– Ты совершенно права, Энни. Я действительно хочу тебя. Но не в толпе. И не настолько сильно, чтобы мириться со всем этим дерьмом, – он кивнул в сторону приоткрытой двери, из которой лился яркий свет.
Расчетливая жестокость последней фразы лишь укрепила Анну в ее решимости поступить по-своему, наперекор ему. Если бы он попытался понять… но он не попытался. Наоборот. Как можно было потрепать ее на прощание по щеке так, будто их ссора была совершенно бессмысленной? Это окончательно сделало их чужими друг другу.
– Ну ладно, Энни, беги. Счастливо тебе повеселиться. Может, увидимся как-нибудь на днях, хорошо?
А потом дверь захлопнулась у нее за спиной. Конец главы, конец эпизода.
Не переставая говорить, Гаррис под руку ввел ее в душную переполненную комнату.
– Я обещал Кэрол, что приведу тебя к ней, как только ты появишься. Она сгорает от желания узнать, как прошла последняя сцена. Здесь внезапно объявился ее бывший муж – вон он, как раз сейчас с ней разговаривает, высокий блондин в нелепом галстуке. Все еще не оставляет надежду помириться, хотя у него нет ни малейшего шанса! Кэрол его давно переросла. Он сейчас старается держаться в более-менее цивилизованных рамках, а это приятное разнообразие после тех жутких сцен ревности, которые регулярно устраивались, пока они были женаты. – Гаррис обладал поистине поразительной способностью перескакивать с одного предмета на другой, не переводя дыхания. – Наверное, именно поэтому я никогда не был женат.
Ревность бессмысленна. В душе я романтик, и потому всегда надеялся встретить женщину, которую не пришлось бы ревновать. А вот и мэр. Он, кажется, узнал тебя. Анна, послушай, никто ничего не знает, а поэтому тебе абсолютно не из-за чего волноваться.
Расслабься, я же чувствую, как напряглась твоя рука… Ты просто старая школьная подруга Кэрол. Вы случайно встретились, и она пригласила тебя на спектакль и вечеринку. Расслабься же. И удачно получилось, что Уэбб не пришел вместе с тобой. С его репутацией…
Хорошо ли он знал Уэбба? Существовал ли вообще такой человек, который хорошо знал Уэбба? Он был готов отказаться от нее лишь потому, что она была на стороне Гарриса и Кэрол. И все же первый шаг сделала она! Анна судорожно цеплялась за эту мысль, хотя она и не приносила никакого удовлетворения.
– Дорогая, – в голосе Кэрол явственно слышался упрек, – где же ты пропадала!
Хорошо поставленный голос актрисы подчеркивал и выделял отдельные слова.
– Я так надеялась, что ты не передумаешь и все-таки придешь. Так хотелось поболтать с тобой наедине. Ведь прошло уже столько лет, с тех пор как мы виделись в последний раз.
На Кэрол было нечто фантастическое из коллекции Хальстона, подчеркивающее ее роскошную фигуру. Без малейшего замешательства она представила Анне Теда Грейди:
– Это Тед, мой бывший муж. Он душка, но с такой стервой, как я, жить просто невозможно. Правда, дорогой?
Грейди пробормотал нечто невразумительное, а Анна заставила себя улыбнуться, втайне надеясь, что это получилось не слишком фальшиво.
– Анна, нам непременно нужно будет как-то поболтать друг с другом. Но здесь столько народу, и с половиной я еще даже не перемолвилась ни словом. Так что сперва я покончу с этим, а Гаррис пока представит тебя кое-кому и найдет что-нибудь поесть. Хорошо, дорогой? Тед, тебе тоже пора пойти пообщаться с гостями.
Только не устраивай сцен ревности, пожалуйста, а не то тебе придется уйти.
«Господи, как Кэрол легко удается со всем справиться! Я так никогда не научусь». С этой мыслью Анна позволила Гаррису увести себя. Губы уже начинало сводить от вымученной, натянутой улыбки.
К счастью, этого никто не замечал. Местные жители были исключительно вежливы и тактично избегали вопросов о том, как она здесь оказалась. Они лишь интересовались здоровьем отца и ее самой.
– Как поживает ваш отец, миссис Гайятт? Он скоро приедет? – И, хотя вопроса о причинах ее присутствия здесь, среди богемы, не прозвучало, во всех взглядах сквозило плохо скрываемое любопытство. Единственный представитель «Новостей Дипвуда» избегал не только разговора, но даже просто встречи с ней.
Гаррис представил ее нескольким членам труппы. Лица некоторых из них казались смутно знакомыми. Так, молодой шатен по имени Тони играл в той сцене, которую она смотрела утром; пожилая характерная актриса в свое время была известной звездой. Что же касается Майкла Фенвика – режиссера, оказавшего ей утром столь негостеприимный прием, то теперь он был изыскан, вежлив и вел себя так, будто видел Анну впервые.
– Думаю, что тебе нужно немного перекусить, – Фелпс подвел ее к буфету и, не дожидаясь ответа, начал наполнять тарелку. Он также налил ей очень сухой мартини и усадил на стул. Анна невольно задавалась вопросом, чем вызвана такая любезность с его стороны.
В то время как она заставляла себя проглотить кусок холодной индейки, Гаррис со словами «ты ведь не будешь возражать, дорогая?» примостился на ручке ее стула.
Господи, как же здесь душно! И музыка невыносимо громкая. Что она здесь делает? Почему она не в комнате Уэбба? Все, что произошло между ними, представлялось нереальным, какой-то полузабытой фантазией. Каждая клеточка тела стремилась к закрытой двери его номера, а гордость и здравый смысл, приведшие ее сюда, казались чем-то совершенно несущественным и глупым.
Мартини был гораздо вкуснее холодных закусок, и Анна, быстро допив свой бокал, взяла у официанта еще один.
– Если ты думаешь, что, напившись, почувствуешь себя лучше, то это ошибка, – Фелпс говорил очень спокойно и сдержанно. От него не укрылось, что эти слова раздражают Анну, и тем не менее он продолжал: – У тебя все написано на лице, дорогая. Необходимо научиться не выказывать свои чувства столь откровенно. Поверь, Уэбб Карнаган того не стоит. Не спрашиваю, что между вами произошло, но ты должна понять: это не твой тип мужчины. Он всего лишь аморальное животное, привыкшее получать то, чего
