— О нет, что вы! Очень много дел, только и всего. Встречи, бумаги и снова встречи… Вы же знаете, как это бывает?
— Знаю.
Он не перестал улыбаться, только взглянул на собеседницу чуть пристальнее. И чуть настойчивее, чем секунду назад.
— Простите мою нетерпеливость, мисс Эррера, но, как вы правильно заметили, у каждого из нас много дел и лишь одно — общее. Вернее, может стать таковым. О его ходе что-нибудь известно?
Казалось, в его лице ничего не изменилось, но камин, плед и глинтвейн бесследно пропали, как будто их не было с самого начала, и неожиданное преображение едва не застало Софию врасплох. От галантного кавалера — к холодному администратору? Не слишком ли резко?
— Документы для подачи заявления оформлены и поставлены в очередь.
— В очередь куда?
— На рассмотрение, разумеется.
— Вы можете конкретизировать?
Тон его голоса стал совсем холодным и сухим, как искусственный лед. Таким чужим, что исполнительному секретарю доставило истинное наслаждение перечислить все экспертные советы, подкомитеты, комитеты и комиссии, через которые предстояло пройти одной малопонятной, но многообещающей информационной технологии.
— Это все? — уточнил мистер Кален после заочной экскурсии по административным коридорам.
— Если не потребуется дополнительной сертификации. — София тоже позволила себе улыбнуться.
— Благодарю за информацию.
Он оставался невозмутимым и вполне доброжелательным, откланиваясь, но что-то подсказало исполнительному секретарю: больше они никогда уже не будут собеседниками. И заставило немного пожалеть о несостоявшейся интрижке. Но сожаление конечно же оказалось не настолько глубоким, чтобы София попыталась остановить уходящего мистера Калена или последовать за ним.
Сентябрь в Вашингтоне бывает жарким, как самая макушка лета, и мало в такие дни находится безумцев, предпочитающих кондиционированным сумеркам зала уличные столики, пусть и спрятанные под просторными тентами. Но двое все-таки добрались до кофейни «Марко» и без долгих раздумий устроились в плетеных креслах, почти у самого края тротуара — в двадцати футах от главного входа. В двадцати раскаленных футах.
Бьянка Палетти ругнулась, увидев новых клиентов. Разумеется, сделала она это очень тихо, можно сказать, одними губами, потому что хозяин ароматного заведения и по совместительству родной дядя не поощрял подобное поведение на людях. Даже искренне уважая врожденный семейный темперамент.
Двадцать футов под палящим зноем. Много? Кажется, что совсем чуть-чуть, но колготки сразу стягивают ноги плавящимся панцирем, а белоснежная блузка начинает прилипать к спине на первом же вдохе.
— Что будете заказывать?
Мужчина улыбнулся и коротко ответил:
— Кофе.
Бьянка поднесла карандаш к листку блокнота и изобразила все внимание, на которое сейчас была способна, но клиент не соизволил ничего уточнять. Зато его спутница раскрыла папку меню и небрежно обвела кончиком пальца всю колонку.
— Вы уверены, синьора?
— Несите. Все и сразу.
Заказ был хорош только своей стоимостью и перспективой чаевых: протяженность списка означала по меньшей мере пару дюжин походов из кухонной жары в уличную и обратно. Но пусть клиенты выглядели слегка странновато, сомнения в серьезности их намерений почему-то не возникало, и Бьянка, спрятав раздражение под широкой улыбкой, отправилась радовать дядю грядущей незапланированной выручкой. Время от времени косясь в сторону любителей полуденного солнца.
Надо признать, мужчина как раз выглядел вполне подходяще для здешнего квартала, насыщенного всевозможными конторами, частными и государственными: костюм, галстук, «дипломат», гладкая выбритость и аккуратная стрижка. Вопрос вызывала только рубашка, застегнутая на все пуговицы: из тех ситимэнов, которых Бьянка провожала взглядами в последние дни, ни один не удержался от того, чтобы ослабить узел галстука. А этот сидел как ни в чем не бывало, словно существовал отдельно от жары или нашел способ заключить с ней перемирие.
Его спутница, такая же блондинистая, только гораздо суровее глядящая по сторонам и одетая как парковый рейнджер, тоже не обращала никакого внимания на палящий зной. Впрочем, не взглянула она и на первую порцию кофе. Наверное, потому, что тема разговора, начавшегося сразу же после оглашения «заказа» и не прекращающегося даже при очередном приближении Бьянки, была слишком серьезной.
— Расчетное время по алгоритму?
— От ста двадцати до четырехсот суток.
