раскачивающиеся под белыми облаками.
— Наш взвод не отвечает требованиям устава, — брякнул вдруг Безымянный.
— Почему? — поинтересовался Юрек.
— Потому. Знаете, каким он должен быть? — И он ткнул пальцем в книгу под названием «Устав пехоты». — Часть вторая. Вот здесь говорится: «Взвод состоит из командира, заместителя командира, подофицера, трех стрелковых отделений, пулеметного расчета, двуколки для ручного пулемета. Общая численность взвода: 1 офицер, 9 подофицеров, 58 рядовых, в том числе личный ординарец командира взвода…»
— Правильно! — прервал его Лёлек. — У нас все это есть!
— Где же это?
— А вот где! Командир есть? Есть! — загибал по очереди пальцы Лёлек. — Заместитель есть? Есть! Двуколка? Есть! Нет только ординарца. Но если хочешь, можем тебя назначить.
— Не валяй дурака!
Вдруг Лёлек потянул носом.
— Черт побери, пахнет грибами.
— Если бы это были грибы! А то лисички!
— А лисички, по-твоему, не грибы?
Безымянный покачал головой, явно не разделяя мнения Лёлека.
— А если поджарить их на сале…
— Другое дело!
— С лучком…
— Хорошо!
— Поперчить немного…
— Заткнись!
- Или на сливочном масле…
Безымянный сглотнул слюну.
— Добавить сметанки…
— Кретин!
— Да со свежим душистым хлебушком или молодой картошечкой. Не отказался бы? — закончил Лёлек.
— Еще бы!
— А говоришь, не грибы!..
— Но ведь нет ни перца, ни лука, ни масла, ни сметаны! К тому же нет соли.
— И так съедим!
— Лучше их, чем сено, — согласился, вздохнув, Безымянный.
— А я-то думал, что ты предпочитаешь сено. Ведь каждый осел… — Лёлек не успел закончить фразу, как Безымянный запустил в него шишкой.
— Ну и псих же ты! — засмеялся Лёлек.
— Встать! — донеслась вдруг команда Вереска.
Безымянный с пренебрежением смотрел, как Лёлек поднимается с земли.
— Растяпа ты, а не партизан!
— Чего пристал?
— Разве так выполняется команда «Встать»? Вот послушай: «По команде «Встать» рядовой приподнимает слегка стволом вверх винтовку, прижимает правое колено как можно ближе к туловищу, ладонью левой руки опирается о землю, причем его тело остается пока прижатым к земле. Затем отталкивается рукой от земли, приподнимается, выставляет левую ногу вперед и опускается на правое колено».
— Так я до вечера не встану. У меня проще получается.
— Зато не по уставу.
— А какая разница?
— Эй вы, успокойтесь! — наводил порядок Вереск.
Передовой дозор уже входил в лес. Оставшиеся проверяли снаряжение. Спустя минуту они уже шагали вслед за дозором. В лесу разговоры смолкли. Солнце клонилось к закату, но было по-прежнему жарко. Отряд шел быстрым шагом. Разведка донесла, что немцы готовятся к более крупной операции. Бёттхер решил, очевидно, спасти в глазах начальства остатки своей подмоченной репутации.
Правда, теперь партизаны чувствовали себя увереннее. С каждым днем росла численность отрядов, улучшалось вооружение. Им выделили даже рацию. Этот маленький ящик помогал им избавиться от ощущения одиночества, оторванности от внешнего мира. Благодаря ему они в любую минуту могли связаться со штабом польских партизан за линией фронта и попросить их о помощи. Ведь вместе с ними сражалась вся 1-я армия, о существовании и боевых делах которой они знали по газетам, доставляемым им самолетами. Они немного завидовали тем далеким неизвестным солдатам, идущим к ним с востока. Те уже были свободными, а они вынуждены прятаться на своей собственной земле.
Стояла поздняя ночь, когда они подошли к деревне Трембанув. По шаткому мостику перешли реку Каменную, и под их ногами дрожало, отражаясь в воде, небо.
Еще не начиналась заря, а они были уже на месте. Разместились в нескольких хатах. Юрек с отделением Конрада занял одну из них. Вереск расставил караульных.
Юрек, подложив руку под голову, вздремнул немного. Он проснулся от приятно щекочущего ноздри запаха. За стеной слышалось шипение: это жарилось сало на сковородке. Запах был великолепный. Юрек приподнялся на локтях. Услышав звук разбиваемых о край сковородки яиц, не выдержал, встал и пошел на кухню. У плиты стояла хозяйка.
— О, уже встали! — улыбнулась она.
Юрек проглотил слюну. Это не ускользнуло от глаз хозяйки.
— Вы, наверное, голодные как волки, да? Сейчас несу!
Завтрак был отличный. Не успела хозяйка глазом моргнуть, как яичница исчезла. Оставили немного караульному, который неподалеку от дома в ржаном поле наблюдал за дорогой, проходившей через деревню.
После завтрака Юрек попросил таз, налил в него воды и опустил покрасневшие, в ссадинах ноги. Он так и сидел с засученными штанинами, когда в избу влетел Лёлек.
— Что дашь, если я тебе кое-что скажу?
— Если что-нибудь важное, то и так скажешь.
— Дашь пару патронов?
Юрек заколебался. У него самого их осталось немного.
— Дам пять штук.
Лёлек подошел к двери и толкнул ее. Юрек повернул голову и вдруг вскочил, опрокинув при этом таз с водой.
— Богусь!
Они бросились друг к другу и крепко обнялись.
— Явился, — оглядывал его со всех сторон Юрек. — Наконец-то!
Сбегал на кухню, принес тряпку, наскоро провел ею по полу, собирая пролитую воду.
— Ну а как было в гестапо? — спросил он наконец.
Богусь уселся на табуретку. Говорил сухо, отрывисто. Чувствовалось, что ему неприятны эти воспоминания.
— Били сильно?
Богусь опустил глаза и кивнул головой, Лёлек сжал губы.
— А как попал к нам?
— Я шел к Здзиху, но ты знаешь…
— Знаю.
Умолкли. Тяжело было говорить о гибели Здзиха.
— Потом попросил, чтобы меня направили к тебе. Разрешили.
— Значит, явился! — похлопал его по плечу Юрек. — Теперь мы вместе, жаль только… — Снова нахлынули воспоминания о Здзихе.
— Отомстим!
Богусь ощупал карманы:
— Я приготовил это для Здзиха. На, возьми.
На вытянутой ладони Богуся Юрек увидел пистолет системы «вальтер».
— Такой же, как у того охранника. Помнишь?
Пистолет понравился Юреку. Он протянул было к нему руку, но тут же опустил ее. Как мог он взять то, что предназначалось для Здзиха? По какому праву? По праву наследства?
— Бери же… — Богусь не понял его колебаний, Юрек держал пистолет, как бы взвешивая его в руке.
— Думал, что уже влип, — рассказывал Богусь. — Когда нас выпустили, я был уверен, что меня направят в лес. Поэтому решил зайти к Тетке, чтобы забрать пистолет, который закопал когда-то у нее в огороде. Прихожу, а там немцы. Собирают картошку. Я опешил. В нескольких шагах от моего вальтера. Стоило им его найти, то знаешь, что было бы. Им не так уж много надо, чтобы спалить чью-либо хату и поставить к стенке хозяев. Бегу к Тетке и говорю: «Немцы у вас картошку крадут». А Тетка в тот день была злая. Накинула платок на голову — и в огород. Прибегает и давай их отчитывать: «Ах вы такие-сякие!
