Самое уязвимое место – это ложа. – Он показал рукой на здания, выходящие окнами на стадион. – Наши люди расставлены на всех этажах, указанных Энди Кимом как потенциально опасные точки. Эд Малхолланд прислал в помощь сотню курсантов из Академии ФБР. Шестьдесят человек мы рассредоточили вокруг стадиона, и им же дали задание заодно следить за окнами зданий. – Сверху послышался рокот вертолетных турбин, и они, задрав головы, увидели в небе вертолеты, кружащие над стадионом. – Вон два «Хьюи» Национальной гвардии и полицейский поисковый вертолет. В гвардейских вертушках и на крышах самых высоких зданий мы посадили снайперов из балтиморского СВАТа. – Санджер обвел рукой стадион. – Привлекли почти сотню дополнительных секретных агентов и внедрили их в толпу зрителей.
Он указал на длинное кирпичное здание справа от стадиона, большинство окон которого смотрело прямо на стадион.
– Там у нас тоже сидят снайперы.
Джокер оглядел здание. Оно было настолько близко, что виднелись лица смотрящих в окна людей. Если там располагаются офисы, можно себе представить, сколько народу остается на сверхурочную работу по вечерам, когда на стадионе проходят игры. Бейсбольная площадка была видна находящимся в здании не хуже, чем тем, кто заплатил за вход.
– Хочу особо подчеркнуть, насколько важно, чтобы на вас всегда хорошо был заметен опознавательный знак, который мы вам выдали, – продолжил Санджер. – Желательно, чтобы ваши фэбээровские значки тоже были на виду. И ни в коем случае не делайте движений, которые могли бы интерпретироваться как угроза президенту. Сегодня все немного нервные.
Трое мужчин кивнули головами.
– О'кей, – произнес Санджер. – Я вас покидаю. Надо еще кое-что проверить до посадки президентского вертолета.
Он повернулся, чтобы идти, затем вдруг остановился, как будто неожиданно что-то вспомнив.
– Ах, да, – сказал он, – мы взяли сегодня утром Патрика Фаррелла. Он отрицает какое бы то ни было знакомство с Мэтью Бейли, но сейчас на него нажимают. Если ему что-то известно, его заставят говорить.
Санджер улыбнулся и ушел.
– А на хрена им темные очки? – спросил Джокер. – Чего ради их носят все агенты Секретной службы?
– Это придает им таинственности, – заметил Клутези. – Делает их выше других людей. Почти как ваш пиджак. – Он усмехнулся и вытер лоб носовым платком.
Жара стояла за восемьдесят градусов,[11] и воздух был насыщен влагой.
Говард улыбнулся.
– Дело не в таинственности, – сказал он. В наушниках раздавался голос Санджера, запрашивающего агентов, находящихся на крыше банка, об обстановке. – Они могут оглядывать толпу, и никто не узнает, на что или на кого они смотрят в данный момент. Без очков они смогли бы посмотреть в глаза лишь немногим людям, а в очках – проглядеть всю толпу. И если какой-нибудь психопат будет думать, что за ним все время наблюдают, он не станет делать глупостей. Однако все это теория. – Говард полез в карман пиджака и достал темные очки. Надел их и усмехнулся. – Если гора не идет к Магомету…
Джокер оглядел стадион. Он приложил бинокль к глазам и просканировал окружающий пейзаж от отелей «Марриотт» и «Холидей Инн» до крыш самых высоких зданий вдалеке. На одной он заметил двух человек в синей униформе с надписью СВАТ на груди, нанесенной белыми буквами через трафарет. У одного из них была винтовка с оптическим прицелом и синяя же кепка, повернутая козырьком назад.
– Четыре секунды, говорите? – спросил Джокер.
Говард посмотрел в свой бинокль.
– Это для снайпера, удаленного на две тысячи ярдов, – сказал он. – При выстреле с этих зданий полет пули займет менее секунды.
– Откуда же здесь можно сделать дальнобойный выстрел? – поинтересовался Джокер.
Говард показал пространство над городом.
– Оттуда, с высоты порядка четырехсот футов. Насколько я понимаю, это должно быть этажей в двадцать пять или больше здание, а, как вы видите, ничего подобного здесь нет.
Джокер кивнул и принялся рассматривать в свой мощный бинокль толпу.
– Вы действительно полагаете, что здесь может быть Мэри Хеннесси?
Говард пожал плечами.
– Возможно, – произнес он.
Мэтью Бейли посмотрел на альтиметр и увидел, что они по-прежнему на высоте девятьсот футов. Прямо под ними проплывали плоские крыши кирпичных жилых домов, усыпанные блоками воздушных кондиционеров. Бейли был удивлен, насколько просто оказалось управлять громоздким дирижаблем, стоило ему прислушаться к совету Фаррелла и рассматривать его скорее как лодку, чем как аэроплан. По-прежнему досаждала постоянная вибрация, но Бейли надеялся, что это не помешает Ловеллу, когда придет время стрелять.
– Можно начать снижение, самые высокие здания мы уже прошли, – сказал через шлемофон Фаррелл.
Бейли кивнул и слегка крутанул колесо управления. Нос дирижабля наклонился вниз, как у кита, собирающегося нырнуть в глубину. Фаррелл не спускал глаз с экрана спутниковой навигационной системы и параллельно следил за показаниями дальномера и радиокомпаса, пытаясь выверить позицию дирижабля, пока они не подлетели точно к тому месту, откуда Ловелл сделает свой выстрел с двух тысяч ярдов. Фаррелл обернулся и кивнул Ловеллу.
– Почти на месте, – прокричал он сквозь шум двух моторов. – Самое время.
Ловелл улыбнулся и полез в сумку. Вытащил оттуда маленький автоматический пистолет и выстрелил оператору в шею. Ассистент посмотрел вверх, открыв рот, и Ловелл пустил ему пулю в лоб. Кровь и мозги брызнули на стекло, а ассистент упал лицом на телекамеру, которую он готовил к съемке. Оператор держался ладонями за раненую шею, кровь хлестала у него между пальцами, а рот беззвучно открывался. Ловелл всадил вторую пулю ему в череп, и массивное тело оператора завалилось на бок, сотрясая всю гондолу. Ловелл поставил пистолет на предохранитель и убрал обратно в сумку. Использованные им патроны имели пониженный пороховой заряд, благодаря которому пули вылетали со сравнительно небольшой скоростью, ее было достаточно, чтобы убивать на близком расстоянии, и при этом пуля оставалась в теле и не пробивала стенку или окна гондолы.
Ловелл отстегнул ремень и перетащил трупы в дальний конец гондолы, чтобы они не мешали ему, затем встал на колени и распаковал свою винтовку.
Бейли тоже вылез из кресла, но следя за тем, чтобы не разъединилась шлемофонная связь. Из-под сиденья Фаррелла он вытащил синюю нейлоновую сумку. В ней лежало лазерное устройство наведения, обычно применяемое охотниками, оно было укреплено на металлической раме и снабжено телескопическим прицелом. Бейли перенес устройство к отверстию в полу гондолы, где телевизионщики собирались установить свою камеру. Отпихнув их аппаратуру в сторону, Бейли поставил его на платформу и прикрутил четырьмя болтами.
Мэри Хеннесси предъявила билет седовласому контролеру на входе и прошла через турникет, стараясь не стукнуть сумкой о хромированные поручни.
