стояли прямо.
Охотникъ въ бшенств началъ было бить П_і_а_в_к_у, но онъ вдругъ свалился на дно лодки и вцпился ногтями въ поясъ, словно хотлъ вскрыть себ брюхо. Онъ извивался въ мучительныхъ конвульсіяхъ, съ перекошеннымъ лицомъ и мутными, стеклянными глазами.
Со стономъ онъ корчился, словно желая выбросить всю эту громадную тяжесть давившей и душившей его пящи.
Охотникъ не зналъ, что длать и снова скучнымъ показалось ему его путешествіе на Альбуферу. Посл получасовой ругани по поводу того, что онъ обреченъ взять въ руки шестъ, чтобы вернуться въ Салеру, нсколько крестьянъ, охотившихся на озер, сжалились надъ его криками.
Они узнали П_і_а_в_к_у и догадались о его болзни. Это угрожаюшее жизни несвареніе желудка: бродяга долженъ былъ кончить этимъ!
Движимые братскимъ чувствомъ простыхъ деревенскихъ людей, не отказывающимъ въ помощи самымъ послднимъ людямъ, они взяли П_і_а_в_к_у на свою лодку, чтобы доставить его въ Пальмаръ, а одинъ изъ нихъ остался съ охотникомъ, довольный тмъ, что можетъ послужить ему лодочникомъ и получить такимъ образомъ возможность стрлять съ его мста.
Посл обда Пальмарскія женщины увидли, какъ выгрузили бродягу на берегь, на который тотъ упалъ, какъ тюкъ.
'Ахъ негодяй!… Вотъ та;къ нализался!' кричали вс.
Сердобольные люди, которые изъ состраданія понесли его, какъ мертвеца, въ его хижину, печально качали головой. Дло не въ опьяненіи, и, если бродяга на этотъ разъ уцлетъ, дйствительно можно сказать, что у него собачье здоровье. Они разсказывали объ его чудовищномъ обжорств, отъ котораго онъ долженъ умереть, и испуганные жители Пальмара тмъ не мене, не безъ гордости улыбались при мысли о томъ, что у одного изъ нихъ оказался такой огромный желудокъ.
Бдный П_і_а_в_к_а! Новость объ его болзни распространилась по воей деревн. Женщины толпились у дверей хаты, стараясь заглянуть въ эту пещеру, которую раньше такъ тщательно избгали. П_і_а_в_к_а, распростертый на солом, съ устремленными въ потолокъ стеклянными глазами, блдный, какъ воскъ, весь дрожалъ и рычалъ отъ боли, словно у него раздирались вс внутренности. Около него стояли лужи рвоты изъ жидкости и кусковъ непережеванной пищи.
'Какъ дла, П_і_а_в_к_а?' спрашивали изъ-за двери.
И больной отвчалъ скорбнымъ ворчаніемъ, поворачиваясь спиной, утомленный дефилированіемъ всей деревни.
Нкоторыя боле смлыя женщины входили, опускались на колни и щупали ему животъ, желая узнать, гд у него болитъ. Он обсуждали, какія слдуетъ примнять лкарства, разсказывая о тхъ, которыя производили наилучшее дйствіе у нихъ въ семьяхъ. Бгали за старухами, извстными своими лкарствами, пользовавшимися большим довріемъ, чмъ медикъ въ Пальмар. Нкоторыя являлись съ припарками изъ таинственныхъ травъ, сохраняемыхъ въ ихъ лачугахъ, друтія приносили горшокъ съ кипяткомъ, настаивая на томъ, чтобы больной въ одинъ пріемъ его выпилъ. Общее мнніе было таково: у несчастнаго закупорился желудокъ и нужно его очистить. Господи! Какътонъ жалокъ. Отецъ его умеръ отъ пьянства, а онъ отъ обжорства. Вотъ такъ семейка!
Ничто лучше не доказывало П_і_а_в_к_ серьезность его положенія, какъ безпокойство женщинъ. Словно въ зеркал, въ этомъ общемъ сочувствіи, видлъ онъ себя и догадывался объ опасности по той заботливости, которой окружали его женщины, наканун еще смявшіяся надъ нимъ, браня своихъ мужей и сыновей, если встрчали ихъ въ его компаніи.
'Бдняжка! Бдняжка!' шептали он. И со смлостью, на которую способны одн только женщины предъ лицомъ несчастія, он окружали его, перепрынивая черезъ отвратительные куски, которые извергалъ его ротъ. Он понимали, въ чемъ дло: у него въ кишкахъ образовался узелъ, и съ материнской нжностью он пытались открыть его стиснутыя челюсти и влить вс эти чудесныя жидкости, которыя онъ тотчасъ же изрыгалъ къ ногамъ ухаживавшихъ за нимъ женщинъ.
Съ наступленіемъ вечера, он оставили его. Дома нужно варить ужинъ, и больной остался одинъ неподвижно на полу своей хижины, освщаемый краснымъ свтомъ лампочки, прившенной женщинами къ стн.
Деревенскія собаки просовывали въ дверь свои морды, пристально смотря на больного своими глубокими глазами и тотчасъ же убгали съ жалобнымъ лаемъ.
Мужчины пришли ночью постить хижину. Въ трактир С_а_х_а_р_а разсказывали о происшествіи и лодочники, ужасаясь подвигамъ П_і_а_в_к_и, хотли повидать его въ послдній разъ.
Они подходили, пошатываясь, потому что почти вс были пьяны посл ужина съ охотниками.
'П_і_а_в_к_а!… Сынъ мой! Какъ себя чувствуешь?'
Но они сейчасъ же съ ужасомъ выбгали назадъ, задыхаясь отъ запаха нечистотъ, на которыхъ съ боку на бокъ перевертывался больной. Нсколько человкъ, боле пьяныхъ, доходили до того, что съ жестокой насмшливостью спрашивали, не хочетъ ли онъ съ ними выпить въ послдній разъ въ трактир С_а_х_а_р_а, но больной отвчалъ только легкимъ мычаніемъ, и закрывъ глаза, снова впадалъ въ дремоту, прерываемую новыми приступами рвоты и дрожи.
Въ полночь бродяга остался совершенно одинъ.
Тонетъ не хотлъ посмотрть на своего прежняго товарища. Онъ вернулся въ трактиръ, посл тяжелаго сна на дн лодки: сна глубокаго, одурлаго, прерываемаго кровавыми кошмарами подъ звуки ружейныхъ выстрловъ, раздававшіеся въ его голов, какъ безпрерывные раскаты грома.
Тонетъ былъ изумленъ, увидя Нелету, сидвшей передъ бочками, съ блднымъ, какъ воскъ лицомъ, но безъ малйшаго безпокойства въ глазахъ, какъ будто она провела ночь совершенно спокойно. Тонетъ былъ пораженъ такой силой духа у своей возлюбленной.
Они обмнялись многозначительнымъ взглядомъ, какъ два несчастныхъ, сознающихъ себя еще боле тсно связанными своимъ участіемъ въ преступленіи.
Посл долгаго молчанія, она ршилась спросить его. Ей хочется узнать, какъ онъ вьшолнилъ ея порученіе. И онъ отвтилъ, опустивъ голову, не глядя ей въ глаза, словно вся деревня смотрла на него… Да, онъ убралъ его въ надежное мсто. Никто не найдетъ его.
Обмнявшись быстро этими словами, они оба замолчали, погруженные въ свои мысли – она за стойкой, онъ сидя у двери, спиной къ Нелет, избгая глядть на нее. Они казались уничтоженными, словно громадная тяжесть сдавила ихъ. Они боялись говорить другъ еъ другомъ, словно эхо ихъ голосовъ могло воскресить воспоминаніе прошедшей ночи.
Они вышли взъ затрудненія, имъ теперь не угрожала никакая опасность. Смлая Нелета удивлялаоь той легкости, съ которой было все выполнено. Несмотря на слабость и болзнь, она тмъ не мене нашла въ себ силу остаться на своемъ посту. Никто не могъ заподозрить ихъ въ томъ, что произошло ночью, и однако оба любовника вдругъ почувствовали себя отчужденными другъ отъ друга. Что то навсегда порвалось между ними. Пустота, образовавшаяся съ изчезновеніемъ этого бднаго существа, на которое они почти не посмотрли, теперь постепенно возрастала, отдляя несчастныхъ другъ отъ друга. Они чувствовали, что въ будущемъ возможна одна только близость: это взаимные взгляды при воспоминаніи о совершенномъ преступленіи. И безпокойство Тонета еще боле увеличивалось при мысли о томъ, что Нелета не знала истинной судьбы ребенка.
Съ наступленіемъ вечера, трактиръ наполнился лодочниками и охотниками, которые заходили передъ отъздомъ въ родныя мста Риберы, показывая связки съ дичью, нанизанной клювами на веревки. Ну и охота! Вс пили, обсуждая успхи охоты и дикую выходку П_і_а_в_к_и. Тонетъ переходилъ отъ одной группы къ другой, желая разсяться, бесдуя и выпивая за всми столами. Онъ старался забыться въ опьяненіи и пилъ съ дланною веселостью, а его друзья радовались хорошему настроенію К_у_б_и_н_ц_а. Никогда не видли его такимъ веселымъ.
Дядюшка Г_о_л_у_б_ь вошелъ въ трактиръ и его глаза пытливо устремижсь на Нелету. 'Матерь Божія! Какъ ты блдна! Ты больна?'
Нелета начала бормотать что-то о мигрени, мшавшей ей спать, но старикъ плутовато щурилъ глаза, сопоставляя въ своемъ ум плохо проведенную ею ночь съ непонятнымъ бгствомъ внука. Затмъ сталъ бранить его. Онъ де поставилъ его въ смшное положеніе предъ лицомъ господина изъ Валенсіи. Его поведеніе недостойно рыбака Альбуферы. Въ прежнія времена онъ угошщалъ пощечинами не за такую еще
