подаренное на презентации колье.
Гость оценил любезность госпожи Зарудной.
— Вы еще более э-э… необыкновенны, чем я мог вообразить, — с акцентом говорил он. — Вы загадочная, чудная… э-э… любые камни меркнут в вашем присутствии.
— Вы вернули меня к жизни этим подарком, — улыбалась она, трогая пальчиком украшение. — Это был намек…
Спиридов, испытывая неловкость, искоса бросил взгляд на хозяина дома: тот занимался сочным куском мяса на косточке и не участвовал в разговоре. Софья флиртует? На здоровье. Значит, она в хорошей форме, полна сил и творческих планов. Ее еще не скоро удастся потеснить на театральном Олимпе.
— Вы русская Сара Бернар! — неуклюже, со смешным пафосом воскликнул гость. — Наша фирма… э- э… будет счастлива видеть вас… э-э… в числе главных клиенток.
— Я не покупаю драгоценностей. Предпочитаю, чтобы мне их дарили.
— О-о… да, да! Вы совершенно правы. Но… я надеюсь, вы будете заказывать что-нибудь у нас.
— Как Сара Бернар! — поддела его Софья.
Спиридов не заметил сарказма, с готовностью подхватив ее мысль:
— Великая французская актриса заказывала у Рене Лалика… э-э… украшения для своих выступлений, — радостно затараторил гость. — Она первая… э-э… угадала в нем талантливого художника. Она…
Владелец «Юбер» превозносил хороший вкус «настоящих актрис, которые везде слывут законодательницами моды», а Софья от души потешалась над его грубой лестью. Она переглядывалась с мужем, и тот едва заметно качал головой: проказы жены не должны перейти грань гостеприимства.
— Вы не поняли, — прятала усмешку она. — Я и есть Сара Бернар! В новом воплощении. И я по- прежнему обожаю украшения от Лалика. Вот это колье, например, истинный шедевр.
Спиридов смущенно отвел глаза. Колье изготовлено провинциальным ювелиром. О каком Лалике идет речь? Неужели она не понимает…
— Софья шутит, — положил конец его замешательству Донатов. — У нее тонкое чувство юмора.
Обед шел своим чередом. На десерт, уважая вкусы уроженца Тулузы, Зина подала коньяк, фрукты и сыр. Гость, однако, потерял лоск и уверенность в себе. При любом удобном случае он незаметно вглядывался в украшение на шее актрисы. Черт! Ему действительно стало казаться, что изделие немного отличается от того, которое… «Это сущий бред, — убеждал он себя. — Хотя камни не совсем совпадают по цвету и золото иного оттенка, и…» Он насчитал столько отличий, что покрылся испариной.
— Вам душно? — сочувственно спросил Донатов. — Открыть окно?
— Нет… нет… все в порядке. Простите…
Зарудная упивалась произведенным эффектом. После обеда она удалилась к себе в спальню отдохнуть, а мужчины остались курить сигары.
Вскоре гость сослался на головную боль и откланялся.
«Коньяк оказался слишком крепок для французского подданного, — рассудил Донатов. — В следующий раз куплю белое вино».
— Кто-то бродит ночами вокруг дома, — повторила Софья наутро.
Донатов после коньяка и снотворного никак не мог сообразить, чего она хочет.
— Дорогая, я…
— Заряди ружье, — сказала жена. — То, с которым ты ходишь на охоту. Я боюсь! Все-таки мы с Зиной ночуем в доме одни, когда ты уезжаешь.
— Ты же не умеешь стрелять.
— Ничего, напугаю хотя бы.
— Кого?
Софья не дала вразумительного ответа. Она и сама не знала, чего боится.
Муж отправился в Москву, а Софья два дня просидела дома, сцепив зубы, а на третий не выдержала, побежала в лес, к Фавну. Он словно все это время поджидал ее.
Софья готовилась к этому свиданию — надела кое-что под тонкую блузку с длинными рукавами.
— Что это? — изумленно прошептал он, скользнув рукой в вырез блузки.
— Подарок… господина Спиридова.
— Покажи.
Она с вызовом расстегнула пуговицы. Фавн совсем как мужчина из плоти и крови, а не лесной дух, уставился на дорогое украшение.
— Откуда оно у тебя?
— Это не ты, — с дрожью в голосе вымолвила она. — Это не можешь быть ты!
— Я! — горячо возразил он. — Это я!
— Нет… — простонала она. — Нет! Я ходила туда, к тому дому. Он пуст.
— Я там живу, но скрываюсь от всех…
— Ты лжешь…
— Спроси у своего мужа! — глаза Фавна лихорадочно блестели. — Он видел меня, когда приезжал в первый раз. Мы познакомились.
— Познакомились?
— Да! Что тебя удивляет?
— Прошло столько лет… а ты… не изменился?
Они как будто говорили о разных вещах.
— Я изменился, — сказал Фавн.
— Не верю тебе… Не верю!
Его нечеловечески прекрасное лицо потемнело.
— Твой муж нанял меня, — засмеялся он, показывая безукоризненно ровные, белые зубы. — Чтобы я тебя соблазнил! Предложил деньги. Много денег… Я отказался. Но потом увидел тебя и передумал.
В груди у Софьи что-то оборвалось.
— Он… заплатил тебе? — выдавила она. — Заплатил, чтобы… Ха-ха! Ха-ха-ха…
Ее хохот перешел в рыдание. Сказочный сверкающий мир, полный любви и вдохновения, в который она окунулась, дал трещину, раскололся, взорвался. Задыхаясь, она подняла руки к горлу, рванула колье с такой силой, что застежка открылась, бросила украшение ему в лицо.
— Считай, ты заработал гораздо больше, чем было обещано! Эта побрякушка стоит кучу бабок! Какие же вы… — у нее не хватило воздуха. — Какой же он негодяй! А ты — еще хуже… Ублюдки! Два подлых ублюдка!
Сцены безудержной страсти пронеслись в ее сознании, раздувая пожар гнева и ненависти, приправленных стыдом за собственное заблуждение. Слезы застилали ей глаза, бешенство затопило разум.
— Омерзительно… гадко…
Молодой человек протянул ей колье:
— Возьми обратно. Разве оно тебе не понравилось?
— У меня есть другое, почти такое же! Разве не ты… О боже! Я схожу с ума… Конечно же, не ты…
Его красиво очерченные чувственные губы дрогнули, глаза загорелись.
— У тебя есть похожее колье? — исступленно спросил он.
Наверное, такие глаза и голос бывают у религиозных фанатиков. Софья подумала об этом позже, ночью, лежа на горячей подушке и время от времени проваливаясь в полузабытье.
А тогда, под старыми березами, в горьком любовном неистовстве она выбрасывала каждое слово, как оскорбленный кидает в лицо обидчику перчатку, вызывая его на дуэль. В сущности, так и было. Любовная драма нередко оканчивается смертельным поединком…
— Такое же! — с мстительным сладострастием заявила женщина. — Даже лучше! А ты…
Она не договорила. Слова уже ничего не значили, ничего не могли изменить.
Он размахнулся, и украшение, блеснув на солнце алмазными искрами, полетело в реку.
Софье пришлось выслушать исповедь молодого человека — длинную и бесполезную. Как
