вспомнил, как выскользнул из комнатушки, как пробрался в мастерские, как похитил одного из ученых. Надев на голову инженера мыслешлем, он выведал все, что требовалось.
И теперь он направлялся прямиком к узенькому проходу, еле заметному среди плавающих машин. Мыслью снял блокировку — и нырнул внутрь.
А там, в тесной потайной трубе, перед ним оказался гном. Ученый уже успел открыть заднюю панель и теперь ощупывал ручки управления. Стоило Нейсмиту войти, как гном обернулся, рыча. Когда ученый понял, кто перед ним, глаза его полезли на лоб, челюсть отвисла, а физиономия побледнела.
Нейсмит прикончил ученого одним ударом, оттолкнул труп в сторону и сосредоточился на панели управления.
А там, аккуратно скрытая от посторонних глаз и хитроумно охраняемая, располагалась центральная система управления всеми автоматическими устройствами, обеспечивающими жизнь в Городе — генераторами воздуха, синтезаторами, убонами, роботами.
Нейсмит внимательно осмотрел контрольные диски. На некоторых стояли череп и кости, что означало: настройка может быть изменена только ценой убийства оператора. При работе всякий раз требовалось жертвовать какой-нибудь мелкой сошкой. Такой символ стоял, например, на рычагах управления силовыми полями, составлявшими стены Нового Города; предосторожность здесь была вполне понятна.
На других, немного отличающихся по цвету, также стояли череп и кости — но тут уже шел чистейший блеф, и Нейсмит без колебания стал ими орудовать. Он отключил всех убонов в Городе, нейтрализовал роботов и открыл ворота между Старым и Новым Городами. Затем, управляясь уже без спешки, открыл нужную панель и изменил мыслесигналы, что обеспечивали доступ ко всем пультам управления. Теперь изменить настройку мог только он сам.
Нейсмит немного проголодался — так что пришлось перекусить на ходу пищей, попавшейся в коридоре. Затем он, не торопясь, вернулся тем же путем, каким пришел, и отправился на небольшую прогулку по Городу.
Повсюду Ленлу Дин обращали к нему смертельно бледные физиономии — все как один безмолвные и трясущиеся. Те, что оказались поближе к проходу, в диком страхе вылетели, едва заметили его появление. Другие даже не пытались спастись — а лишь висели, как елочные игрушки, тупо уставившись на Цуга.
Нейсмит двигался все дальше, по пути отдавая новые приказы роботам. В Светском зале ему попалась небольшая компания толстяков, которые лихорадочно возились с хорошо знакомым Нейсмиту приспособлением.
При его приближении они рассыпались по сторонам будто разноцветные горошины, и Нейсмит прочел сообщение, которое толстяки пытались послать в прошлое: «ОПАСНОСТЬ — ОДИН ЦУГ ЖИВ. НЕ ПОСЫЛАЙТЕ ШЕФТА». Аппарат светился, послание не успели передать целиком. Нейсмит отключил аппарат и отправился дальше.
Он здесь — и уже ничего не изменишь. Все казалось очевидным с самого начала — но пусть они попытаются.
Нейсмит помедлил и стал внимательно изучать свое отражение в серебристом диске зеркала. Странно — и в то же самое время совершенно естественно — смотреть на себя и видеть бледную неземную фигуру с горящими глазами на нечеловеческой маске лица. Он согнул огромные руки — и хваталки, размером поменьше; затем хвост — с интересом наблюдая, как появляется острое жало.
Громадные залы и галереи Нового Города поглощали все внимание; Нейсмит уже начинал подсчитывать и укладывать в памяти сокровища, хранимые в его новом владении — одно это должно занять много месяцев. И все же безмолвные толпы, сверкающие краски, километры записей и многие тысячи информационных капсул не доставляли ожидаемого удовлетворения. Прошло довольно много времени, прежде чем он понял, в чем загвоздка. Все портит фантомная личность того человека, Нейсмита. Она давит со всех сторон, будто тесная одежда. Цуг раздраженно пытался избавиться от человека, но не мог.
А теперь, когда он это понял, чувство стало еще навязчивее. Цуг остановился и, напуганный, повис в неподвижности. Каждая мысль, каждое ощущение, что возникали у Нейсмита за все то время, пока их нервные системы были связаны, перешли теперь Цугу. И он не просто помнил Нейсмита. Он
Цуг предпринимал ожесточенные мысленные усилия, чтобы отбросить фантомный разум, но тварь упорно преследовала его, будто призрак ампутированной конечности. Все. Бессмысленно уверять себя, что Нейсмит мертв. Призрак Нейсмита — вот он — здесь, в сознании. Нет, даже не призрак. Живая личность.
В порыве внезапного гнева Цуг заметался. Останки когда-то великой человеческой расы — а ныне жалкие паразиты — посыпались по сторонам, в ужасе избегая его. И они остались правителями последнего города на земле, наследниками четырехсот тысячелетий эволюции?
«Их раса породила множество великих людей», — вдруг трезво произнес в его сознании голос Нейсмита.
— Но здесь ты таких не найдешь! — ответил Цуг. — И породить кого-то мало-мальски достойного они уже не смогут — проживи хоть миллион лет.
«Тут ты не властен».
— А если я предоставлю их самим себе? Что тогда? Способны они на что-то лучшее?
«Нет. Нет для них надежды. Даже для ученых и инженеров. Но есть надежда для Артистов».
Все тело Цуга оцепенело от обиды.
— Но они — моя собственность!
