покалечиться. Она любила его и всех других лошадей в конюшне отца. Теперь же все было позади, но легче умереть, чем признаться капитану Блэкуэллу в своих промахах.
К вечеру Глори совсем успокоилась и более тщательно, чем обычно, занялась своим туалетом, решив привести капитана в замешательство. Эйприл, служанка девушки, завила ее волосы кольцами и помогла надеть муаровое бледно-голубое платье с глубоким вырезом, которое выгодно подчеркивало яркую голубизну глаз Глори. Ни мать, ни отец не видели еще на ней этого платья. Оно хранилось для особого случая. Ее месть и стала таким событием. Больше всего на свете девушке хотелось увидеть Николаса Блэкуэлла смущенным и ерзающим на стуле.
Когда Глори вошла в столовую, мать, отец и красавец-капитан уже сидели за длинным столом из красного дерева. Мягкий, приглушенный свет витых свечей в хрустальных канделябрах заполнял комнату; тонкий, с позолотой, фарфоровый сервиз на столе поблескивал, отражая многочисленные язычки пламени. Заметив Глорию, мужчины встали.
– Добрый вечер, мама, отец, капитан Блэкуэлл. – Последнее имя девушка произнесла с несколько подчеркнутой любезностью, которая вырвалась помимо воли и только раскрыла неискренность ее слов. Начало было неплохим.
– Добрый вечер, моя дорогая, – ответил отец.
Николас пододвинул девушке стул.
– Вы чудесно выглядите. – Его взгляд скользнул по фигуре Глори и остановился на груди, едва прикрытой лифом.
Отец девушки слегка покраснел, но потом его губы тронула едва заметная улыбка, и он поднял свой бокал, словно ничего дурного не произошло. Миссис Саммерфилд нахмурилась.
– Благодарю вас, капитан, – сказала Глори. – Хотя я и удивлена тем, что вы это заметили.
На этот раз улыбнулась мать девушки, а отец нахмурился.
– Капитан Блэкуэлл, – обратилась к Николасу Луиза, краем глаза наблюдая, как две высокие негритянки подавали обед: жареного цыпленка, форель, кукурузу, черные бобы и свежеиспеченный хлеб. – Почему бы вам не рассказать, что сейчас происходит на Севере? Вы так много путешествуете, должно быть, слышали что-нибудь новенькое о янки. – Темные волосы Луизы Саммерфилд, аккуратно причесанные и уложенные кольцами по обеим сторонам шеи, придавали ей какую-то независимость, и со стороны казалось, что смотрит она на Николаса свысока, хотя и была на целый фут ниже.
– Мне кажется, обсуждать политику за обеденным столом вряд ли уместно, – заметил Джулиан, передавая Николасу блюдо с дымящимся цыпленком, хотя стол был накрыт по-королевски, блюда подавались по-домашнему, и капитану было от этого необычайно приятно.
– Янки, – сказал Николас, сделав акцент на этом слове, – слишком обеспокоены последствиями наводнения, чтобы испытывать сейчас какое-либо беспокойство по поводу южан.
– Да, – согласился с ним Джулиан, – мы читали об этом. Ужасный случай. Насколько я понял, пострадала добрая половина страны.
– Многие пострадали от наводнения. – Николас, приступая к обеду, решил начать с кукурузы. – Но рынок хлопка и риса должен укрепиться.
– Это давно должно было произойти, – проворчал Джулиан. Свободное от долгов поместье Саммерфилд гораздо меньше других плантаций пострадало от кризиса 1837 года, но экономика Чарлстона все еще находилось в упадке, как и в большинстве городов Юга.
Все обедали с удовольствием, кроме Глори.
Откровенный взгляд капитана время от времени останавливался на глубоком вырезе ее платья, но он даже не пытался заговорить с ней и вообще вел себя так, будто девушки не было в столовой. К концу обеда щеки юной леди пылали, хотя она и старалась казаться спокойной, внутри все кипело. Вскоре мать Глори встала из-за стола.
– С вашего позволения, я удаляюсь, – извинилась она, – я должна еще немного пошить.
– Конечно, дорогая. – Когда Луиза направилась к двери, муж и капитан поднялись со своих мест.
– Николас, а что если мы переберемся в бильярдную, чтобы выпить по рюмочке бренди и покурить? – Он взглянул на Глори. – И, поскольку нас всего лишь трое, надеюсь, ты не будешь возражать, если к нам присоединится Глори?
Николас растянул губы в показной вежливой улыбке.
– Сочту это за честь.
– Боюсь, что я буду возражать, отец. Капитан Блэкуэлл должен извиниться. Я с трудом вытерпела его грубое поведение за обедом, но сдерживаться дальше не намерена!
– Глори! – Джулиан стал терять самообладание. – Капитан Блэкуэлл – наш гость. И ты будешь относиться к нему с уважением.
– Нет, до тех пор, пока не извинится!
– Вы, мисс Саммерфилд, – с жаром заговорил Николас, – заслуживали тот урок, который я преподал вам сегодня днем, а не мое извинение.
– Прекратите! – Джулиан переводил взгляд с Глори на Николаса. Грудь девушки тяжело вздымалась, и, казалось, вот-вот вырвется из оков стягивающего ее лифа. Молодой человек был темнее ночи. На лице застыло мрачное выражение. Они стояли, с ненавистью глядя друг на друга.
– Мне кажется, вы оба должны извиниться! – сказал Джулиан.
– Что? – воскликнула Глори. – Да этот человек…
– А ты, милочка, – перебил дочь Джулиан, – подвергла риску себя и свою лошадь, решившись на опасный прыжок.
Гнев Глори утих. Красавец-мерин чуть не сломал себе ногу.
– Хорошо, – наконец согласилась она. – Я извинюсь, если и он сделает то же самое. – Девушка стояла рядом со своим отцом, вцепившись худенькими пальчиками в пояс платья.
– Капитан?
– Конечно, – сказал тот галантно. Стараясь взять себя в руки, Глори сжала губы и сделала несколько глубоких вдохов. Она подняла на молодого человека свои ясные глаза, стараясь смотреть приветливо.
– Я прошу прощения у капитана Блэкуэлла за то, что произошло сегодня днем. Это было глупым поступком с моей стороны. Но Райдер сотни раз прыгал в этом месте, и я просто не думала…
– Вот именно, моя дорогая, – перебил дочь Джулиан, – ты не думала. – Он повернулся к Николасу. – Капитан?
– А я, мисс Саммерфилд, прошу извинить меня за то, что вам пришлось возвращаться домой пешком. Это был очень долгий путь, и, уверен, вы страшно устали, прежде чем добрались.
–Что? Это не извинение.
–Прошу простить меня за то, что вы все еще сердитесь, – добавил капитан, в голосе которого звучала ирония. – Но, как я уже говорил раньше, это вам идет.
Джулиан Саммерфилд громко расхохотался. Глори молчала, но щеки ее горели. Где-то в тайниках сознания она не могла не признать остроумия Николаса. Девушка решила принять его двусмысленный комплимент и ради спокойствия отца пойти на уступки. По крайней мере, на какое-то время.
– Ладно, капитан, можете считать, что победили. Я вас прощаю. – Она выдавила из себя улыбку. – Будет кто-нибудь играть в бильярд? – Не оглядываясь, Глори выбежала из столовой.
Глава 4
Игра в бильярд была тайной страстью Глори. До сегодняшнего вечера этот факт оставался под строжайшим секретом, потому что ни одна уважающая себя леди не отважилась бы войти в прокуренную комнату, где уединялись мужчины, чтобы выпить по стаканчику-другому бренди и обсудить свои дела. Однако отцу девушки нравилось учить дочь игре на бильярде. Поначалу Глори предпочитала оставаться наверху, одевая своих кукол и упражняясь в игре на арфе и фортепьяно. Но девочка была очень привязана к отцу и, желая бывать с ним почаще, выучилась игре в бильярд.
Мать, естественно, возмущалась и делала все возможное, чтобы положить конец безобразиям, царящим в бильярдной, но ее усилия были тщетны. В конце концов девочка так же сильно, как и отец, полюбила эту мужскую забаву и научилась играть не хуже его самого. Ей удалось несколько успокоить мать обещанием никому не говорить о своем пристрастии, и до сегодняшнего вечера о нем не знал ни один посторонний.
