– Тихо, Яра, – попыталась успокоить ее моя мать. – Не ори почем зря. Наверняка произошло какое-то недоразумение. Сейчас все выясним.
Дальше воспоминания сливались в одну неразбериху. Крики, ругань, поросячий визг Грега, к которому так и не вернулся дар речи.
Кажется, его мать не выдержала и вцепилась мне в волосы, обвиняя в случившемся. Раус, прибежавший на шум, кинулся на помощь. В суматохе образовавшейся сутолоки я не удержалась на ногах и рухнула на землю.
В этот момент что-то произошло. Что-то такое, что заставило всех как по команде замолчать. Внезапная тишина надавила на уши, и я почему-то перепугалась. А дальше – ничего. Как я ни силилась восстановить ход событий, но после того момента все окутывал мрак забвения.
Я пошевелилась, силясь переменить позу. Это мне удалось, но щиколотки и запястья заломило во много раз сильнее, и я опять застонала.
– Оклемалась? – послышался сухой старческий голос.
Я открыла глаза. Пару секунд бездумно смотрела в низкий земляной потолок. Затем с трудом повернула голову и увидела бабку Ейра – старуху Ирель.
Знахарка сидела на рассохшемся табурете и внимательно наблюдала за каждым моим движением. И я изумленно вздохнула, увидев, что лежу на топчане в ее крохотной землянке, по стенам которой были развешены пучки сушеных трав. Но самое главное – мои руки и ноги были надежно стянуты крепкой бечевой.
– Головенка у тебя крепкая, – прошамкала старушка. – Яра тебя так поленом приложила, что я уж решила – все мозги вытекут. Еле-еле убедила тебя сюда перенести. Иначе так и сдохла бы ты под забором.
– Ч-что… – Пересохшие губы отказывались служить мне. Язык напоминал терку и с трудом помещался во рту.
– Спрашиваешь, что случилось? – без особых проблем угадала мой вопрос знахарка. С кряхтением встала и взяла со стола глиняную миску с водой. Поднесла к моим губам, другой рукой приподняв мне голову.
Я сделала несколько глубоких жадных глотков. Поперхнулась и долго кашляла, отфыркиваясь от попавшей в нос воды.
– Беда у тебя случилась, – продолжила знахарка, убрав миску и вновь опустив меня на топчан. – Большая беда, дуреха. Зачем с чернокнижником связалась?
– С кем? – переспросила я, не понимая, о чем речь.
Знахарка недовольно вздохнула и ловко выудила из кармана заношенного, в подозрительных пятнах передника уже знакомую мне серебряную застежку.
– Твое? – строго спросила она, в упор глядя на меня.
– Да, но… – забормотала я.
– Дуреха, ты хоть представляешь, что это за знак? – перебила меня знахарка.
В ее голосе при этом послышалось не просто негодование, но настоящая ярость.
Я озадаченно мотнула головой.
Почему старуха Ирель так злится? Пожалуй, не было в нашей деревне человека добрее, чем она. Да, ребятне, вздумавшей пошалить и забывшей меру, частенько попадало от нее жгучей крапивой по голым ногам и рукам. Но при этом каждый знал: случилась беда – беги к старой Ирель. Она промоет ссадины, приложит к ране вонючую мазь, напоит душистым травяным отваром. Да что там, она знала всех нас с пеленок. Потому что именно Ирель звали, когда очередной женщине приходил срок разрешиться от бремени. Именно она слышала первый наш крик. И именно она зачастую навеки закрывала глаза тем, кто навсегда уходил по лунной дорожке к престолам Всеблагой Матери и Великого Отца.
Я никогда прежде не видела знахарку в таком бешенстве. Ее выцветшие от возраста глаза потемнели, губы тряслись, как будто она из последних сил удерживала себя от ругательств.
Но разве я сделала что-то дурное? Это же Грег во всем виноват! Это он говорил мне всякие гадости. И еще неизвестно, что бы он сделал со мной, если бы не Дреган.
– Звезды сверкают на небесах, – продолжила Ирель, убедившись, что я не могу ей дать ответ на вопрос. – Звезды сияют в волосах Матери. Звезды создал Отец. Но есть и другой бог. Порождение мрака и всего самого страшного и жуткого, что есть на свете. Неназываемым кличут его, дабы не навлечь беды. Он насылает на нас кошмары. Ему подчиняются все чудища, посланные нам на погибель. Он обещает злато, славу и исполнение всех желаний тем, кто согласится служить ему. Но заплатить за это придется душой. И знак этого бога – перевернутая звезда, как насмешка над Матерью и Отцом.
Ирель замолчала, пытаясь отдышаться от долгой тирады. Трясущимися руками плеснула себе в крынку воды из глиняного кувшина и пригубила ее. При этом я отчетливо слышала, как стучат ее зубы о край.
«Да она же боится! – пришло запоздалое осознание. – До смерти боится!»
– Своих слуг он метит, – глухо проговорила Ирель, осторожно поставив крынку на стол. – У них глаза разного цвета. Потому что одним из них они видят другой мир. Мир духов и нечисти.
Я тихо ахнула.
Глаза разного цвета? Но ведь она говорит про Дрегана!
– Ты понимаешь, о чем я, – без тени вопроса проговорила старуха, заметив мою реакцию. – Кто дал тебе эту застежку, Лютик? И не смей врать мне!
– Мужчина, – пустилась я в послушные объяснения. – Он был на берегу, когда я купалась. А потом Грег попытался меня схватить – и он вступился за меня.
– Это он сотворил с Грегом все это? – сурово спросила Ирель.
– Я не знаю. – Я пожала плечами. – Просто Грег внезапно завизжал, как поросенок. Но Дреган его и пальцем не тронул, честное слово!
– Дреган?
Старуха вдруг вздрогнула всем телом, как будто имя было ей хорошо знакомо.
Я кивнула, не отводя от нее испуганного взгляда.
– Значит, в замок вернулся хозяин. – Старуха тяжело вздохнула. Шаркая, отошла к крохотному оконцу, затянутому слюдой, и надолго замерла около него, как будто силилась что-то рассмотреть снаружи.
– У него были глаза разного цвета, – тихо проговорила я. – Один – зеленый, другой – желтый. Но неужели это означает, что Дреган продал свою душу Неназываемому?
Плечи Ирель слегка вздрогнули, доказывая, что она услышала меня. Но знахарка ничего не ответила, по-прежнему пристально всматриваясь во что-то, невидимое мне.
Я опять завозилась на топчане, силясь хоть немного ослабить путы. Мои пальцы уже начали неметь, и я понимала, что это не означает ничего хорошего для меня. Ох, даже страшно представить, как будет больно, когда Ирель наконец-то развяжет меня.
«Если развяжет».
Я торопливо мотнула головой, прогнав опасливый шепоток. Да ну, чушь какая-то! Я ведь не сделала ничего дурного!
– Ты знаешь, что у Грега начал расти хвост? – внезапно спросила Ирель, по-прежнему не поворачиваясь ко мне.
Это было неуместно, но я хихикнула. Хвост? Это она про настоящий хвост сейчас говорит или про кое-что другое? Неужели Грег становится настоящим мужчиной?
– А вилять им он может? – полюбопытствовала я и вновь фыркнула от смеха.
– Ничего смешного тут нет, – отрезала Ирель и кинула на меня хмурый взгляд через плечо. – У Грега растет самый настоящий поросячий хвостик. Выглядит, если честно, жутковато.
– Так ему и надо, – честно сказала я. –
