У Келли был обескураженный вид.
– Почему вы мне не сказали? – спросила она.
– Мы сами узнали лишь недавно, – ответил Говард.
– Но поставить меня в известность, что вы будете здесь, вы были обязаны.
– Не вижу почему. У вас своя работа, у меня своя.
– Но, если вы полагаете, что покушение произойдет здесь, я должна об этом знать.
Говард тяжело вздохнул.
– Как я уже говорил, мы просто хотим, чтобы Креймер присутствовал здесь с целью кого-нибудь опознать. Он будет возле президента несколько ближайших дней, пока мы ищем снайперов.
– Когда вы наконец перестанете все скрывать от меня? – прошипела Келли. – Вы намеренно хотите сделать из меня дуру.
– О чем вы говорите?
– Вы прекрасно знаете о чем, – взбеленилась она. – С самого начала вы старались отстранить меня от этого расследования.
В их сторону начали поворачиваться головы зрителей, чтобы послушать, о чем спор. Клутези наблюдал за обоими, задумчиво поскребывая подбородок.
– Это неправда, Келли, – ответил Говард. – А кроме того, здесь не место для подобных разговоров.
– А где место? В кабаке? Я слышала, вам работается лучше только после нескольких стаканов.
– Это не тема для обсуждения, – тихо произнес Говард.
– Да ну? Кто был пьяницей, тот им и останется, – отрезала она. – Нам всем прекрасно известно, что, если бы не ваш тесть, вас и близко к Бюро не подпустили бы. – Какое-то мгновение казалось, что она сейчас залепит ему пощечину, но тут она развернулась на каблуках и отошла.
Говард почувствовал, как колотится его сердце, и с трудом сдержал ярость.
– Интересно, какая муха ее укусила? – задумчиво проговорил Клутези.
– Она просто злобная сучка, – ответил Говард.
– Не думаю, – покачал головой Клутези. – По-моему, за этим стоит что-то другое.
Через открытое окно гостиничного номера Карлосу было видно, как вертолет поднялся в воздух и, словно гигантское насекомое, полетел прочь. Сцепив пальцы в замок, Карлос хрустнул косточками. Издалека донеслись первые аккорды «Звездного знамени», эхом резонирующие вокруг стадиона. Он проверил, закреплен ли микрофон на воротнике рубашки и хорошо ли сидит наушник, после чего перенес на туалетный столик телевизор. Взяв с кровати подушку, положил ее поверх телевизора, затем подтянул стул и сел. Телевизор послужит прекрасной опорой для руки, держащей винтовку, а подушка добавит устойчивости и поможет самортизировать отдачу. Рядом с телевизором Карлос положил Р228 с глушителем.
На столе рядком лежали три блестящих медных патрона. Он поднял один и покрутил гладкую гильзу меж пальцев.
– Этот за тебя, Лена, – прошептал он.
Поцеловал патрон и опустил его в патронник. Первым выстрелом – разбить стекло, второй – в грудь президента. Если будет время, то и третий. Свершится величайшее дело в его жизни: убийство президента Соединенных Штатов Америки. Возможно, ответственность ляжет на ИРА, но оплата пойдет ему. Сердце бешено стучало, и Карлос сделал глубокий вдох, чтобы успокоить нервы. Необходимо выкинуть из головы все мысли и сосредоточиться на мишени – не на человеке. Издалека донесся низкий гортанный голос, начавший петь национальный гимн.
Патрик Фаррелл изучил показания приборов, слегка развернул нос дирижабля влево и посмотрел на альтиметр. Они находились на высоте четырехсот футов, и Фаррелл пытался установить аппарат точно в нужное положение. Первичные данные он снимал с дальномера, радиокомпаса и спутниковой навигационной системы, но окончательную установку необходимо было произвести визуально, пользуясь лазерным прицелом Бейли. Во время подготовки они ориентировались на точку пересечения аллеи и дороги, располагавшуюся ровно в двух тысячах ярдов от места подающего. Если разместить дирижабль точно над пересечением, это будет лучшей позицией для выстрела Ловелла. Фаррелл потихоньку, толчками провел дирижабль над школой, делая едва заметные корректировки рулем и педалями. Как только он установит дирижабль в воздухе над нужной точкой и при помощи двух моторов стабилизирует его, можно будет с помощью компьютера просчитать направление и скорость ветра, а потом сообщить эти данные снайперам, чтобы те сделали соответствующие поправки.
– Мы почти на месте, – передал Фаррелл через шлемофон. – Переключаю рацию на главную частоту.
Бейли оглянулся через плечо и кивнул, когда Фаррелл перестроился на частоту, используемую снайперами. Ловелл присел на колено у одного из окон, припав глазом к окуляру. Он был неподвижен, словно каменная статуя, и Бейли едва различал, как колышется при дыхании его грудь. Позади Ловелла из двух трупов постепенно натекала лужа крови. Он приложил глаз к телескопическому прицелу. Далеко внизу виднелось маленькое красное пятно от луча лазера, танцующее на крыше черного «кадиллака». Аллея проходила левее пятна, поэтому Бейли начал выкрикивать Фарреллу указания, медленно подводя его к точному месту, с которого Ловелл произведет выстрел.
Марта Эдберг стиснул пальцы и с ненавистью посмотрел на телемонитор. Картинка на нем дергалась во все стороны, словно человек, управлявший камерой, страдал болезнью Паркинсона.
– Уэнди, – процедил он, скрежеща зубами, – тебе не составит труда передать Лонни, чтобы он взял себя в руки? Скажи ему, что, если он не даст мне устойчивый кадр, я сам приду и придушу его вот этими руками.
Помощница Эдберга что-то тихо произнесла в микрофон, и картинка на мониторе установилась.
– Спасибо, – поблагодарил ее Эдберг.
На главном экране певец в ковбойской шляпе изо всей мочи драл глотку, исполняя «Звездное знамя», а изображение было настолько четким, что Эдберг видел слезинки, выступающие на его глазах.
– Уэнди, дай-ка мне крупным планом знамя, а потом наложи на него певца, – распорядился он.
Ассистентка быстро передала команду одному из операторов, и на мониторе моментально возникло изображение звездно-полосатого полотнища. Уэнди подвинула один из ползунковых регуляторов и медленно вывела флаг на главный экран, чтобы он, словно призрак, заколыхался позади певца.
– Хорошо, – одобрительно произнес Эдберг.
На телефоне перед Уэнди загорелась лампочка, и она сняла трубку. Послушав какое-то время, протянула трубку Эдбергу.
– Это парень из Секретной службы, он хочет знать, почему до сих пор нет картинки с дирижабля.
Эдберг посмотрел на десятый монитор. Экран все еще был пуст.
– Передай ему, что я тоже хотел бы это знать, – произнес Эдберг. – Скажи еще, что у нас нет связи с дирижаблем, поэтому мы предполагаем, что у них технические неполадки.
Уэнди передала послание, после чего прикрыла микрофон ладонью.
– Он заявляет, что хочет говорить лично с тобой, Марта.
Эдберг бешеным взглядом посмотрел на нее.
– Объясни этому Дику Трейси, что мы как раз сейчас ведем трансляцию изображения, которое смотрят миллионы телезрителей, и что я позвоню ему как только будет время. А сейчас я занят.
Многострадальная ассистентка кивнула. Эдберг впился глазами в ряды мониторов. Картинка опять плавала. Эдберг обхватил голову руками.
Пока президент и первая леди перекидывались словами с премьер-министром, Коул Говард и Дон Клутези перешли к дальней стене ложи. При первых же звуках национального гимна все встали по стойке смирно и устремили взоры на игровую площадку, зная, что сейчас их могут запечатлеть на фото, а потом напечатать во всех газетах или поймать камерой и показать по телевидению. Каждый имел подобающий моменту серьезный вид, за исключением агентов Секретной службы, которые продолжали бродить по закрепленным за ними местам. Боб Санджер стоял в двух шагах позади президента. Через наушник Говард слышал рапорты об обстановке по всему стадиону.
Говард увидел, как Джокер вышел из туннеля и замер на самом краю игровой площадки, словно до него только сейчас дошло, что весь стадион стоит столбом вне зависимости от своих симпатий. Его пестрый, бросающийся в глаза пиджак заставил Говарда улыбнуться. Он посмотрел на Клутези, который тоже улыбался. Клутези пожал плечами, и Говард укоризненно покачал головой. Тут он увидел в руке Джокера банку «будвайзера» и чуть не зарычал.
Говард оглядел президентскую свиту. Телохранители премьер-министра выглядели гораздо более расслабленно, чем их американские коллеги. Интересно, подумал Говард, когда им приходилось в последний раз иметь дело с попыткой покушения. Он припомнил, как смертники из ИРА совершили налет на Даунинг- стрит, 10 и устроили взрыв в отеле во время съезда Консервативной партии, но покушения со стрельбой в Британии, похоже, происходят не часто. Возможно, это связано с тем, что владение огнестрельным оружием в этой стране запрещено, или с тем, что население испытывает к своим правителям большее уважение, чем американцы к своему президенту. По телевизору Говард видел, как английские политики и члены британской королевской семьи запросто проходят через людскую толпу с минимальной охраной. На спортивных мероприятиях они, как правило, тоже гораздо ближе к народу, чем когда-либо был президент, и даже ближе, чем держатся кинозвезды к толпе обожающих их поклонников.
Поглядев на место подающего, Говард нахмурился. Он достал телефон сотовой связи и прошептал Клутези, что идет в переход. Когда заиграли гимн, Клутези встал, прижав руку к сердцу.
Говард кивнул двум агентам Секретной службы, охранявшим коридор, и отошел от них настолько, чтобы они не смогли его подслушать. Он набрал номер Энди Кима в Белом доме, и с третьего звонка подошла Бонни Ким. Услышав голос Говарда, она удивилась и даже обрадовалась. Он спросил, на месте ли ее муж, и Бонни передала ему трубку.
– Энди, сделайте для меня доброе дело, – произнес Говард, – Я хочу попросить вас ввести в компьютер данные балтиморского стадиона и сказать, что получится, если мишень будет стоять в кругу подающего.
– Но разве президент не в ложе? – сердито проворчал Энди.
– Да, но только что выяснилось, что британский премьер будет делать первый удар, стоя на площадке. Сделайте это для меня, хорошо?
– Конечно, Коул, конечно. Келли Армстронг передала мне копию расписания визита премьер-министра, но там ни слова не было о том, что он выйдет на
