У Анны была трехмесячная виза – это был максимум, который давали в посольстве. Значит, три последующих месяца Анне предстояло находиться где-нибудь в другой стране. Больше трех месяцев Германия ее терпеть отказывалась. Таким образом, из полугода, что оставался до развода, вместе с Вернером она в лучшем случае проживет половину.
Ночью выяснилось, что Вернер мужчина еще хоть куда. К Ане он вышел в костюме поросеночка. У него была шапочка с ушками, пятачок и хвостик колечком. Больше на нем не было ничего, и он, сложив ручки перед собой, бодро попрыгал по направлению к окаменевшей от изумления Ане.
Девушка решила бежать. Все равно куда и как – но бежать. Как раз в тот момент, когда Вернеру удалось допрыгать до нее, у него отвалился хвост. И ситуация несколько разрядилась и даже наладилась. Вспоминая своих более молодых приятелей, Анна не могла не отметить, что они все Вернеру в подметки не годились. Даже намечающийся маразм Вернера не помешал любовникам приятно провести ночь и утром встать весьма довольными друг другом. Сразу после завтрака, состоявшего из яиц всмятку и нескольких тостов с мармеладом, Вернер отправился на работу.
– Отдыхай, моя девочка, – проворковал он, нежно целуя Анну в щечку на прощанье. – Погуляй по саду, собери яблоки. Корзины стоят в сарае. Сахар, предназначенный для варки домашнего яблочного джема, ты найдешь в стенном шкафчике, рядом с остальными продуктами, которые я оставил тебе для приготовления обеда на сегодня. Потом я, конечно, покажу тебе магазины, где обычно делаю покупки, но на сегодня я все приобрел сам.
И он гордо посмотрел на Анну, явно ожидая, что его похвалят за проявленную заботу. Но Анна, потрясенно обдумывавшая количество работы, неожиданно на нее свалившейся, его взгляда не заметила. Она оглядывала сад, чувствуя, что вчерашнее ее восхищение его размерами стремительно испаряется.
– Верхние комнаты не убирай, – продолжал Вернер, и Анна облегченно перевела дух. – Оставь их на потом, прибери только в тех помещениях, которыми мы пользуемся. И…
– Вернер, ты не опоздаешь на поезд? – поспешно перебила его Анна. – Ты говорил, что он отходит в 10.45, а сейчас уже половина.
– Ты права, моя дорогая, – согласился Вернер, – как мило, что ты обо мне заботишься. Сегодняшний день в конторе пролетит для меня незаметно. И даже слушание моего дела в суде не сможет заставить меня забыть о тебе.
И он отбыл, напевая себе под нос какую-то веселую баварскую мелодию.
– М-да, похоже, я снова влипла, – констатировала Анна. – И почему мне так не везет?
От этой невеселой темы ее отвлек телефонный звонок. Не успев сообразить, что вряд ли в Германии есть хоть одна живая душа, желающая с ней пообщаться, Аня машинально схватила трубку.
– Алло! – сказал грубый женский голос. – Это ты, котик? Чего молчишь, не узнаешь?
– Вы кто? – удивилась Аня.
В трубке выругались, и Аня поспешно бросила ее на рычаг. Затем она отправилась осматривать свои новые владения. На это ушло около часа. Бродя по огромному дому, Анна чувствовала себя героиней сказки про Синюю Бороду. Комнаты двух верхних этажей были заперты, так что убирать их и правда не было никакой необходимости. Потом Анна спустилась в сад. Яблок в этом году уродилось огромное количество. Ветви деревьев под их тяжестью давно бы сломались, если бы не подставленные под них подпорки.
«Если здесь так всегда, то я пропала», – подумала Анна, пытаясь припомнить, что она слышала про какую-то чудодейственную жидкость, которая убивала растение целиком, стоило одной капле попасть на лист.
– Как знать, может, она и для деревьев сгодится, – прошептала Анна, собрав урожай с первой яблони.
Пол в комнатах она кое-как привела в приличный вид – загнала, помахав газетным листом, скопившуюся пыль под диваны и кресла. Покончив таким образом с уборкой помещения, Анна пристроилась в свободном от корзин с яблоками уголке кухни и наспех перекусила, потом запихала вчерашние и сегодняшние тарелки в посудомоечную машину и приступила к переработке урожая.
К вечеру Анна вконец обессилела, зато на полках кладовки стояли ровные ряды банок с домашним повидлом, которое она намеревалась выдать за джем. У женщины едва хватило сил, чтобы добраться до дивана и рухнуть на него. Однако стоило ей это сделать, как словно дожидавшийся этого момента телефон надрывно затрезвонил. Мрачно глянув на мерзкую штуку, Анна, собрав последние силы, протянула руку к трубке.
– Аннья! – донесся из трубки жизнерадостный голос Вернера. – Я должен немного задержаться. Позвонил важный клиент, он тоже разводится с женой. Мы договорились обсудить его дело в ресторане. Хочешь, я познакомлю тебя с ним? Ты можешь приехать сейчас ко мне? Тогда мы бы все вместе поужинали. Здесь есть одно прекрасное местечко, я там бывал несколько раз, очень романтичная атмосфера. Играет живая музыка, всюду свечи и цветы, а еду готовят, я такой нигде не пробовал.
– Ужинайте вдвоем, – еле слышно прошептала Аня. – Я боюсь, что твой клиент при мне будет стесняться, и вы не сможете хорошенько обсудить все юридические тонкости.
– Как ты мила, – растрогался Вернер. – Ты думаешь только обо мне. Какая самоотверженность!
– Тогда еду я не готовлю? – оживилась Анна. – Ты ведь сытно поужинаешь, а сама я уж что-нибудь простенькое перекушу.
– Я поужинаю в ресторане, – заверил ее Вернер. – Если тебе будет скучно, можешь посмотреть мою коллекцию железнодорожных вагонов. Они на чердаке.
Потом Вернер еще минут пять пораспространялся на тему о том, как ему жаль, что их первый интимный ужин откладывается, и повесил трубку.
– Бизнес есть бизнес, – пробормотала Анька, снова падая на диван и думая о том, что, видимо, недооценила размеры дома, если в нем умещается целое железнодорожное депо.
Следующее утро немногим отличалось от первого. Они снова съели на завтрак яйца и тосты. Намазывая хрустящую корочку хлеба своим повидлом, Анна мрачно думала, что, пожалуй, не стоило ехать в такую даль, чтобы весь день заниматься уборкой и готовкой. Такими делами она вполне могла бы насладиться и у себя дома. Допивая кофе, Вернер повторил, что верхние комнаты убирать не нужно, но намекнул, что это вовсе не значит, что и жилые не нуждаются в уборке, причем тщательной.
