привыкнуть к яркому свету. Как только Питер смог различать неподвижный темный овал входа в шлюз, он, зацепившись руками за опоры на корпусе, подтянулся к нему.
Как только наружная дверь захлопнулась за ним, внутренняя створка открылась. Отсек, конечно, был заполнен водой. Если бы внутри был воздух, поданный под любым допустимым для дыхания человека давлением, то при нормальных условиях это означало бы удвоение силы давления на корпус батискафа. Жить внутри такого судна можно было, только пользуясь методом Островского-Вонга и оставаясь в гидрокостюме на протяжении всего путешествия. Управляющие пульты, двигатель, генератор маяка и прочие устройства не нуждались в воздухе. Они были встроены в твердый пластик, что делало их обслуживание чрезвычайно трудным делом, но благодаря чему искусно решалась проблема давления.
Проходя мимо Мэри Дэвис, он, как обычно, тронул ее за плечо. Она повернулась к нему так, что он смог увидеть ее лицо сквозь прозрачную пластину шлема. Он широко улыбнулся ей и подмигнул. В ответ она тоже улыбнулась, но улыбка показалась ему несколько натянутой.
Третий член команды, Люк Воллес, занял часть его рабочего места, пока Питер отсутствовал. При виде Питера ему пришлось вернуться на свое место, что Люк сопровождал небольшой пантомимой, указав Питеру рукой в сторону выхода.
– Зачем ты так быстро вернулся? – прошептал он в наушники Питера. В батискафе звук передавался с нормальной громкостью, и можно было говорить обычным голосом, но – помехи, возникавшие в звукоснимателе микрофонов, укрепленных на горле, приучили их к общению шепотом. – Мы с Мэри отлично ладили друг с другом!
– Не говори мне об этом! – сказал Питер, заставляя себя подделаться под легкий тон Люка. – Я знаю, что когда-то ученые уже исследовали возможности воспроизведения человека в состоянии невесомости, хотя до тех пор, пока в космос не начали посылать смешанные команды, эти исследования были чисто теоретическими. Но здесь!
– Какие перед нами открываются перспективы в этой области! – заметил Люк.
Мэри нетерпеливо прервала их.
Питер, хоть бы ты был серьезен. Насколько оправдал себя принцип Островского-Вонга?
На все сто процентов. Если когда-либо соберутся давать премии океанографам, Островский и Вонг должны быть первыми среди них, хотя они и не являются специалистами в океанографии. Я думаю, они совершили прорыв в этой области и во многом облегчили нашу тяжелую работу. Люк шепотом перебил его.
– Я все-таки чертовски рад, что именно тебе выпало первым пройти испытание в открытой воде, Пит. Но, кстати, я бы хотел первым пройти так называемое полевое испытание. На каком расстоянии от дна океана мы находимся? Или, правильнее было бы сказать, от края?
– Что?
– Мы находимся в восточной части бассейна Атлантического океана, правда? А где ты видел бассейн без краев?
– Неплохо, Люк, – Мэри выдавила из себя смешок. – Я проверю.
Она нажала кнопку на управляющем пульте панели гидролокатора, и на кварцевом экране появилась россыпь точек, похожих на туманные звезды на небе.
– От ближайшей из них до нас тысяча сто ярдов.
– Хорошо. Давайте подгребем ближе. Я хочу выйти и взять пробу ила и несколько экземпляров фауны, если найду что-нибудь.
– Ну что ж… – казалось, Мэри колебалась, и Питер решил вставить свое слово.
– Мне кажется, это отличная мысль.
Мэри кивнула головой и начала запускать воду в ядерный реактор.
– Осторожно! Мы у цели. Я как раз вижу склон горы в свете маяка.
Люк висел на корпусе батискафа рядом со шлюзом, вглядываясь в зеленую мглу.
– Я не думаю, что мне понадобится фонарь на голове, когда вы рядом со мной, но я захвачу его на тот случай, если захочу добраться до дна ила.
Потом наступила тишина. Питер шевельнулся в том ограниченном пространстве, которое занимал, и посмотрел на Мэри, думая о том, что технологические чудеса, окружающие их, привели не только к равенству, но к стиранию почти всех различий между мужчинами и женщинами. Микрофоны не передавали богатства тембра голоса Мэри, гидрокостюм скрадывал ее фигуру. Питер только мельком мог видеть ее лицо, и то сквозь стекло шлема. У нее были большие выразительные глаза, плоские азиатские скулы, полные мягкие губы. Ее лицо покрывали веснушки самых разнообразных оттенков коричневого цвета, от почти оранжевого до темно-коричневого, блестящие светло-каштановые волосы ниспадали мягкой волной. Потрясающе.
Он убедился, что его микрофон установлен на режим переговоров внутри батискафа.
– Мэри, можно задать тебе личный вопрос? Шлем повернулся в его сторону. Ему показалось, что по ее губам скользнула улыбка, но он не был до конца уверен в этом.
– Только один. В награду.
– В награду? За что?
Питер смешался, и это было слышно по его голосу.
