И все же Айрис упрямо смотрела под ноги, отсчитывая шаги, концентрируясь на мелькании сандалий в поле зрения. Когда она ступила на улицы города, то отметила удивительное затишье, которое его сковало. Весь свободный люд, который предпочел бодрствование сну, теперь гулял на свадебном пиру. А тот должен был начаться в доме отца невесты, а закончиться в доме мужа. Куда Сет внесет Таю на руках, показывая таким образом особое положение жены в его доме, в его судьбе.
Кусая губы от досады на саму себя, Айрис брела короткой дорогой, извивавшейся тонкой зловонной змеей между жилищами граждан полиса. И, казалось, в тревоге она позабыла о спутнике, который следовал за ней молча и незаметно. Созерцая, наблюдая, всматриваясь...
- Госпожа! - Тихое восклицание заставило Айрис отшатнуться назад. Дорогу ей перегородила рабыня, которая теперь упала на колени. - Благослови.
В отличие от свободных граждан, рабы, если не любили, то проявляли некую солидарность по отношению к ней. Айрис раздавала им хлеб и овощи, полученные Мортой от клиентов, а невольники называли ее "к????" и при встрече падали в ноги, прося благословения. Конечно, если только по близости не было жрецов.
Прочитав священные слова, Айрис коснулась головы женщины, давая понять, что в этой смиренной позе больше нет никакого смысла. Что она может встать и пропустить ее.
Рабыня лишь приподняла голову, впиваясь глазами в темноту, дышащую за спиной Айрис.
- Благословлена ты богами, госпожа, если за тобой следует сам Дионис.
Она уже было обернулась, но ее отрезвил циничный смешок Бреса:
- Дионис? И рядом не валялся.
- Видишь его? - На самом деле это следовало читать как: " можешь ли ты отвечать на вопросы при этом?".
- Вижу, как тебя. - Женщина умиленно сложила руки на груди.
- Ладно... Опиши его.
Что тут скажешь? нужно было знать хотя бы общие черты того, кого она собирается всем представить как своего мужчину.
- Не скупись на слова, дорогая. - Промурлыкал так неприкрыто вызывающе Брес, что у несчастной женщины сбилось дыхание.
- Адонис - копия, намалеванная калекой, по сравнению с вашим спутником, госпожа. Ласковый свет луны и звезд, жаркое сияние солнца...
- Хорошо-хорошо. - Торопливо оборвала дифирамбы Айрис. - Опиши мне его внешность.
Будь ситуация не так безумна, даже рабыня отказалась бы подчиняться такой нелепой просьбе. Но эта женщина, кажется, была благодарна предоставленной возможности любоваться им, описывать...
- Поэт не справился бы с этой задачей, что говорить о косноязычной рабыне, недостойной взирать на него. - Айрис молча стерпела и это. - Он высок, статен и строен. Молод, словно встречает лишь двадцать пятую весну. Его волосы темные и длинные, не в пример нашим мужчинам. А глаза даже в такой темноте сияют лазурью ласкового моря. И все в нем так мило женскому сердцу, что кажется... кажется, и неволя счастьем называлась бы рядом с ним...
- О, вот оно как... - Вздохнула тяжело девушка, покивав сама себе.
- Помни, что в любой момент можешь подтвердить ее слова. - Любезно подсказал Эохайд, чей голос звучал все так же непристойно, но теперь эффект добавляло отсутствие всякого расстояния. Мужчина стоял прямо за спиной.
- Идем. - Бросила глухо Айрис, обходя рабыню, которая провожала их остекленевшими глазами человека, достигшего катарсиса.
До шумного дома состоятельной, родовитой семьи невесты оставалось всего несколько метров, звуки музыки и веселья уже касались Айрис, и все равно ей казалось, что от момента истины ее отделяет непреодолимая, пугающая пропасть. И с каждым новым шагом эта пропасть лишь растет.
***
Ее очевидное волнение веселит.
Поглядывая на вышагивающую впереди него женщину, Брес уже открыто позволял себе улыбаться. Так дрожит от предвкушения и трепета, ожидая и не в силах дождаться момента, когда сможет представить его своим недалеким подругам. Какая тщеславная...
Перед воротами, за которыми уже несколько часов подряд пили, ели, делали возлияния богам, оглашали похвальные гимны молодоженам и небожителям, Айрис неловко остановилась. Скинула сначала капюшон, достала из-под полы дорожной одежды запечатанный кувшин с вином, после чего сняла рубище, оставаясь в белоснежном, тонком хитоне.
Поправив цветы в волосах и браслеты на запястьях, она, что-то решив для себя, вошла. Вошла, но не как подобает победителю, готовому сразить собравшихся беспечных гуляк одним лишь видом плененного бога. Женщина, на деле оказавшаяся молодой девушкой с печатью извечной тоски на по- благородному бледном лице, вступила на территорию праздника как рабыня.
И Брес шагнул за ней, отстранено понимая, что внимание смертных больше не досаждает ему. Потому что в этом самом внимании он только что им уподобился, назойливо разглядывая ее, желая тем самым вызвать ответное любопытство. Тщетно.
- Фалернское. Для стола. - Улыбнулась скупо Айрис, протягивая подоспевшему привратнику принесенный в дар кувшин вина.
