глубокое рыхление: семинары, статьи, рассылки.
В тему надо влезать глубоко, как минимум — освоить терминологию. А значит, Галину Петровну, для начала — на бухгалтерские курсы. Ничего страшного. Главное, понять, что такое двойная запись, а дальше всё как по маслу пойдёт. Не сложнее Катерины, луча света в тёмном царстве… А потом и экономике подучится.
И вот это была фишка, это был красивый проект. Не толкаться на рынке компьютерного железа, на котором сейчас, как в автобусе в час пик. Не становиться тыща первым франчайзи 1С. Не быть одним из многих, отличающимся только по названию. Сделать что-то, действительно свежее, творческое. Ворваться на рынок с чем-то новым, к чему конкуренты еще не готовы, — и долго слышать позади их сосредоточенный топот. А когда догонят, когда опять упрутся в твои бока их нетерпеливые локти, когда исчерпаются преимущества отрыва — сделать финт ушами, уйти в другую плоскость, создать новый рынок.
Нет, и в том, что делалось сейчас, творчества было хоть отбавляй. Отработать систему мотивации сотрудников; организовать адхократическое взаимодействие подразделений; да хотя бы научиться по уму использовать корпоративную сеть для работы. Во всем этом творчества было ничуть не меньше, чем у писателя. Уж во всяком случае не было это унылой необходимостью зарабатывать деньги.
Всё, что делалось до этого, было только подготовкой, преамбулой. До этого Виктор еще не знал, что именно сотворит, но знал, что для этого нужна отработанная машина, толковые специалисты, а главное — капитал. Большие проекты требуют денег. Если их у тебя нет, надо идти к кому-то на поклон. А если они у тебя есть…
Так вот, капитал у Виктора был. И время «Ч» настало. И Буратина должна была сыграть в проекте решающую роль.
— Да ты сам Буратино, — сказал Женька, узнав о викторовых планах. — Ты где свои монеты собрался зарыть? В Стране Дураков, в которой банки берут с тебя деньги за то, что ты помещаешь в них свои капиталы! И это в то время, когда наши кореша давно возделывают кремниевые долины в Калифорниях!
— От такого слышу!
— Я-то чего? Я за два рубля купил, за четыре продал. На эти два процента живу. Без затей и без идей. Это ты все дерзаешь впереди паровоза. Кстати. Если твоя Буратина потянет ACENNA, я тебе еще один ящик «Хеннесси» выставлю. По рукам?
— По рукам. Спорить так спорить.
— Спорят по пьяни, полемизируют по трезвянке, — назидательно сказал Женька. — Мы с тобой сейчас спорим или полемизируем?
— Пока еще полемизируем, — сказал Виктор, подумав.
— А что нам надо сделать, чтобы реально поспорить?
— Еще по две заказать.
— Конструктивно мыслишь. В общем — давай выпьем.
— За что?
— Как за что? За то, что потому что!
13
Пятнадцать лет назад я искренне считал сотрудников соратниками, а дневная выручка лежала у нас на видном месте, в коробке из-под обуви. Сейчас я заключаю с сотрудниками многостраничные контракты и организовываю внутреннюю службу безопасности. Чем дольше живешь, тем хуже думаешь о человечестве. А если занимаешься бизнесом, этот процесс происходит втрое интенсивнее.
Я предлагаю сотрудникам делать со мной совместное дело на взаимовыгодных условиях, а они зачем- то ведут со мной классовую борьбу. Я этого не могу понять. Логика жизни у нас разная. И мораль у нас разная.
Не может, говоришь, быть у меня, буржуя, никакой морали? Наверное, не может. Где мне с моим пузом пролезть в игольное ушко. Верблюду и то проще, как справедливо отмечено в Писании. То есть я по определению ущербен и как бы не вполне человек. Что автоматически оправдывает всё, что по отношению ко мне делается. «Разве можно кидать в Герцогиню кастрюлями?» — «В эту — можно!».
Наверное, ты прав. Но, думаю, всё же нет. Думаю, моя мораль покруче твоей будет. Потому что включает в себя всю твою (от «Не убий» до «Не укради») плюс еще один пункт.
Вот, слушай. Был у нас администратор сети, славный парень и, кстати, большой любитель Окуджавы, что как бы автоматически подразумевает интеллигентность и прочие моральные достоинства. Я, вообще, долго пребывал в заблуждении, что человек, поющий Окуджаву, не может предать и украсть. Это уж потом выяснилось, что может и еще как — Вован в малиновом пиджаке от зависти бы поперхнулся. Так ведь Вован предаст и украдет по-простому, а любитель Окуджавы — исключительно из высших соображений. Но это всё я как-нибудь отдельно расскажу. А вот всё же об админе…
Как-то я обнаружил в нашей сети вируса и сказал об этом админу. Тот улыбнулся мне доброй широкой улыбкой и сообщил, что вирус этот у нас гуляет еще с прошлого четверга. Через пять минут он был уволен. Такие дела.
Давай еще раз, чтобы яснее было: то же самое яйцо, вид сбоку. Представь, что на тебя свалилось наследство. Не очень большое, но до конца дней можно не работать. Ну, и что ты с ним сделаешь? Первым делом ты бросишь работу.
Если бы на меня свалилось наследство, я бы вложил его в дело. Можешь считать, что это от патологической жадности — разубеждать тебя не буду.
При чём тут админ, говоришь ты? А при том. Он так и не понял, за что его уволили. Сатрапы, кричал.
Ребенок, пёрнувший за столом, тоже не понимает, за что родители выставили его из комнаты. Чё он такого сделал-то?!
Да ладно, Бог с ним, с админом. Не в админе дело. Дело в том, что много лет я пытаюсь объяснить неглупым людям одно и то же всякими словами, в том числе и матерными. И хоть бы раз дошло…
14
Галина Петровна получила повышение. Теперь она могла позволить покупать коробку «Рафаэлло» когда захочется. И она грызла «Рафаэлло» новыми зубами, которые теперь не торчали вперед гнилыми клыками, а имели изумительную белизну и совершенную форму.
Кроме увеличения зарплаты повышение означало, что теперь она отвечала не только за себя. У неё появились подчинённые. Если уж быть совсем точным, подчинённые у неё не появились. Их еще предстояло набрать.
Но… поезд уже набирал ход. Виктор начал осуществление своего плана. Как справедливо заметил вождь мирового пролетариата, завтра было бы поздно. Вся нынешняя фирма была лишь поставщиком капитала. А капитал направлялся на новый проект. И на острие атаки была Галина Петровна, которая уже ничем не напоминала испуганную учителку. Которая с полуслова поняла идею Виктора и сумела её оценить. Которая умела уже держаться с достоинством и проявлять жёсткость там, где нужно. Одно лишь она не умела — работать с подчинёнными. Один из кандидатов явно не тянул, зато Галина Петровна тянула с сообщением о том, что он не прошёл испытательный срок, на что Виктор ей не преминул указать.
— Да, но человек-то хороший, — с сомнением сказала Галина Петровна.
— Правильно ли я вас понял, — сказал Виктор, — что я должен платить ему зарплату потому, что он человек хороший? Я, в принципе, не против, я сам люблю хороших людей. Но хороший человек — не профессия. Работать-то кто будет? Кто будет деньги приносить?
— Это жестоко — лишать человека работы.
