– Дядюшка Пако!- кричали многіе. Дядюшка С_а_х_а_р_ъ! Трактирщикъ, огромнаго роста человкъ, толстый, страдавшій водянкой, шелъ маленькими подпрыгивающими шажками, то и дло жалуясь, по дтски вздыхая и опираясь на свою жену Нелету, маленькую женщину съ безпорядочными рыжими волосами и живыми зелеными глазами, мягко ласкавшими своимъ бархатомъ. О! Знаменитый С_а_х_а_р_ъ! Всегда онъ боленъ и жалуется, а его жена, съ каждымъ днемъ все боле красивая и очаровательная, царитъ изъ-за своего прилавка надъ всмъ Пальмаромъ и Альбуферой. Онъ страдаетъ болзнью богачей: у него слишкомъ много денегъ и онъ пользуется слишкомъ хорошей жизнью! Стоитъ только посмотрть на его брюхо, на его красное, какъ мдь лицо, на его щеки, которыя почти скрывали его круглый носъ и заплывшіе жиромъ глаза. Такой болзнью, пожалуй, каждому захочется страдать! Вотъ если бы ему пришлось зарабатывать себ кусокъ хлба, стоя по поясъ въ вод и кося рисъ, онъ не почувствовалъ бы себя больнымъ!- Съ трудомъ поставилъ трактирщикъ одну ногу въ барку, слабо вздыхая, все попрежнему опираясь на Нелету, ворча на толпу, издвавшуюся надъ его болзнью. Онъ знаетъ, какъ чувствуетъ себя. О Боже! И онъ устроился на мст, которое ему уступили съ той угодливостью, съ которой деревенскій людъ относится къ богачамъ, между тмъ, какъ его жена нисколько не смущалась шутливыми комплиментами тхъ, кто находили ее такой возбужденной и хорошенькой.
Она помогла мужу открыть большой зонтикъ, поставила рядомъ съ нимъ корзину съ провизіей, хотя путешествіе не продолжится и трехъ часовъ, и попросила наконецъ перевозчика какъ можно больше заботиться о ея Пако. Онъ на нкоторое время отправляется въ свой домикъ въ Русаф. Тамъ его будутъ лчить хорошіе врачи. Бднякъ немного боленъ. Она говорила все это улыбаясь, съ невиннымъ видомъ, лаская глазами смягчившагося перевозчика, который при первыхъ колебаяіяхъ барки закачался, какъ будто былъ сдланъ изъ желатина. Онъ не обращалъ никакого вниманія на насмшливое подмигиваніе толпы, на ироническіе взгляды, которые переходили отъ жены на трактиршика, сидвшаго сгорбившись на своемъ мст подъ зонтикомъ и вздыхавшаго со скорбнымъ ворчаніемъ.
Перевозчикъ уперся длиннымъ шестомъ въ берегъ и барка поплыла по каналу, сопровождаемая голосомъ Нелеты, продолжавшей съ загадочной улыбкой просить всхъ друзей, чтобы они позаботились о ея муж.
По мусору на берегу вслдъ за баркой побжали курицы. Стаи утокъ махали крыльями около носа, взбаломутившаго зеркальную гладь канала, въ которомъ верхомъ внизъ отражались хижины и черныя барки, привязанныя къ садкамъ съ соломенными крышами вровень съ водой, украшенными наверху деревянными крестами, которые точно должны были водившихся въ ней угрей поставитъ подъ покровительство неба.
Выйдя изъ канала, почтовая барка стала скользить между рисовыми плантаціями, огромными полями жидкаго ила, покрытыми колосьями бронзовой окраски. Жнецы, погруженные въ воду, подвигались впередъ съ серпами въ рук и маленькія лодки, черныя и узкія, какъ гондолы, воспринимали въ свои ндра снопы, чтобы отвести ихъ на гумно. Посредин этой водяной растительности, представлявшей какъ бы продолженіе каналовъ, поднимались то тамъ, то здсь, на илистыхъ островахъ, блые домики, съ трубами. То были машины, орошавшія или высушивавшія смотря по надобности поля.
Высокіе берега скрывали сть каналовъ, широкія ш_о_с_с_е, по которымъ плыли нагруженныя рисомъ парусныя барки. Ихъ корпуса оставались незримыми и большіе треугольные паруса скользили надъ зеленью полей, въ вечерней тишин, какъ призраки, идущіе по твердой земл…
Пассажиры разсматривали поля глазами знатоковъ, высказывая свое мнніе объ урожа, и жаля судьбу тхъ, земля которыхъ пропиталась селитрой, уничтожавшей рисъ.
Барка сколъзила по тихимъ каналамъ съ желтоватой водой, отливавшей золотистымъ цвтомъ чая. Въ глубин, подъ прикосновеніемъ киля, водоросли наклоняли свои головки. Благодаря царившей кругомъ тишин и зеркальной глади воды тмъ явственне слышались вс звуки. Когда разговоръ прекращался, ясно раздавались жалобные вздохи больного подъ скамейкой и упорное ворчанье С_а_х_а_р_а, борода котораго упиралась въ грудь. Отъ дальнихъ почти невидимьгхъ барокъ доносились, усиленные тишиной, звуки удара весломъ о палубу, скршгь мачты и голоса рыбаковъ, увдомлявшихъ о своемъ присутствіи, чтобы избжать столкновенія на поворотахъ каналовъ.
Одноухій перевозчикъ оставилъ шестъ. Перепрыгивая черозъ ноги пассажировъ, онъ бросался отъ одного конца барки къ другому, устанавливая парусъ, чтобы использовать слабую вечернюю бризу.
Барка въхала въ озеро, въ ту часть Альбуферы, которая была залолнена камышемъ и островками, и гд приходилось плыть съ предосторожностью. Горизонтъ расширялся. По одну сторону виднлась темная волнистая линія сосенъ Деесы, отдлявшей Альбуферу отъ моря, почти двственный лсъ, тянувшійся на цлыя мили, гд пасутся дикіе буйволы и живутъ большія зми, которыхъ очень немногіе видли, но о которыхъ вс съ ужасомъ говорятъ въ ночной часъ. На противоположной сторон – безграничная равнина рисовыхъ полей, теряющаяся на дальнемъ горизонт у Сольяны и Суеки, сливаясь съ отдаленными горами. Напротивъ – камыши и островки, скрывавшіе свободныя части озера. Барка скользила между ними, задвая носомъ водяныя растенія, касаясь парусомъ тростниковъ, выдававшихся съ берега. Спутанныя темныя склизікія растенія поднимались на поверхность, подобно липкимъ щупальцамъ, опутывая шестъ перевозчика, и глазъ тщетно старался проникнуть въ угрюмую больную фауну, въ ндрахъ которой копошились животныя, созданія ила. Взоры всхъ выражали одну и ту же мысль. Кто упадетъ туда, не скоро выберется.
Стадо быковъ паслось на берегу, среди камышей и болотъ, на границ съ Деесой. Нкоторые изъ нихъ, переплывъ къ ближайшимъ островкамъ, погрузившись по самый животъ въ грязь, жевали жвачку среди тростника, и когда двигали тяжелыми ногами, то вода издавала громкое бульканье. Нкоторые были большіе, грязные, съ боками, покрыгыми корой, съ огромными рогами и слюнящейся мордой. Они дико глядли на нагруженную барку, скользившую между ними, и при каждомъ движеніи ихъ головъ кругомъ разлеталось облако большихъ комаровъ и снова усаживалось на ихъ кудрявыхъ лбахъ.
На небольшомъ разстояніи, на возвышеніи, представлявшемъ ничто иное, какъ узкую полосу ила между двумя пространствами воды, пассажиры барки увидліи сидвшаго на корточкахъ человка.
Жители Пальмара знали его.
– Смотрите, П_і_а_в_к_а!- вскричали они.- Пьяница П_і_а_в_к_а!
И размахивая шляпами, они громко крича спрашивали его, гд онъ выпилъ утромъ и не думаетъ ли онъ здсь переночевать. П_і_а_в_к_а оставался неподвижееъ, потомъ, выведенный изъ терпнія смхомъ и криками пассажировъ, всталъ, сдлалъ легкій пируэтъ, ударилъ себя нсколько разъ по задней части тла, съ выраженіемъ презрнія, и снова съ серьезнымъ видомъ прислъ.
Когда онъ всталъ, раздались еще боле громкіе взрывы смха, вызванные его страннымъ видомъ. На шляп красовался высокій султанъ изъ цвтовъ Деесы, а на груди и вокругъ лица висли гирлянды изъ лсныхъ колокольчиковъ, растушихъ среди береговыхъ тростниковъ.
Вс говорилй о немъ! Что за типъ этотъ П_і_а_в_к_а! Другого такого не было въ деревняхъ на озер! Онъ твердо ршилъ не работать, какъ работаетъ большинство людей, говоря, что трудъ есть оскорбленіе Бога, и цлый день искалъ кого-нибудь, кто пригласитъ его выпить. Онъ напивался до пьяна въ Перелль
Прислушиваясь къ бесд, трактирщикъ кряхтя бормоталъ. 'П_і_а_в_к_а! Ну и безстыдникъ! Тысячу разъ онъ ему запрещалъ заходить…' Пассажиры смялись, всломиная странныя украшенія бродяги, его страсть покрывать себя цвтами и внками, какъ дикаръ, какъ только въ его голодномъ желудк начинало дйствовать вино.
Барка възжала все дальше въ озеро. Между двумя линиями тростяика, похожими на молъ гавани, виднлось обширное пространство гладкой блестящей, голубовато-блой воды. Это была собственно Альбуфера, свободное озеро, по которому на значительномъ разстояніи другъ отъ друга были разбросаны группы тростника, гд искали себ пріютъ преслдуемыя городскими охотниками озерныя птицы. Барка плыла вдоль Деесы, гд участки ила, покрытые водой, постепенно переходили въ рисовыя поля.
На маленькой лагун, окаймленной возвышеніями изъ ила, человкъ крпкаго тлосложенія, стоя въ барк,
