М., 1955.
Благой Д. Д. 'Евгений Онегин'. - В кн.: Пушкин А. С. Собр. соч. В 10-ти т. Т. IV. М., 1960.
Благой Д. Д. Мастерство Пушкина. М., 1955.
Бонди С. М. Примечания и объяснительные статьи в кн.: Пушкин А. С. 'Евгений Онегин'. М. - Л., Детгиз, 1936; М., Детгиз, 1957; М., Детгиз, 1964.
Бонди С. М. О Пушкине. Статьи и исследования. М., 1978.
Бочаров С. Форма плана. - 'Вопросы литературы', 1967, № 12.
Бочаров С. Г. Поэтика Пушкина. Очерки. М., 1974.
Виноградов В. В. Стиль Пушкина. М., 1941.
Винокур Г. О. Слово и стих в 'Евгении Онегине'. - В кн.: Пушкин. Сб. статей. М., 1941.
Винокур Г. О. Наследство XVIII в. в стихотворном языке Пушкина. - В кн.: Винокур Г. О. Избр. работы по русскому языку. М., 1959.
Гессен С. Я. Источники X главы 'Евгения Онегина'. - В кн.: Декабристы и их время, т. П. М., 1932.
Гроссман Л. П. Онегинская строфа. - В кн.: Гроссман Л. Сочинения, т. I. 'Современные проблемы'. М., 1928.
Гуковский Г. А. Пушкин и проблемы реалистического стиля. М., 1957.
Долинина Н. Прочитаем 'Онегина' вместе. Изд. 2-е. Л., 1971.
Лотман Ю. М. Роман в стихах Пушкина 'Евгений Онегин'. Тарту, 1975.
Макогоненко Г. П. 'Евгений Онегин' А. С. Пушкина. - В кн.: Медведева И. Н. 'Горе от ума' А. С. Грибоедова, Макогоненко Г. П. 'Евгений Онегин' А. С. Пушкина. М., 1971.
Поспелов Г. 'Евгений Онегин' как реалистический роман. - В кн.: Пушкин. Сб. статей. М., 1941.
Поэтическая фразеология Пушкина. М., 1969.
Пумпянский Л. 'Евгений Онегин' (К постановке оперы в Ленингр. гос. акад. Малом оперном театре). Л., 1937.
Семенко И. М. О роли образа автора в 'Евгении Онегине'. 'Труды Ленингр. гос. библ. ин-та им. Н. К. Крупской', т. 2, 1957.
Сидяков Л. С. 'Евгений Онегин' и незавершенная проза Пушкина 1828-1830-х годов. (Характеры и ситуации). - В сб.: Проблемы пушкиноведения. Л., 1975.
Сидяков Л. С. К истории работы над второй главой 'Евгения Онегина'. Временник, 1975.
Слонимский А. 'Евгений Онегин'. - В кн.: Слонимский А. Мастерство Пушкина. М., 1963.
Станчек Н. А. Восьмиклассники читают 'Евгения Онегина'. М., 1968.
Тархов А. Вступительная статья и комментарий в кн.: Пушкин А. С. 'Евгений Онегин'. М., 1978.
Томашевский Б. В. X глава 'Евгения Онегина' (История разгадки). - В кн.: Томашевский Б. Пушкин, книга вторая. Материалы к монографии (1824-1837). М.-Л., 1961.
Тынянов Ю. Н. О композиции 'Евгения Онегина'. - В кн.: Тынянов Ю. Н. Поэтика, история литературы, кино. М., 1977.
Шкловский В. 'Евгений Онегин' (Пушкин и Стерн). - В кн.: Очерки по поэтике Пушкина. Берлин, 1923.
Roman Jakobson. Puskin and His Sculptural Myth. The Hague - Paris, Mouton, 1975.
Jan M. Mejer. The Digressions in Evgenij Onegin. Dutch Contributions to the Sixth International Congress of Slavicists. The Hague - Paris, Mouton, 1968.
Исчерпать онегинский текст невозможно. Сколь подробно ни останавливались бы мы на политических намеках, многозначительных умолчаниях, бытовых реалиях или литературных ассоциациях, комментирование которых проясняет различные стороны смысла пушкинских строк, всегда остается место для новых вопросов и для поисков ответов на них. Дело здесь не только в неполноте наших знаний, хотя чем более трудишься над приближением текста к современному читателю, тем в большей мере с грустью убеждаешься в том, сколь многое забыто и частично забыто бесповоротно. Дело в том, что литературное произведение, пока оно непосредственно волнует читателя, живо, то есть изменчиво. Его динамическое развитие не прекратилось, и к каждому поколению читателей оно оборачивается какой-то новой гранью. Из этого следует, что каждое новое поколение обращается к произведению с новыми вопросами, открывая загадки там, где прежде все казалось ясным. В этом процессе две стороны. С одной - читатели новых поколений больше забывают, и поэтому прежде понятное делается для них темным. Но, с другой стороны, новые поколения, обогащенные историческим, порой купленным тяжелой ценой опытом, глубже понимают привычные строки. Казалось бы, зачитанные и заученные стихи для них неожиданно открываются непонятными прежде глубинами. Понятное превращается в загадку потому, что читающий обрел новый и более глубокий взгляд на мир и литературу. А новые вопросы ждут нового комментатора. Поэтому живое произведение искусства нельзя прокомментировать 'до конца', как нельзя его 'до конца' объяснить ни в каком литературоведческом труде.
В романе Л. Н. Толстого 'Декабристы' вернувшаяся из Сибири декабристка, сравнивая старого мужа с сыном, говорит: 'Сережа моложе чувствами, но душой ты моложе его. Что он сделает, я могу предвидеть, но ты еще можешь удивить меня'. Это можно применить ко многим романам, написанным после 'Евгения Онегина'. Что они 'сделают', мы часто можем предвидеть, но пушкинский роман в стихах 'еще может нас удивить'. И тогда потребуются новые комментарии.
ОЧEРК ДВОРЯНСКОГО
БЫТА ОНЕГИНСКОЙ
ПОРЫ
Известное определение Белинского, назвавшего EO 'энциклопедией русской жизни', подчеркнуло совершенно особую роль бытовых представлений в структуре пушкинского романа. Конкретизируя этот тезис, Г. А. Гуковский писал:...'уже самое количество бытовых тем и материалов принципиально отличает пушкинский роман от предшествующей литературы. В 'Евгении Онегине' перед читателем проходит серия бытовых явлений, нравоописательных деталей, вещей, одежд, цветов, блюд, обычаев'. И далее: 'Не в том заключено реалистическое новаторство 'Евгения Онегина', что в нем описан быт, неоднократно изображенный до него русскими поэтами, которых мы не захотим и не сможем отнести к реалистам, а в том, что бытовой материал истолкован Пушкиным иначе, чем его предшественниками, по-новому, реалистически, то есть в качестве типического, идейно обосновывающего человека и его судьбу' (Гуковский Г. А. Пушкин и проблемы реалистического стиля. М., 1957, с. 140 и 146).
Одной из особенностей бытописания в EO, весьма существенной при комментировании романа, является то, что знание бытовых реалий необходимо для понимания текста даже тогда, когда они непосредственно не упоминаются или лишь мелькают в виде кратких отсылок, намеков на то, что было с полуслова понятно и автору, и современному ему читателю. В этих случаях необходимые пояснения трудно приурочить к какому-либо определенному слову или стиху, не создавая впечатления искусственности. А между тем отказаться от бытовых пояснений без ущерба для читателя нельзя. Это заставляет нас вынести характеристику некоторых черт дворянского быта онегинской эпохи в отдельный очерк, давая в построчном комментарии отсылки на соответствующие страницы. При этом мы, разумеется, не ставим перед собой цели характеризовать быт эпохи как таковой - внимание будет привлекаться лишь к тем его сторонам, которые прямо или косвенно отразились в тексте пушкинского романа. В тех случаях, когда в тексте EO упоминаются конкретные факты быта и рассказ о них не рассредоточен по разным местам романа, а сконцентрирован в определенном месте, пояснения даются в разделе построчного комментария.
Хозяйство и имущественное положение
Русское дворянство было сословием душе- и землевладельцев. Владение поместьями и крепостными крестьянами составляло одновременно сословную привилегию дворян и было мерилом богатства, общественного положения и престижа. Это, в частности, приводило к тому, что стремление увеличивать число душ доминировало над попытками повысить доходность поместья путем рационального землепользования.
Герои EO довольно четко охарактеризованы в отношении их имущественного положения. Отец Онегина 'промотался' (I, III, 4), сам герой романа, после получения наследства от дяди, видимо, сделался богатым помещиком. Он
Заводов, вод, лесов, земель
Хозяин полный...
