соответствующее наказание, как было сказано выше.
Пока все остальные разевали рты в немом изумлении, Карвер проворно щелкнул наручным интеркомом.
— Сколько у нас осталось времени до истечения срока горгонов? — запросил он.
Наступила пауза — все так и растопырили уши, чтобы расслышать ответ.
— Чуть менее получаса.
— Призываю собрание к порядку! — барабаня по столу, прогудел Карвер.
Джордж и два других горгона сидели напротив Карвера, а между ними возвышалась орнаментальная ваза с настурциями и папоротником. Вокруг Карвера сгрудились Доминик, Урбан, Вомрат, Альварес, Несельрод, Келли и Ритнер.
— Вот, значит, какая ситуация, — напористо произнес Карвер. — Данный горгон оказался членом их правящего совета — честно говоря, не понимаю, каким образом, но не об этом речь — суть в том, что он весьма дружелюбно настроен по отношению к нам. Можно считать, что мы преуспели в нашей миссии — если только сумеем найти наказание для горгона — иначе мы оказываемся в большом затруднении. Какие будут предложения?
(Доминик вытянул шею, приближая свою лысую голову к Альваресу.
— Доктор, меня тут посетила одна мысль, — прошептал он. — Скажите… есть ли что-нибудь специфическое в строении тела горгона по сравнению, скажем, с нашим?
— Ясное дело, — угрюмо подтвердил Альварес. — Сколько угодно. К примеру, они…)
Бросив на них грозный взгляд, Карвер кивнул Ритнеру:
— Слушаю вас.
— Я вот что подумал. С дыбой, конечно, не вышло, но была в свое время одна интересная штуковина — ее называли Железной Девой. Значит, дверца — или что-то вроде — а на ней такие шипы…
(— Мне кажется, главное, — заметил Доминик, — это выяснить, отчего горгоны уменьшаются.
Альварес нахмурился и обменялся взглядом с Несельродом, который тут же придвинул свой стул поближе.
— Давление… — попытался предположить Несельрод. Они одновременно потерли подбородки и снова переглянулись. В глазах докторов загорелся неподдельный научный интерес.
— Так как насчет давления? — с жаром напомнил Доминик.)
— А сколько времени уйдет на то, чтобы соорудить такую штуковину? — спрашивал тем временем Карвер у Ритнера.
— Ну… часов десять… одиннадцать.
— Слишком долго. Отставить. Дальше!
(— Они действительно одноклеточные, — развивал идею Альварес, — сплошная коллоидная жидкость, при высоком осмотическом давлении. Чем больше они растут, тем большее давление требуется, чтобы поддерживать форму. Когда горгоны становятся слишком большими, вполне можно предположить, что они…
Альварес в ужасе щелкнул пальцами.
— Они лопаются!)
Карвер повернулся к ним, пылая негодованием.
— Джентльмены, было бы желательно получить от вас наконец хоть какую-то помощь вместо постоянных распрей… Итак, Вомрат?
— Сэр, я тут как раз думал: а если мы позволим ему превратиться в рыбу — как он сделал тогда в бассейне, — а затем поймаем его в сеть и быстро- быстро вытащим из воды. Таким путем, возможно…
— Не сработает, — отрубил Келли. — Он изменится обратно за одну секунду.
Тем временем один из больших горгонов, до той поры сидевший неподвижно, внимательно разглядывая цветы в центре стола, внезапно схватил их и стал запихивать в пасть. Джордж произнес что-то резкое на горгонском языке и, вырвав у товарища цветы, потянулся поставить их обратно. Горгон выглядел сконфуженным, но заливался розовым.
А вот Джордж был отчетливо синим.
Его «рука», сжимавшая помятые цветы, зависла в воздухе. Медленно, будто с усилием, Джордж запихнул их обратно в чашу.
Двое других горгонов сочувственно обвили его «руками». Вскоре Джордж стал больше похож на себя, но некоторая примесь синего все же оставалась.
— Ну? — рявкнул Карвер. — К чему же мы пришли? — Он сверился с наручным интеркомом. — До истечения крайнего срока осталось десять минут, так что…
— Джордж, ты потому посинел, что мы тебя наказали? — спросил Вомрат.
— Нет, — неожиданно продудел Джордж. — Мне трудно быть старейшиной. — Он добавил еще несколько слов на своем языке, адресуясь к горгонам, и
