Он, любуясь, глядел на ее лицо.
– Ты выглядишь как подлинная царица.
– Ваше величество, – склонилась перед ним Сифэн, зная, что шелка на ней, отражая падающие от светильников лучи, создают впечатление языков пламени, пляшущих вокруг ее фигуры. Ее дамы соглашались с ней, что наряд был потрясающе эффектен, особенно, в сочетании с символом Императрицы, вышитым золотыми нитями на спине: феникс, взмывающий в небеса, с хвостом, оставляющим огненный след на шлейфе ее платья.
Цзюнь прикоснулся к заколке из золота и слоновой кости у нее в волосах.
– Я помню эту вещицу. Это был один из первых моих подарков тебе. Она тебе идет, хотя такая красавица, как ты, может позволить себе носить что угодно.
Она лучезарно взглянула на него. Она знала, насколько неотразимо она выглядит, с белоснежными цветами в волосах, своей безыскусностью подчеркивающими золотые блестки вокруг ее глаз и в середине кроваво-красных губ. У нее не было нужды изображать скромность, и Цзюню это было хорошо известно. Он тоже был воплощением молодости, красоты и жизненной силы – они были как две стороны одной монеты.
Император вздернул подбородок.
– Я горжусь, видя тебя рядом с собой.
– А я горжусь возможностью быть здесь, – ответила она, беря его руку в свои. – Я полностью предана вам. Ваша счастье – главная цель моей жизни.
– А твое – моей.
Он поглаживал ее пальцы, легонько, как будто касанием соловьиного крыла, и она почувствовала, как по телу пробежала дрожь. Она до сих пор носила маску невинной девственницы, но у нее не было сомнений, что, когда придет время, он покажет себя опытным любовником. Внезапно его пальцы сомкнулись крепче вокруг ее руки, и лицо приобрело серьезное выражение.
– Перед тем, как мы выйдем отсюда, я хочу поговорить с тобой о моей дочери, – сказал он.
Сифэн растерянно моргнула. Прошел почти год с тех пор, как девочка вместе с нянькой оставили двор, и Цзюнь никогда прежде не упоминал о ней в присутствии Сифэн.
– Да, конечно. Что вы хотели обсудить?
Все еще держа ее руку в своей, он присел на край стола.
– Ама, нянька, прислала весточку, что принцесса довольна жизнью в монастыре и благополучно развивается, хотя и скучает по лесу. Она ведь все-таки дочь своей матери.
– Несомненно.
Он прочистил горло.
– Она дочь своей матери, и я должен сдержать свое обещание, данное мной Лихуа на ее смертном одре. Она пожелала, чтобы Нефрит была добавлена в очередь престолонаследия. Я не увидел причин для отказа.
У Сифэн появилось чувство, как будто какая-то железная рука зажала ее внутренности в крепкий кулак.
– В нашей истории уже были женщины-правительницы, – продолжал Цзюнь. – Мои министры рассказали, что дочери царя никогда не назначались наследницами престола до достижения двадцатилетнего возраста. Таким образом, у их родителей было достаточно времени, чтобы определить, насколько они годятся на эту роль. Так что это особый случай, ведь Нефрит нет еще трех лет.
Это было решительное, дерзкое требование, и Сифэн на мгновение лишилась дара речи, сраженная бесстрашием Лихуа.
– В слабости найдешь ты силу, – сказала ей однажды прежняя Императрица. Даже на смертном одре, медленно угасая из-за подсыпанного ей Каном яда, она нашла в себе силы, чтобы сохранить трон для своего горячо любимого ребенка – последнего в роду прямых потомков Царей Драконов.
– Я знаю, любимая, что тебя это огорчает, но хочу напомнить тебе и обещать, что собственные дети будут предварять ее в линии престолонаследия. В конце концов, они будут сыновьями моей здравствующей Императрицы, – продолжал Цзюнь, тревожно заглядывая ей в лицо. – Мы молодые и здоровые, я не сомневаюсь, что ты подаришь мне множество наследников. Таким образом, желание Лихуа никак на нас не повлияет.
Он говорил так, как будто смерть Наследного принца была уже доказанным фактом. Сифэн, понимала, что со стороны это выглядит бессердечным, но она поднесла к губам его руку и поцеловала, тронутая его уверенностью. Он также был убежден, что она сделает все, чтобы немедленно закрепить свое положение, а она знала, что обожание в его глазах от этого только усилится.
В конце концов, Император Цзюнь ничем не отличался от прочих мужчин, он был настолько уверен в собственном превосходстве, что просто не понимал, с какой легкостью она будет руководить всеми его поступками. Она посадит своего сына на трон и воспользуется могуществом Змеиного Бога, чтобы навеки утвердить во власти над царством собственный род.
– Ну что же, хорошо, – сказала она, глядя на него сквозь ресницы. – Я с нетерпением буду ждать дня, когда смогу подарить вам наследника.
Высоко держа голову, рука об руку с Императором, она вошла в пиршественный зал. Придворные при виде их поднялись со своих мест и поклонились, как по команде. Юный евнух упал на колени, делая руками замысловатые жесты.
– Их Величества, Император и Императрица Фэн Лу! – провозгласил он.
Сифэн расслышала несколько судорожных вздохов и ропот, поскольку траур по Лихуа еще не закончился. Однако Цзюнь, по-видимому, не обратил внимания на оплошность молодого евнуха и повел ее к столу.
Императрица Фэн Лу. Казалось, эти слова эхом отдавались в зале; она шествовала с гордо расправленными плечами, глядя придворным прямо в глаза. Она слегка наклонила голову, как будто уже увенчанную тяжелой короной, наслаждаясь восторженным ропотом присутствующих, сопровождавшим ее по мере того, как она выступала под руку с Императором в сопровождении своих придворных дам, которые следовали за ней как гусыни за величавым лебедем. Ее волосы были черны, как ночь, ее кожа светла, как рассвет. Один ее взгляд заставлял других почтительно отводить глаза.
Слуги роем носились вокруг, спеша подать на столы угощения, затем последовала музыка и несколько придворных дам исполнили танец.
К их столу приблизилась знакомая фигура: Сиро, как всегда красивый, несмотря на тронувшую его волосы седину и озабоченное выражение лица. Он вел за руку маленького мальчика примерно того же возраста, что и Нефрит, с ясным смышленым личиком. Глазами мальчуган походил на свою мать, Акиру, но от отца он унаследовал маленький рост и короткие руки и ноги. Он вырастет таким же красивым, как Сиро, но тоже будет карликом.
Бывший посол Камацу поклонился Цзюню и Сифэн.
– Ваше величество, мадам Сифэн, позвольте представить вам моего сына Койчи.
Он пошептал ребенку на ухо, и тот, глядя на Императора своими прекрасными глазами, отвесил ему церемонный поклон.
Цзюнь смотрел на него с довольным видом.
– Какой прелестный у вас ребенок, Сиро! Он пойдет ко мне на руки?
Широко распахнутыми глазами малыш глядел на протянутые ему навстречу руки Императора. Отец подбодрил его, и ребенок, ковыляя на своих пухлых маленьких ножках, подошел к Цзюню и позволил ему посадить себя на колени. Он застенчиво посмотрел на Сифэн.
– Это Императрица, малыш, – объяснил ему Император; при этих словах Сиро приподнял бровь, но промолчал. –
