—Розовый рассвет, — выдохнул Коули. — Черт возьми… — Он оттолкнул руку Клейна. — Сдается мне, пора прогуляться.
Клейн отпустил его и с комком, подкатившим к горлу, смотрел, как его друг трижды неуверенно шагнул в сторону восходящего солнца. На четвертом шаге ноги отказались держать Коули, и он тяжело рухнул на землю. Клейн и Девлин подскочили к нему.
—Посадите меня, — свистящим голосом приказал Коули.
Они приподняли негра, подхватив с боков. Коули скрючился от боли. Ему уже не хватало воздуха, он почти терял сознание. Его глаза пытались сфокусироваться на Девлин. Подняв руку, он вложил журнал в ладонь девушки. Страницы журнала были залиты кровью.
—Я… хочу… чтобы моя семья узнала, что я… не только… — Изо рта негра вылетел сгусток крови, и он затрясся, хватая воздух.
По лицу Девлин неудержимо покатились слезы.
—Я найду их, — пообещала она. — Обещаю тебе…
Коули посмотрел ей в лицо, улыбнулся и кивнул. Девлин взглянула на Клейна, затем наклонилась, поцеловала Коули в окровавленные губы и пошла к воротам тюрьмы. Клейн и Коули остались вдвоем, глядя на солнце.
—„Пи Вайн Спешил“ дает последний гудок, — сказал Коули, сжимая руку Клейна, и добавил: — Я рад, что мы получаем свободу в один и тот же день.
Лицо старого негра расплылось перед глазами Клейна, и он кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Его челюсти болели — настолько он их стискивал. Коули в последний раз медленно моргнул желтыми, налитыми кровью глазами; глубоко втянул через расширенные ноздри свежий утренний ветерок.
—Черт, воздух-то какой!.. — сказал он.
И огромная черная голова, похожая на камень, упала на грудь. Лягушатник умер.
Когда звуки, вырывавшиеся из груди Клейна, немного поутихли, он опустил тело друга на землю и встал. По дороге в сторону тюрьмы громыхала целая колонна крытых грузовиков. Национальная гвардия… Клейну до этого не было никакого дела. Он в последний раз посмотрел на будто из камня вырубленное лицо Коули, обретшего наконец покой, отвернулся и пошел к воротам.
Девлин поджидала его.
—Спасибо, — сказал он ей.
Она кивнула.
Тоннель кишел суетящимися охранниками, вопящими на всех и друг на друга. Грузовики Национальной гвардии уже подъезжали к воротам. Девлин и Клейн прошли к проходной, где Клейна поймал за руку Робен Уилсон. За спиной боксера стоял Виктор Галиндес.
—Клетус вызвал армию, кореш! — сказал Уилсон, придерживая живот рукой и немного наклоняясь вперед. Его волосы слиплись от запекшейся крови.
Клейн взглянул на Галиндеса и спросил:
—Клетус? А где Хоббс?
—Освобожден от занимаемой должности, — сообщил Галиндес. — По состоянию здоровья.
—Прелестно. А зачем армия?
—Стоукли Джонсон загнал Эгри и пятьдесят— шестьдесят его головорезов в блок „D“ и блокировал их там. Он решил их сжечь. Я знаю Стоука. — Уилсон постучал пальцами по виску. — У него в башке одни опилки. Раз решил, так и сделает.
—Если бы я очень постарался, — сказал Клейн, — то мог бы переживать из-за этого еще меньше, чем сейчас. Хотя вряд ли.
—Эгри прихватил с собой всех заложников, — мрачно сказал Галиндес. — Двенадцать человек.
—Тогда мне их очень жаль, — ответил Клейн.
—Джонсон не откажется от своих планов, если Эгри не сдастся, — продолжал Уилсон, — да и тогда может не удержаться. Тот гад такое с нашими сделал…
—Знаю, — подтвердил Клейн. — Видел.
—Если Джонсон подожжет блок „D“, — сообщил Галиндес, — у Клетуса не останется другого выхода, кроме как послать внутрь гвардейцев.
—А это значит, будет кровавая баня, кореш, — добавил Уилсон.
—Ладно, — сказал Клейн, — а ко мне-то это какое отношение имеет?
—Возможно, мне удастся уговорить Стоука снять блокаду, — предположил боксер. — Но только в том случае, если Эгри сдастся первым.
—Но ты же не станешь возвращаться туда? — спросил Клейн.
Уилсон посмотрел на него.
—Там мои люди, Клейн. — Он взглянул на Девлин. — Хотя, возможно, они просто подонки…
Клейн промолчал. Осознав, к чему клонит Уилсон, он оглянулся на Девлин в поисках моральной поддержки. Девушка ответила ему взглядом, полным страха, и повернулась к Уилсону и Галиндесу.
—Я чего-то недопонимаю, — начала она. — Почему вы считаете, что у Эгри больше причин прислушаться к Клейну, чем к словам любого из вас?
Уилсон, увидев в ее глазах отчаяние, кивнул.
—Да, по-видимому, вы правы. — Он взглянул на Клейна.
Только сейчас до Клейна дошел смысл слов Коули, сказанных ему напоследок так некстати, и он понял, что Уилсон прочитал это на его лице. Выхода не было.
—Не совсем, — возразил Клейн. — Не помню, говорил ли я вам, но Коули был болтливой старой бабой.
Девлин в ужасе взглянула на него. Клейн кивнул Уилсону:
—Через минуту я присоединюсь к вам.
Уилсон, понимая чувства Девлин, виновато посмотрел на нее и вместе с Галиндесом отошел в сторону.
—Ты и в самом деле полагаешь, что сможешь помочь?
— Перед смертью Коули сказал мне, что Эгри был заражен ВИЧ…
Клейн вздохнул и потер лицо руками. Содранные до мяса ладони уже даже не болели, зато ребра и спина жутко ныли. Ножевая рана на бедре стянулась и мешала ходить. И он очень устал.
—Если люди Эгри узнают, что он обречен, — пояснил Клейн, — они вряд ли с такой охотой пойдут с ним на смерть.
Девлин коснулась рукой его лица. Она была так близко… Глядя на ее налитые кровью глаза и грязное лицо с ножевым порезом, Клейн заключил, что никогда прежде она не была так прекрасна.
—Не говори ничего, — попросил он.
Они поцеловались, и через несколько секунд Клейн улыбнулся так глупо, что Девлин откинулась и недоуменно взглянула на него.
—Что случилось? — спросила она.
—У меня встал, — сообщил Клейн.
Девлин тоже улыбнулась:
—Тогда не забудь принести его обратно, даже если все остальное растеряешь.
Клейн присоединился к Робену Уилсону, и они, миновав гигантские ворота, пошли через весь двор к зданию тюрьмы.
Глава 33
По пути к административному корпусу на глаза доктору попались три трупа белых зэков, свисающие с верхней перекладины ворот. Присмотревшись, Клейн увидел, что один из них без штанов и его гениталии под корень вырезаны. Уилсон отвел глаза, стараясь не встречаться с Клейном взглядом. Затем они вошли в здание.
На этот раз оно ярко освещалось, и, имей Клейн желание, он мог бы рассмотреть следы резни и буйства лучше, чем во время своей последней прогулки с Хэнком Кроуфордом на плече. Но он такого желания не имел. Он смотрел прямо перед собой. Слева шел Уилсон. Они миновали компанию черных и латиносов, яростно спорящих из-за какой-то ерунды; затем кто-то заметил Уилсона, и все уставились на них. В конце коридора около центральной башни толпились люди. По мере приближения Клейну послышались знакомые интонации. Со вчерашнего дня лица людей, как и цвет их кожи, изменились, но побуждения остались теми же. Клейн вспомнил постоянную Больцманна: хаос усиливается в замкнутых системах. Интересно, а если наоборот? Когда воцаряется полный беспорядок, что тогда?
Все новые и новые люди узнавали Уилсона, и в толпе довольно загалдели. К нему вновь и вновь поворачивались улыбающиеся лица, слышались приветственные возгласы. Когда Клейн, вопреки своим стараниям, нечаянно встречался с кем-нибудь глазами, в них пылали только гнев и подозрение. Они дошли до атриума, и толпа раздалась, пропуская их вперед. Высоко над их головами выгнулся стеклянный купол с балкончиком вдоль основания. В атриуме лампы не горели, но того света, что лился из ворот шести блоков, вполне хватало. Здесь сильно пахло соляркой. В нескольких метрах от ворот блока „D“ стояли несколько бочек, ведер и больших кухонных баков из нержавейки с тяжелой темной жидкостью: горючее. Там и сям в толпе люди покуривали косячки и сигареты. Если они по небрежности не подпалят себя сами, то отплатят людям Эгри сполна. Решетка, перегораживающая вход в блок „D“, была заперта, а за ней примерно по плечи навалили баррикаду из спальных матрасов. По ту сторону суетились люди, торопливо поливая матрасы водой из кружек, ведер и кастрюль. На их лицах читалась решимость обреченных.
