– Это для старшего брата, хотя он и выгнал меня из дома.
– А это для моей жены, которая скоро должна родить и не могла покинуть дом, чтобы пойти со мной бродяжить.
И только когда свалился на землю четвертый орех, Саридун сказал:
– Вот этот орех я, пожалуй, съем сам, когда сильно проголодаюсь.
Отдохнул он, поднялся и отправился дальше. К вечеру подошел к какому-то заброшенному дому с дырявой крышей, с пустыми окнами.
Страшновато было, но что делать. Решил ночевать. Внизу все в пыли, в паутине, – пришлось лезть на чердак, где оставалась старая солома. Залег там, очистил орех, положил в рот и только хотел разгрызть его, как вдруг внизу зашумело, застучало – явились бесы-токеби, тоже, видимо, на ночевку.
Повозились они, пристроились, утихомирились, потом начали разговаривать, новости друг другу рассказывать.
– Слыхали, нет, почтенные? Брат родного брата выгнал из дома,- говорил старый бес. – А он оказался добрым, тот, которого прогнали. Сидел я на дереве, бросался в него орехами, так он не стал есть их, а отложил про запас: для матери, для брата, для жены. Только последний орешек для себя оставил…
– Бедняку этому невдомек, наверное,- сказал бес помоложе,- что в дворовом колодце, мимо которого он сегодня прошел в двух шагах, спрятан клад с несметными сокровищами…
– Тише ты,- прервал его старый бес.- Чего об этом болтать. Спать давайте.
И тут Саридун раскусил орех. Щелкнуло столь громко, что бесы перепугались: балки трещат! Как бы крыша не рухнула на голову! И в единый миг их словно вымело из старого дома.
Когда рассвело и время нечисти миновало, путник слез с чердака и нашел во дворе упомянутый бесовнею колодец, который уже давно, видимо, высох и почти обрушился. Спустившись на дно его, Саридун откопал котел, полный золота, серебра, изумрудов и жемчугов.
Значит, вернулся он на родину, купил много хорошей, плодородной земли, отгрохал высоченный дом с загнутыми углами крыши. Забрал к себе жену с ребенком, старую матушку и зажил барином.
Не выдержал, пришел к нему Удунди. Расскажи да расскажи, дескать, как получилось, что ты вдруг разбогател. А младший ничего-то и скрывать не стал, обо всем поведал так, как оно и было. Мол, когда выгнали его, он отправился по такой-то дороге, отдыхал под деревом, набрал орехов, потом далее наткнулся на дом с чертями… И обо всем, что дальше было, также рассказал
Саридун.
– Ну-ка, прогони и ты меня! – выслушав его, так и подскочил на месте старшой. – Гони скорее!
– Как так! – удивился меньшой. – С чего бы это?
– Да ни с чего! Просто дай мне пинка под зад,- упрашивал Удунди.
– Не могу,-отказывался Саридун.
Тогда старшой заорал, замахал руками и побежал, направляясь прямехонько к той дороге, о которой только что поведал ему младший брат.
Долго ли, коротко – пришел он наконец к ореховому дереву. Сел под ним отдыхать. Стали падать орехи – и первый же орех Удунди сгрыз сам. Второй – сунул за пазуху, молвив: “Для жены”. Третий – “Для сына”. Когда же упал четвертый орех, он ничего не сказал, а молча кинул его за пазуху, вскочил и помчался дальше по дороге.
Добрался до заброшенного дома, влез на чердак. Пришли в темноте бесы-токеби, долго возились внизу, устраиваясь на ночлег, потом стали рассуждать.
– Говно такое, этот старший-то,- сказал пожилой бес.- Орехи ему подкидывал, так он сперва сам сожрал, после для жены и для сына запас. А про родню и старую мать даже и не вспомнил!
– Так- то он уважает своих родителей,- с осуждением произнес молодой бес, – которые ему свое имущество по наследству передали! А младший-то молодец. Не обиделся на родителей, сам на спине перенес мать в свой дом – чтобы допокоить ее в почете и уважении.
Надоело Удунди слушать все это: хорошее про младшего брата, плохое о себе.
Положил он на зуб орех и с треском разгрыз его.
Тут бесы так и взвились, заулюлюкали, захрюкали, грозно провозгласили:
– Да он тут, оказывается, этот нечестивец! Ну-ка, изловить подлеца!
Они все скопом кинулись на чердак, откуда и сволокли вниз еле живого от страха Удунди.
Что нам остается сказать про его конец? Да только то, что рассерженные черти отволтузили Удунди как следует, а потом сняли с него штаны, ухватились за этот самый конец и вытянули его на три метра. Так и носит его в мешке, перекинув через плечо, – говорят, до сих пор носит.
Байки по Ким Сондари
Угостил студентов
В давние времена жил Ким Сондари, в молодости служил наемным солдатом, под старость стал никому не нужен. Вот и стал он свободно бродить по всей Корее, ибо не имелось у него ни кола, ни двора, ни семьи – всего того, что привязывает человека к одному и тому же месту.
Захотелось ему побывать в Сеуле, стать причастным к столичной жизни, хватануть роскоши и прелестей столицы на все деньги, которые только и сумел накопить к тому времени. А накопил он почти что ничего да еще столько же, поэтому его особенно манило в столицу. С тем и вышел на большую дорогу, которая вела прямехонько в Сеул.
В пути он в одном городке нагнал студентов, которые тоже направлялись к столице. Они всей своей дружиной уныло сидели на краю дороги.
– Чего такие невеселые?- спросил у них Ким Сондари.
– Кушать хочется, дядя,- ответили студенты. – Сил нет. Давно не ели.
– А вон продавец сладостями. Купите себе сладостей.
– Купили бы, да денег нет. А за так он и понюхать не даст своего товару.
– Дело известное, торгаши – они такие. Но ничего, я вас угощу бесплатно, – пообещал Ким Сондари студентам и подозвал уличного торговца, который нес короб с разными заманчивыми яствами.
Сондари велел ему раздать весь товар студентам, заверив дебелого, как пампушка, толстого коробейника:
– За все я плачу.
Студенты весело налетели – и вмиг очистили короб со сладостями. Ким Сондари незаметно подмигнул им: мол, теперь исчезните, и молодые люди, дружно поблагодарив его, ушли. А бродяга Сондари, помахав им ручкою вослед, обернулся к торговцу сластями и сказал:
– Денег с собой не ношу. Идемте со мной, дома у меня и получите.
Он привел толстого коробейника к одному большому дому с просторным двором.
Пройдя за ворота, Ким Сондари и его спутник увидели вола, что стоял на привязи, дремал у забора.
– Вот какие у меня работники! – воскликнул Ким Сондари. – Чистое наказание!
Вола давно пора перегонять на другое место, к свежей травке, а эти бездельники разбежались куда- то.
С этим он отвязал веревку, которою вол был привязан к забору за кольцо в ноздрях. Затем, как бы спохватившись и вспомнив про торговца, Сондари сунул ему в руку веревку и сказал:
– Вот, постойте, подержите. А я быстренько зайду в дом, вынесу денег.
С этим мошенник и оставил на месте простоватого коробейника, а сам через внутренний двор, что находился за домом, смылся из усадьбы и был таков.
Отправляясь дальше в сторону Сеула, Ким Сондари был вполне уверен, что торговец сластями все еще терпеливо ждет его возвращения, держа вола на веревке, – но навряд ли дождется!
В Кансане, в глухомани
Забрел Ким Сондари в Кансан. Ну, тамошние люди – не то чтобы тупые, а не петрят ни в чем и все-то понимают наперекосяк. Бьют лопатой по луне, когда она в луже отражается, надеются отколоть от золотой луны хотя бы маленький кусочек.
Вот сами посудите. Некто Пя выдавал дочь замуж, однако зятя брал к себе примаком. В назначенный день прибыл к невесте жених, а она как раз свалилась с простудной лихорадкой. Тестю было неудобно перед зятем из-за такой неожиданной передряги, и он решил как-нибудь выйти из положения.
Неподалеку жила такого же возраста девушка, дочь соседа, и, не долго думая,
