без знаков различия, дружно охнули и, осторожно подобравшись к краю, мрачно переглянулись.
– Грязный полукровка, – проворчал один из преследователей, – что мы теперь этому профессору скажем?
– Расскажем, что было, и пусть удавится от злости. Меня больше волнует не его мнение, а реакция настоятеля, – решительно ответил высокий, с неимоверно широкими плечами солдат.
Взгляд его светло-голубых глаз был невозмутимо спокойным и чуть презрительным. Неопределенно пожав плечами, задавший вопрос охранник повесил автомат на плечо и молча направился в обратную сторону. Задумчиво покосившись на расселину, гигант развернулся и зашагал следом.
Лиза Анхинг, профессор генетики, рывком сдернула с рук латексные перчатки и, швырнув их в корзину для мусора, устало закурила. Курение в лаборатории было категорически запрещено, но сейчас ей было плевать на запреты. Уже пятый подопытный умирал раньше, чем она успевала получить необходимое для исследований количество генетического материала.
Как ни противно признаваться, но это был полный провал. Откинув со лба прядь волос цвета выбеленного хлопка, она резким движением погасила сигарету и, быстро поднявшись, разблокировала дверь лаборатории. Выглянув в коридор, Лиза окликнула звероподобного охранника и, небрежно ткнув пальцем себе за спину, приказала:
– Уберите отсюда эту падаль и позовите кастеляна.
Не дожидаясь, пока охранник приведет уборщиков, Лиза развернулась и, сунув руки в карманы халата, направилась в свой кабинет. Чашка крепкого кофе и бокал коньяку – вот что ей сейчас требовалось, чтобы успокоиться и как следует все обдумать. Шагнувший к коммуникатору охранник остановился и, проводив ее долгим плотоядным взглядом, удрученно вздохнул.
Лиза почувствовала этот взгляд и, презрительно усмехнувшись, подумала: «Тупое животное! Интеллект выше пояса никогда не поднимался».
Сознавая, что красива, она давно уже привыкла к подобным взглядам и считала их лишь комплиментом ее родителям. Им действительно удалось создать настоящий шедевр. Высокая, под метр восемьдесят пять, с подтянутой фигурой атлетки, крепкими бедрами и высокой грудью, она с ранней юности привыкла к вожделеющим мужским взглядам.
Еще подростком она их замечала, причем даже со стороны мужчин весьма значительно старше нее. Это ее мало волновало. Она вообще не считала секс чем-то из ряда вон выходящим. Для нее это был лишь акт, необходимый для продолжения рода. Впрочем, наука не стоит на месте и, по мнению Лизы, очень скоро и без этого этапа можно будет обходиться.
Сосредоточенная на работе, она не собиралась тратить время на подобные пустяки. Ее цель – задача, ради которой несколько поколений ее предков добровольно ушли и оставались в изгнании, – была важнее всего. Думать иначе для Лизы означало предать память родителей, воспитывавших ее в духе служения великой идее.
В кабинете она включила кофеварку и, плеснув в бокал немного коньяку, рухнула в кресло. Как только ароматная коричневая жидкость с шипением полилась в фарфоровую чашку, Лиза, уже предвкушая напиток, со вздохом поднялась на ноги. Но насладиться коротким отдыхом ей не дали.
Дверь без стука распахнулась, и появилась женщина в черной монашеской сутане, с мрачным, высокомерным выражением на морщинистом лице. Неодобрительно глянув на бокал и кофейную чашку, она решительно прошла в кабинет и, прикрыв за собой дверь, спросила:
– Опять не получилось?
– Опять, – нехотя кивнула Лиза. – Эти девки мрут как мухи. Такое впечатление, что их уже приводят полумертвыми.
– Что ты хочешь этим сказать? Что мы умышленно поставляем тебе негодный материал? – Лиза расслышала в голосе монашки неприкрытую угрозу.
– Я этого не говорила, – мрачно насупившись, ответила она, стараясь не опускать взгляда. – Но для эксперимента нужны сильные, абсолютно здоровые особи. А мне приводят изнуренных работой заморышей.
– Они должны работать. Или ты хочешь, чтобы за них работали люди высшей расы?
– Я этого не говорила, – возразила Лиза, упрямо покачав головой. – Я всего лишь прошу хотя бы на неделю освобождать от работ отобранные объекты, чтобы они не подыхали еще до первого забора крови. На каждый эксперимент мы тратим огромные средства, а на выходе – нуль.
– Твои слова идут вразрез с уставом нашего заведения, – процедила монахиня, поджав бескровные губы.
– Я же не прошу совсем освобождать их от работы, – вздохнула Лиза, начиная очередной этап бесконечного спора. – Я прошу только изменить их подготовку к эксперименту.
– Я передам твою просьбу хозяину. Но не думаю, что он позволит нарушать заведенные порядки, – ответила монахиня, скривившись так, словно проглотила лимон.
Круто развернувшись, она вышла из кабинета. Когда дверь за ней закрылась, Лиза тихо прошипела:
– Старая сука! Такие, как ты, только мешают заниматься делом. Тварь! – Последнее слово она выплюнула, давая выход накопившемуся
