строчка, которая является «якорем» для нас в этом мире. Своеобразным напоминанием для нашего тела о том, что оно… не просто набор костей, жил и мышц, а все-таки единый организм. Я не понимаю, как это работает… Мы выбираем один продукт и должны его есть время от времени. Это удерживает нас на этой стороне.
— Где ты познакомилась с Адвокатом?
— По ту сторону смерти. Он помог мне там, поэтому в моем договоре только одна строчка. В твоём договоре, если ты согласишься на его подписание, будет три.
— Почему именно ты?
— Потому что я местная, знаю этот город, а ещё я знаю тебя.
— Меня?
— Да, — Аня медленно кивнула, — Адвокат не любит сам общаться с людьми, всегда выбирает посредников. В наши задачи входит сбор данных, что случилось, кто в этом виноват и к каким последствиям это привело.
— Я и без этого сбора все могу рассказать.
Аня искоса посмотрела на Кирилла.
— Помнишь, я часто говорила про незадачливый город, который был разбит, потому что в кузнице не было гвоздя? Так кто самый виноватый в случившемся?
— Враг, который припёрся в город, где его не ждали и где ему были не рады, — отозвался Кирилл, не задумываясь. Разговор этот он помнил, они не раз его заводили. И не раз звучала короткая побасенка про гвоздь и разбитый город. И спорили бывало до хрипоты, приводя друг другу один за другим исторические примеры.
В этот раз Аня спорить не стала, только спросила:
— Видишь? Каждый может иметь свою точку зрения на историю. В этой можно сказать, что виноват был кузнец, у которого не было гвоздя, и он не подковал как следует лошадь. А можно обвинить во всем лошадь, которая захромала, хотя она скорее — жертва обстоятельств.
— Это абсурд! В таком случае, можно обвинить и командира, который позволил себя убить! И конницу, которая была разбита!
— Точно. Можно. И нужно. Приговоры выносятся всем, кто несёт какую-либо ответственность за произошедшую трагедию. Не важно, кто что сделал, он понесёт такой же урон, как и тот, что нанёс. Вольно или невольно, живой или мёртвый — все неважно. Важно лишь то, что месть свершится в любом случае. Таков закон Адвоката мёртвых. Такова его работа.
Кирилл промолчал.
Замолчала и Аня.
За окном покачивались ветви деревьев. Тонкие деревца гнуло почти пополам, ветер крепчал.
— Что ты будешь делать, если я соглашусь на договор?
— Изучать. Ходить. Спрашивать. Задавать вопросы. Делать все, что нужно, чтобы найти правду.
— Это опасно?
Девушка безмятежно взглянула на Кирилла и спокойно, размеренно повторила.
— Я мёртвая. Мне ничего в этом мире уже не опасно.
— Хорошо. Мёртвая, не мёртвая, мне все равно. Я буду рядом с тобой, и прослежу, чтобы ты не пострадала в любом случае.
Аня не стала спорить. Споры — это пристрастие горящих душ, в ее душе огонь жизни еле тлел, поэтому она просто ровно сказала:
— Как хочешь. Но сначала — договор.
— Давай.
— У меня его нет, — покачала головой Аня. — Но раз ты согласен, договор принесёт ворон.
«Это просто невозможно» — вертелось на языке Кирилла, но он смолчал.
«Это просто невозможно», — вертелось в мыслях, когда он смотрел на ворона, сидящего на подоконнике. В клюве у огромной птицы был договор.
Договор, кстати, был совершенно не похож на… какой-нибудь финансовый или экономический, по крайней мере, на человеческий он похож не был совершенно, ибо слов там практически не было.
На куске белоснежной бересты были написаны странными чернилами слова.
«Око за око, зуб за зуб, смерть за смерть.
Доверяю Адвокату мёртвых отсчитать плату и возместить её».
— Роспись кровью, — подсказала Аня.
